Типографские шрифты до XIX в. - страница 2
В XVII в. над шрифтами также работали крупные мастера.
Так, например, для Эльзевиров сделал шрифты искусный гравер Христофель Ван-Дейк. Ван-Дейк заимствовал рисунок шрифта у антиквы Гарамона, но довел гарамоновский шрифт до совершенства. Шрифты Ван-Дейка благодаря их красоте, а также мелкому очку создали легенду о шрифтах Эльзевиров, якобы отлитых из серебра.
Большого совершенства в резьбе шрифтов (для словолитни Иоганна Энсхеде) достиг И.М. Флейшман.
В некоторых шрифтах XVII в. появляются черты, отличающиеся от основных схем шрифтов XVI В. Дополнительные (волосные) штрихи букв становятся тоньше, а отсечки теряют до некоторой степени свой треугольный характер. Таков, например, шрифт Филиппа Гранжана, так называемый «Romain du roi» (1693 г.). Он является в некотором смысле предвестником дидотовских шрифтов XVIII в.
В XVII в. также пытались выработать теоретические схемы построения шрифта. В 1692 г. для Академии наук в Париже был составлен трактат о полиграфии. Его авторы — Жожон, Фийо и Трюше. Авторы этого трактата пытались, между прочим, в мельчайших деталях определить технику построения букв и тем самым заменить творчество детальнейшим ремесленным расчетом.
Известный типограф XVIII в. Фурнье-младший подверг суровой критике трактат трех авторов. Фурнье считает, что для работы над шрифтом правила необходимы, но эти правила должны носить свободный, творческий характер.
«Вместо того чтобы вернуться к практике, удобной благодаря простоте правил, — пишет Фурнье, — они (т. е. авторы трактата.), наоборот, перегрузили искусство геометрическими вычислениями, неудобными и непрактичными. Уже Ж. Тори делил квадрат и наполнял его кругами. Но Жожон и его помощники чрезмерно увеличили входы и выходы.
Они разделили квадрат на 64 части, поделив еще каждую на 36 частей; это дает в сумме 2304 маленьких квадрата для романских капитальных букв. Буквы курсивные строятся при помощи другого квадрата, вытянутого и наклонного, или параллелограмма, который представляет собой еще большее количество делений.
Если присоединить к этому еще много кривых линий, сделанных циркулем, то станет ясно, насколько это обилие линий бесполезно для создания букв на стальном пунсоне, так как подобная схема заставляет рисовать буквы в 3-4 сотни раз больше, чем самые крупные объекты наиболее распространенных шрифтов.
...Как могут стеснять дух и угашать вкус, ставя таким образом преграды гению столь сбивчивыми и случайными правилами? Нужен ли квадрат, чтобы строить о, которое кругло, и круг, чтобы строить другие буквы, которые четырехугольны? И не будет ли лучше позволить мастеру изменять форму букв как по высоте, так и по ширине, придавая им разные оттенки?... Гений не знает ни угольника, ни циркуля. Нужно спрашивать совета у глаза, который есть верховный судья вкуса».
Здесь мы видим столкновение художника и ремесленника, чего не знало искусство XV—XVI вв.
На рисунке дана схема построения буквы по принципам трактата («большой квадрат»). Жожон создал также и более упрощенную схему — «малый квадрат», поделенный на 144 части.
В XVIII в. создаются шрифты, принципиально отличные от шрифтов предыдущих эпох. Это те шрифты, которые мы называем новой антиквой или дидотовскими — по имени известнейшего словолитчика, типографа и книгопродавца XVIII в. Франсуа-Амбруаза Дидо. К ним относится наша 6-я гарнитура и альдине.
Отличительные черты этих шрифтов — более тонкие и длинные поперечные штрихи (серифы, или отсечки), направленные почти под прямым углом к вертикальным штрихам, тогда как в старой антикве эти отсечки более толсты и образуют с вертикальными штрихами сильно закругленную форму. Вторая отличительная черта дидотовских шрифтов — большое различие в толщине основных (нажимных) и дополнительных (волосных) штрихов. Буквы нового типа менее округлы и открыты, чем старого.
Зарождение характерных для дидотовских шрифтов черт мы отмечали уже в шрифтах
Гранжана. Кроме того, одинаково тонкий поперечный штрих отсечек встречается еще в некоторых рукописях XVI в. Поэтому дидотовский шрифт нельзя считать совершенно новым; он только логически довершает процесс, начавшийся внутри старого стиля.
Дидотовскому шрифту присуща строгость и ясность, тот рационализм, который характерен для искусства французской буржуазной революции и Первой империи. Строгая академическая правильность и прямолинейность нового классицизма в изобразительном искусстве, который развился наряду с рококо, выступает и в шрифтах Дидо. Они становятся шрифтами эпохи, перекликаясь, в частности, с живописными произведениями школы Давида.
В XVIII в. создан ряд шрифтов, которые можно признать во многих отношениях образцовыми и которые копируются до настоящего времени.
В Англии отливает превосходные шрифты знаменитый гравер и словолитчик Уильям Кэслон (1693-1766). Шрифт типа «кэслон» употребляется у нас для заголовков, в газетах, в частности в газете «Правда».
Дело Кэслона продолжает Джон Баскервиль (1706-1775). Он сам рисует, гравирует и отливает замечательные шрифты, в том числе знаменитые курсивы.
В Италии работает один из лучших типографов XVIII в. — Джиамбаттиста Бодони (1740-1814). Он отливает сотни шрифтов для всевозможных языков, создает шедевры, которые и теперь еще служат образцами для словолитен.
Но не все шрифты XVIII в. одинаковы по своему художественному качеству. В ряде шрифтов нашел свое отражение и стиль рококо, с его стремлением к вычурности, с тяготением к кривым линиям.
В этих шрифтах цвет выражен сильно и ярко. Такая «цветность» соответствует живописным тенденциям графики XVIII в. с господствующей в ней медной гравюрой.