Офени
Как известно, в земледельческой России хлеб — главнейшее богатство крестьянина. Пошлет Бог урожай — и крестьянин обеспечен, нет урожая — и крестьянин бедствует. Замечено, что спрос на книжный товар вполне обусловливается состоянием „урожая". В урожайные годы книги в известной местности идут больше, чем в другой, где стоит неурожай. Народные картинки для русского крестьянина заменяют собою картинные галереи. Картины „божественный" он развешивает в переднем углу, рядом с „божницей"
Интеллигентный человек покупает книгу „в книжных магазинах"; народ наш ничего этого не знает, книжный товар ему доставляют „ходебщики" и „офени", а при случае и „коновалы"; эти последние, отправляясь по деревням лечить лошадей, забирают с собой и кой-каких книжек и картинок. Если у крестьянина не случилось денег, коновал предлагает „выменять книжку на разные сельские продукты, например, на рожь, холст, свиную щетину, и т. п. Понятно, при этой „мене" коновал себе охулку на руку не положить, сдерет за книжку в три дорога.
Картинной и книжной торговлей занимаются самые бедные крестьяне: „коробейники". Такие „офени", закупив товара на какие-нибудь 5 рублей, пробавляются им от осени до весны. Название „офени" происходит от торговцев-венгров из города Офена: они ходили во Владимирской губернии и первые начали называть себя „офенями". Потом это название перешло на туземных торговцев-ходебщиков.
Распродав весь свой товар „в разнос" в неделю, а много в две, офени вновь закупают товара на 5 рублей, а вырученный барыни идет на прокормление себя и своей семьи.
Весь расчет сводится к торговому обороту. Покупка „московская книжного товара" на 5 рублей:
На право торговли офени получают от губернаторов свидетельство.
Главное качество, требующееся от „коробейника", — это говорливость, соединенная с известной долей навязчивости. Офеня за словом в карман не лезет и усиленно расхваливает свой товар.
Имея дело с разными народами, населяющими окраины России, офени нередко выучиваются говорить по-польски, по-ненецки и т. д.
Кроме того, известно, что офени имеют издавна свой собственный язык, тайны которого они стараются скрыть от непосвященных.
Сущность офенского языка заключается в условном употреблении одних русских слов вместо других (например, рюмка называется аршином, лошадь — остряком, армяк — шерстяком, дверь — скрипотой, лето — теплухой, и проч.), в лексическом отнониенни это тот же русский язык.
Этот особый язык, которым славятся офени, придает им некоторый оттенок таинственности, загадочности и сектантской замкнутости.
В земледельческой России не только во всех уездных городах, но в некоторых и губернских — торговцы «галантерейным товаром» являются в тоже время и книгопродавцами. Где-нибудь в глуши, у этих «галантерейщиков» находятся и склады народных книжек и картинок.
Эти склады находятся не на видных местах, как, например, на Невском проспекте или на Кузнецком мосту; эти склады вовсе не похожи и на те книжные магазины в губернских городах, над которыми красуются вывески; нет, эти склады находятся в захолустьях нашего обширного отечества. Неведомые «публике», склады эти зато усердно посещаются офенями, которые и запасаются тут продуктами печатного станка для немногосложных потребностей русского народа.
Московские издатели народных книжек и картинок снабжают своим товаром и Петербург, где его покупают торговцы Апраксинского рынка. Петербургские «разносчики» торгуют «книжками», преимущественно, во время народных гулянии, например на «Марсовом поде», где книги раскладываются прямо на земле, на рогоже.
В Москве разносной торговлей народных книжек и картинок промышляют так называемые «Фарисеи». Это — московский тип: фарисеями в Москве называют, в насмешку, лиц, не имеющих ни определенных занятий, ни места жительства, и поддерживающих свое существование разноской народных книжек и картинок по трактирам и постоялым дворам.
Ежедневно из подмосковных деревень приезжает в Москву масса крестьян, особенно их много бывает в «базарные дни недели», по средам, пятницам и воскресеньям, когда крестьяне привозят для продажи разные сельские продукты. Распродав товар, крестьянин заходит в трактир. Сюда являются и «фарисеи», предлагая купить какую-нибудь дешевую книжку.
Обыкновенно, «фарисеи», рано утром, как только открываются книжные магазины, бегут на Школьный рынок (главный очаг народной литературы: тут находятся книжные лавки Сытина, Абрамова, Морозова и друг.). Закупив товара, они отправляются по трактирам, где обходить все столы, предлагая посетителям купить что-нибудь. Распродав товар, «фарисеи» снова бегут на Школьный рынок. Фарисеи ходят и на рынках.
Однажды нам приходилось наблюдать одного «фарисея» на Школьном рынке. Уже вечерело. Единственные завсегдатаи Школьного рынка — «серая публика» — расходилась по домам. Разносчики и бабы-торговки непроданный товар несли домой. Книжные лавки уже были заперты. Мимо меня прошмыгнул человек, невольно обращавший на себя внимание: босоногий, с расстегнутым воротом, откуда виднелось грязное тело, штаны засучены были до колена, волосы растрепаны, одной рукой под мышками он держал засаленную папку с книгами, в другой руке — несколько лубочных картинок.
— Кто это?
— Книжник! Фарисей!
Услышав, вероятно, прозвище, «фарисей» вернулся.
— Барин, поддержите коммерцию: купите что-нибудь.
— Что у тебя есть?
— Вот Петр Великий, преобразователь России. Тут изображена вся его деятельность... Вот календари по копейке штука!
— Что у тебя больше расходится?
— Календари ходко идут. Себе стоит 1/2 копейки, а продаешь по 1 копейке. Простой народ покупает их на папиросы!
— Много выручаешь в день!
— Четвертак, а по праздникам — и полтинник! Прокормиться хватить! Ночую в «Аржанове», «за пятачок».
— Где продаешь товар?
— По трактирам! В день-то трактиров пятьдесят обегаешь!..
Кроме Москвы, производством народных картинок славится слобода Мстера, Вязниковского уезда Владимирской губернии. Здесь, работа эта началась в 1840 году: крестьянин Голышев открыл книжную и картинную торговлю и картины получал из Москвы.
И первоначально его дочери и потом другие бедные девочки начали раскрашивать картинки. Этот промысел увеличился, и, теперь составляет исключительную женскую работу; работают не только на Голышева, но и на московских, вязниковских, холуйских и мстерских книго-картинных торговцев.
В 1858 году Голышев открыл для печатания народных картинок литографии; ежедневно из этой литографии выходить до 3,000 народных картинок, раскрашиванием которых занимается более 200 человек.
Девочки начинают работать с 10-летнего возраста и зарабатывают от 50 к. до 1 р. 50 к. в 1 неделю. В летнее время работа обыкновенно уменьшается по случаю занят огородничеством. Навык «цветильщиц» доведен до некоторой степени совершенства: они умеют составлять краски; ими раскрашивались присылаемые сюда рисунки издания С-Петербургского общества любителей древней письменности; также ими раскрашены: «Житие Александра Македонского», «Житие Асафа царевича»; оне же принимали некоторое участие в раскраске изображений «Жития Николая чудотворца», за экземпляр которого платилось по 200 рублей.
Годовое производство народных картинок в слободе Мстере, деревенской литографии Голышева, выражается следующими цифрами:
Как видно из приведенной росписи стоимости картинок, деревенская литография Голыниева фабрикует картинки самого низшего сорта, доступный по своей цене каждому простолюдину.
«Офени больше выручают от продажи 1,000 картинок самого низшего достоинства, чем от сотни высшего сорта; на дешевые картинки офеня встретит покупателей в каждом захолустье, в каждой деревне, во всякой избе или мазанке, в каждом кабаке, трактире и постоялом дворе. На высшие же сорта ему приходится выискивать покупателей и оставаться с пустым карманом.
Офеня знает, что икон в 6 копеек и картин с небольшим в полкопейки он продаст каждый день понемногу, отчего в барышах у него останется уже рубль; между тем как картин высшего достоинства он не продаст и десятка. Отсюда, очевидно, что ему совершенно не «к лицу» хорошая литография или изящный рисунок: тогда покупщик-мужичок, пожалуй, еще задумается над картиной, а теперь он берет ее, даже не торгуясь.
Литография могла бы производить и картины высшего достоинства, но при сказанных условиях это невозможно; это значило бы навсегда бросить производство, ибо офени перестали бы быть покупателями».