В поисках союзников
В XIV веке под воздействием афонского монаха Григория Синайского происходит обновление исихазма — духовного течения, возникшего практически одновременно с институтом монашества. Это учение о покое, который выступает как условие безмолвной молитвы, взывающей к Иисусу, и позволяет иногда узреть духовным оком божественный свет.
Ученик Григория Синайского Григорий Палама выработал целую доктрину, которая после продолжительных споров была включена в Синодики Православия — особую церковную службу, во время которой провозглашалась «вечная память» ревнителям православной церкви и предавались анафеме ее враги. Паламиты считались самыми непримиримыми противниками сближения с Римом.
Приверженность религии своих предков казалась византийцам наиболее надежной опорой: продвижение турок позволяло предсказать возможность скорого конца империи. В этой ситуации церковные иерархи были озабочены решением вопроса об условиях выживания церкви. Несомненно, патриарх Антоний мог сделать внушение Великому князю Московскому, который не хотел более признавать власть императора как главы всего христианского мира, но часть греческого духовенства ставила выживание церкви выше выживания империи.
Это стало особенно заметно во время Ферраро-Флорентинского собора 1438-1439 годов. Император Иоанн VIII прибыл на него в сопровождений патриарха и ряда интеллектуалов, в том числе Георгия Схолария. Принятая на соборе церковная уния вызвала самые ожесточенные дискуссии, какие только можно себе представить, и все же была подписана всеми греческими делегатами, за исключением митрополита Эфесского Марка Евгеника. Схоларий изменил свою позицию, считая, что нельзя подчиниться папе ценой измены догматам византийской церкви (например, согласившись добавить к словам Символа веры), поскольку дело идет о спасении души.
По мнению Схолария, эта уступка тем более невозможна, что союз с западной церковью, гибельный для души, не гарантировал даже спасения тела от подчинения туркам. Непримиримость Схолария привела к тому, что он стал первым патриархом, назначенным султаном-победителем, который мог не опасаться, что новый глава «православной» церкви станет искать союза с Западом, чтобы освободить свой народ.
Однако эта ситуация не привела к единодушию. Последние императоры, Иоанн VIII и Константин XI, настолько надеялись на помощь Запада, что признали унию. Что касается церкви, то некоторые признавшие унию клирики окончили свои дни как монахи-доминиканцы Пера-Галаты. Митрополит Никейский Виссарион, также подписавший унию, стал кардиналом и закончил свою карьеру при папском дворе, где он продолжал бороться за организацию крестового похода против турок; свою великолепную библиотеку он завещал Венеции.
Нередко полагают, что ненависть к Западу возобладала над страхом перед турками, и приписывают мегадуке Луке Нотарасу следующую фразу: «Лучше увидеть на царстве в Константинополе турецкую чалму, чем латинскую тиару». Если эта сентенция и была когда-либо произнесена, то не стоит забывать, что Нотарас был также гражданином Венеции и Генуи, где он разместил большую часть своего состояния, что он был казнен вместе со своими сыновьями по приказу Мехмеда II и что Анна, его выжившая дочь, окончила свои дни в Венеции. В то же время после 1453 года многие греческие аристократы перешли на службу к турецкому султану, а некоторые еще и приняли ислам.