Рабочее и крестьянское движение в 1924 — начале 1925 г. IV съезд КПК
Реорганизация гоминдана и оформление единого фронта создали благоприятные условия для развития рабочего движения в Гуанчжоу. Объективной предпосылкой его роста были нестерпимые условия жизни и труда китайских рабочих. Рабочий день длился с раннего утра до позднего вечера без выходных дней (за год рабочий отдыхал лишь 15-20 дней). Заработная плата была мизерной, она составляла для подавляющего большинства рабочих и работниц 8-12 юаней в месяц, ц лишь наиболее квалифицированные получали в среднем 20 юаней.
В Гуандуне основная масса рабочих была занята в мелком производстве и только 5% — на предприятиях современного типа. Рабочие мелких мастерских, кули, сампанщики, рикши, а также женщины и дети, преимущественно занятые в производстве шелка, труднее воспринимали идею современной пролетарской организации, нередко предпочитали профсоюзу старую организацию цехового, гильдейского типа, в которой распоряжались хозяева мастерских.
Буржуазия стремилась помешать развитию рабочего движения, используя недостаточную классовую сознательность рабочих, их распыленность по мелким мастерским, применяя террор и запугивания, опираясь на милитаристов и правых гоминдановцев, которые контролировали, в частности, влиятельный гуанчжоуский союз механиков, объединяющий наиболее квалифицированных рабочих.
Преодолевая большие трудности, рабочее движение в Гуанчжоу росло, хотя и крайне неравномерно. Видную роль в нем играл созданный в мае 1924 г. коммунистами Совет рабочих делегатов, имевший свои дружины для борьбы с террором шантуаней.
Крупным антиимпериалистическим выступлением гуанчжоуских рабочих была стачка на англо-французской концессии в Шамяне. После покушения, совершенного в июле 1924 г. в Гуанчжоу на французского генерал-губернатора Индокитая, империалисты заявили о введении новых правил, по которым китайские рабочие, служащие, прислуга подвергались унизительному обыску и ограничениям при входе на территорию Шамяня.
В ответ китайские рабочие Шамяня объявили забастовку и ушли с территории концессии, выдвинув два требования: 1) отменить новые полицейские правила; 2) не наказывать участников стачки. На границах концессии были выставлены пикеты. Бастующие пользовались поддержкой рабочих и правительства Гуанчжоу, и это помогло им добиться победы. Англо-французские власти были вынуждены отказаться от введения новых полицейских правил.
Шамяньекая стачка знаменовала поворот от упадка рабочего движения после расправы 7 февраля 1923 г. на Пекин-Ханькоуской железной дороге к новому подъему. Она способствовала революционизированию обстановки в Гуанчжоу. В октябре 1924 г. Гуанчжоуское правительство приняло закон о профсоюзах, дававший им право заключать коллективные договоры с предпринимателями, объявлять забастовки и вести переговоры об условиях решения трудовых конфликтов, владеть имуществом, объединяться в федерации.
Большое значение для развития рабочего движения имели решения IV съезда КПК, проходившего нелегально в Шанхае в январе 1925 г. с участием 20 делегатов, представлявших около 1 тыс. членов партии. Съезд обсудил проблемы развития национально-освободительного движения в свете годичного опыта работы коммунистов в гоминдане, роль и задачи рабочего движения, вопросы улучшения организационной работы КПК.
IV съезд КПК подчеркнул взаимосвязь между социальной и национальной задачами борьбы пролетариата, указав, что классовая борьба способствует национальному движению, которое, в свою очередь, усиливает классовую борьбу, как подтвердил опыт Гуандуна за прошедший год. В то же время ЦК КПК дал «лево»-сектантскую оценку китайской буржуазии как контрреволюционной силы. Эта точка зрения была с некоторыми коррективами одобрена IV съездом.
Между тем она создавала почву для ошибочной тактики в отношении партии гоминдан и для переоценки реальной силы и влияния рабочего класса и коммунистической партии. Съезд фактически принял установку на превращение гоминдана из широкой организации единого фронта в рабоче-крестьянскую партию. На этом пути руководство КПК пыталось найти выход из трудностей, связанных с сохранением в условиях единого фронта политической независимости партии.
Коммунисты получили возможность работать в массах, но как члены гоминдана, а это облегчало буржуазии приход к власти после победы национальной революции. Поэтому коммунисты решили изменить характер гоминдана. Но установка на его превращение в рабоче-крестьянскую партию была и неосуществима (вследствие слабости КПК), и опасна для тактики единого фронта.
Положительным итогом работы IV съезда являлся курс на превращение КПК в массовую партию рабочего класса. Для этого необходимо было преодолеть слабость работы партии в профсоюзах, укрепить руководство соцсомолом и добиться привлечения в его ряды максимального числа молодых рабочих. В области внутрипартийной работы для усиления влияния КПК в массах было решено создать партийные организации по всей стране и увеличить число партячеек. IV съезд принял резолюцию по крестьянскому вопросу, в которой подчеркивалось, что без вовлечения крестьянства в революционную борьбу под руководством пролетариата «мы не можем надеяться на успех китайской революции и на то, чтобы занять ведущее место в национальном движении».
Таким образом, съезд совершенно обоснованно связал перспективы победы революции и завоевания гегемонии пролетариата с руководством борьбой крестьянства со стороны рабочего класса. Съезд формулировал основные лозунги крестьянского движения на данном этапе: снижение арендной платы и налогов, борьба с ростовщичеством, раздел общественных (родовых, храмовых, школьных) земель между беднейшими крестьянами, организация крестьянских союзов и крестьянских отрядов самообороны. Принятие такой резолюции стало возможным на основе опыта крестьянского движения в провинции Гуандун.
В целом решения IV съезда КПК ориентировали партию на борьбу за массы, на активизацию работы среди пролетариата и крестьянства. В то же время они отразили трудности роста партии, недостаток политического опыта борьбы в сложных условиях союза с национальной буржуазией.
После съезда рабочее движение (хотя и не во всем Китае, а лишь в отдельных районах) усилилось. Прежде всего, это относится к железнодорожникам Севера и особенно к текстильщикам Шанхая и Циндао. Значительная часть текстильной промышленности Китая принадлежала японским капиталистам. Условия труда на фабриках были исключительно тяжелыми, заработная плата — мизерной. Особенно жестокой эксплуатации подвергались женщины и дети. Мировой экономический кризис, начавшийся в 1920 г. и охвативший текстильную промышленность в 1922 г., сказался особенно тяжело на хлопчатобумажной промышленности Китая в 1923-1924 гг.
В эти годы более 30% китайских фирм прекратили работу, закрылись и некоторые английские и японские предприятия. Но японские капиталисты сумели приобрести ряд китайских фабрик. Используя рост безработицы, предприниматели сокращали заработную плату, для чего, в частности, заменяли рабочих-мужчин женщинами и детьми. Национальная дискриминация, произвол иностранцев-надсмотрщиков еще более накаляли обстановку.
В феврале 1925 г. забастовали рабочие японских текстильных фабрик западного Шанхая, где действовал созданный под руководством Лю Хуа и других коммунистов рабочий клуб. К 9 февраля бастовало свыше 40 тыс. текстильщиков 22 японских фабрик. В ходе стачки был организован профсоюз текстильщиков. Вследствие антияпонской направленности классовой борьбы шанхайские текстильщики получили поддержку различных слоев населения Шанхая.
КПК через руководимый ею Шанхайский комитет содействия созыву Национального собрания организовала совещание 47 организаций, которое учредило Шанхайский комитет помощи бастующим рабочим японских прядильных фабрик, проводивший сбор средств в фонд помощи бастующим. Не добившись быстрого подавления стачки, японские фабриканты пошли на переговоры с рабочими.
Соглашение было достигнуто на основе частичного удовлетворения требований рабочих (запрещалось избивать рабочих и увольнять их без причины, заработная плата повышалась в зависимости от усердия в работе, деньги из «фонда сбережения» возвращались рабочим, заработная плата выдавалась один раз в две недели).
Февральская стачка шанхайских текстильщиков оказала влияние на их товарищей в Циндао. Здесь поводом для стачки, длившейся почти месяц (апрель — май), были репрессии японских предпринимателей с целью срыва организации профсоюза. При поддержке рабочих других предприятий, студентов, ряда общественных организаций текстильщики добились уступок со стороны фабрикантов (улучшение обращения с рабочими, незначительное увеличение заработной платы, компенсация за производственные травмы, введение получасового обеденного перерыва и десятиминутного отдыха, справедливое распределение наградных и др.).