Левоавантюристический уклон в КПК (1930 г.)
Сдвиги в восстановлении сил КПК в городах, успехи в строительстве Красной армии явились толчком для нового рецидива левацких настроений в руководстве КПК, в котором с конца 1929 г. решающее влияние приобрел Ли Ли-сань.
Переоценив возможности влияния мирового кризиса на Китай и степень раскола в правящем лагере в обстановке войн Нанкина с северными и южными милитаристами, а главное, рассчитывая «одним махом» покончить с трудностями революционного движения в стране, форсировать темпы его развития, Ли Ли-сань и его сторонники выдвинули и пытались осуществить в 1930 г. левацкую, авантюристическую платформу, которая вновь поставила КПК и ее силы на грань тяжелого поражения.
В конце 1929 г. ИККИ, столкнувшись с отдельными проявлениями левацкого «нетерпения» в КПК, обратился к ЦК КПК с письмом, в котором, отметив, что «Китай вступил в полосу глубокого общенационального кризиса», подчеркнул: «Нельзя предсказать быстроту перехода общенационального кризиса в непосредственную революционную ситуацию». В письме ИККИ особо отмечалось, что главной задачей КПК по-прежнему остается борьба за массы.
Однако руководство КПК, игнорируя рекомендации Коминтерна, уже с начала 1930 г. стало расценивать обстановку в стране как непосредственную революционную ситуацию. В феврале 1930 г. оно потребовало от местных организаций начать подготовку восстания «в общегосударственном масштабе». Эти установки отвечали левацким настроениям в ряде местных партийных организаций. Еще в апреле 1929 г. Мао Цзэдун предложил ЦК КПК план овладения Цзянси в течение одного года. Тогда план был отклонен, но в 1930 г. лилисаневское руководство вновь вернулось к плану Мао Цзэдуна, рассчитывая использовать Красную армию для захвата не только Цзянси, но и центров других провинций.
11 июня 1930 г. Политбюро ЦК КПК утвердило резолюцию «О новом революционном подъеме и завоевании власти первоначально в одной или нескольких провинциях», в которой в противоположность позиции Коминтерна, по сути дела, говорилось о возможности немедленного революционного взрыва во всей стране. Резолюция базировалась на том предположении, что китайская революция вызовет мировую революцию и станет ее новым центром. В то же время лишь успешное развитие мировой революции объявлялось гарантией победы революции в Китае.
Последующие события показали, что за положениями резолюции от 11 июня 1930 г. скрывался опасный авантюристический план, стержнем которого была ставка на развязывание мировой войны, рассматривавшейся как средство «подтолкнуть» мировую революцию. По этому плану, изложенному Ли Ли-санем в августе, намечалось осуществить всеобщие стачки и восстания в крупнейших городах Китая и наступление затем Красной армии в центральных провинциях страны.
Суть плана особенно ярко раскрывала его часть, касавшаяся восстаний в Маньчжурии, которые Ли Ли-сань рассматривал как «пролог к международной войне». Он исходил из того, что после восстания в Маньчжурии «Япония поведет бешеное наступление против СССР. Ситуация в Маньчжурии такова, — говорил Ли Ли-сань, — что когда поднимется восстание, то оно, несомненно, вызовет международную войну».
Вопреки решительным предупреждениям Исполкома Коминтерна лилисаневское руководство приступило к практическому осуществлению своего курса. В конце июля 1930 г. корпуса Красной армии штурмом взяли г. Чанша. Было объявлено о создании советского правительства во главе с Ли Ли-санем. Однако вскоре под давлением превосходящих сил противника город был оставлен.
Невзирая на обстановку, в августе 1930 г. партийные, комсомольские и профсоюзные организации в городах были слиты в так называемые комитеты действия— штабы проведения восстаний. От них требовали немедленных выступлений. Части Красной армии были направлены на захват центров провинций Хубэй, Хунань и Цзянси. Лилисаневцы считали, что китайская революция немедленно перерастет в социалистическую, требовали проведения в деревне национализации земли и организации колхозов.
Авантюристические действия лилисаневского руководства грозили нанести партии и Красной армии непоправимый урон. Коминтерн и его представители в Китае провели большую работу, которая позволила КПК отвергнуть платформу лилисаневцев, остановить ее осуществление. 3-й пленум ЦК КПК, созванный по инициативе ИККИ в конце сентября 1930 г., отменил установку на повсеместные восстания. Однако пленум не вскрыл принципиальную ошибочность линии Ли Ли-саня, усмотрев в ней лишь «тактические ошибки» и «тактические расхождения» с линией Коминтерна. В результате и после 3-го пленума левацкие взгляды проводились в центре и на местах. В связи с этим в октябре 1930 г. ИККИ направил ЦК КПК письмо, содержавшее развернутую критику линии Ли Ли-саня. В ноябре 1930 г. осуществление этой линии было прекращено.
В начале 30-х годов «лилисаневщина» была наиболее концентрированным проявлением свойственных части кадров КПК и ее руководителей левацко-авантюристических, националистических тенденций под оболочкой авангардизма и революционаризма. Она нанесла серьезный урон силам КПК в деревне и особенно в городе, где слияние организаций партии, КСМК и профсоюзов в «комитеты действия», политические стачки «любой ценой» привели во многих местах к ликвидации организаций КСМК и профсоюзов, облегчили охранке раскрытие нелегальных ячеек и в результате еще более ослабили связи партии с массами. Левацкие установки в деревне затрудняли строительство Красной армии и революционных баз. Большую опасность представляла политическая и идеологическая дезориентация кадров партии.
В этой обстановке важную роль в ликвидации «лилисаневщины» и ее последствий сыграл состоявшийся в январе 1931 г. при активном участии Ван Мина и других интернационалистов 4-й пленум КПК. Пленум призвал партию развернуть критику лилисаневских установок, наметил пути ликвидации последствий «лилисаневщины» и сформировал новое руководство КПК.