О так называемом Милятином евангелии
Наличие в Милятином евангелии и сентябрьской и октябрьской Минеях записей, помеченных именем Домка (Дъмъка), дало основание В. Л. Янину предположить, что эти рукописи были переписаны примерно в одно и то же время одним и тем же писцом в скриптории новгородского Лазарева монастыря1Янин В. Л. Новгородский скрипторий. С. 60-61.. Рассмотрим вопрос о происхождении так называемого Милятина евангелия более подробно.
Имя Дъмъка содержится в молитвенной записи писца октябрьской Минеи:
а также в трех молитвенных и одной именной записи на сентябрьской Минее:
Если о принадлежности Лазаревскому скрипторию Миней на сентябрь и октябрь свидетельствует прежде всего имеющаяся в них книгохранительная помета «Книга Лазорева», то предположение о том, что «Милятино» евангелие также имеет отношение к «книгам Лазоревым», основано у Янина на совпадении имен писца Миней и Евангелия, а также на существующем в литературе разнобое в датировке Милятина евангелия: рукопись датируют и 1118-м, и 1188-м, и 1215-м, и 1230-м годами, и концом XII столетия. Основанием для датировки этого кодекса служит, как справедливо отмечал В. Л. Янин, произвольное предпочтение одного голодного летописного года другим, т.к. в записи на Милятином евангелии указано, что оно было создано «в голодное лето».
Как показала Л. П. Жуковская, Милятино евангелие принадлежит к типу мстиславовских полноапракосных евангелий и возглавляет внутри этого типа особый милятинский класс2Жуковская Л. П. Рукописи полного апракоса Милятинского класса // Памятники русского языка. М., 1974. С. 58.. Исследовательница считает, что «происхождение архетипа милятинского класса полного апракоса связано именно с Новгородом», при этом архетип самого Милятина евангелия «должен был появиться на Руси не позже середины XII в.» Жуковская датирует Милятино евангелие 1188 годом.
Архаичная орфография Милятина евангелия служила веским основанием для датировки кодекса временем не позднее конца XII — начала XIII в.3Турилов А. А. Деятельность Археографической комиссии за 1980 год // АЕ за 1980 год. М., 1981. С. 345. В СК Милятино евангелие значится в числе рукописей конца XII в. Янин предложил датировать Милятино евангелие рубежом XI-XII вв., предположив, что оно переписано тем же писцом Домкой, что и сентябрьская и октябрьская служебные Минеи 1095-1096 гг. Специальный палеографический анализ Евангелия и Миней произведен им не был, хотя Янин и указал на необходимость последовательного сравнения почерков Миней с почерками Милятина евангелия.
Сентябрьская и октябрьская служебная Минеи являются чрезвычайно скромными по своему письму и оформлению рукописями. Те их части, которые переписаны Домкой (в Минее на сентябрь — это л. 9-76, в Минее на октябрь — л. 1-127, кроме последних девяти строк на л. 9), украшены мелкими контурными (иногда с наполнением киноварью) инициалами и заголовками с элементами старовизантийского орнамента. На л. 47 об., 63, 77 об., 78, 96 об., 98, 112 об., 113, 122, 136 об., 158 об., 170 сентябрьской Минеи и на л. 43, 54, 68, 69 об., 163 об. октябрьской Минеи на полях помещены держатели в виде чаш. Письмо основного текста (в той его части, которая переписана Домкой) характеризуется следующими признаками: буква «а» пишется в двух вариантах — с округлой и острой петлей — с утолщением в нижней ее части; буква «в» — с малой верхней частью и округлой укрупненной нижней; «з» написана с маленьким округлым хвостом правильной геометрической формы; у буквы «д» ножки перпендикулярны строке; спинка «р» пишется в виде сильно закругленной линии; хвост «щ» выведен в межстрочное пространство, укрупнен и обращен влево. В целом почерк Домки — писца сентябрьской и октябрьской Миней — довольно мелкий, хотя достаточно выработанный и четкий.
Милятино евангелие весьма скромно по своему письму и художественному оформлению, его украшают несложные средние и крупные инициалы чернильного контура с киноварным наполнением. Однако эта рукопись уже давно является объектом пристального искусствоведческого изучения. Внимание исследователей привлекает миниатюра, помещенная на л. I об. (вне счета), вшитом в рукопись из другого кодекса. Первоначально этот лист своей лицевой стороной был прикреплен к верхней крышке переплетной доски, о чем свидетельствуют сохранившиеся на нем следы клея. На полустертой миниатюре изображен сидящий евангелист с кодексом на коленях, который он придерживает левой рукой. В правой руке — отточенная трость, которой он пишет. Позади него изображен бородатый святой, опирающийся правой рукой на правое плечо евангелиста и склонившийся к самому его уху. Евангелиста обычно отождествляют с Иоанном, на что как будто указывают и едва различимые буквы надписи под верхним обрезом миниатюры, которую Г. И. Вздорнов читает как ИО[АНН] Θ[ЕОЛОГ]4Вздорнов Г. И. Миниатюра. С. 205.. Существующие же в литературе идентификации стоящего за его спиной святого вызывают споры. А. И. Некрасов (1929 и 1937 г.) полагал, что на миниатюре изображен евангелист Иоанн и бескрылый ангел, диктующий ему текст Евангелия5Некрасов А. И. Возникновение московского искусства. М., 1929. С. 170, примеч. 1, 215; Он же. Древнерусское изобразительное искусство. С. 139.. Впоследствии эту точку зрения поддержала Е. Э. Гранстрем (1953 г.)6Гранстрем Е. Э. Описание русских и славянских пергаменных рукописей: Рукописи русские, болгарские, молдовлахийские, сербские. Л., 1953 С. 22.. Однако такая идентификация не выдерживает критики, поскольку святой, изображенный бородатым, никак не может быть ангелом. В. Н. Лазарев (1947 г.) и А. Н. Свирин (1958 г.) высказали предположение о том, что за спиной у евангелиста стоит София Премудрость Божия7Лазарев В. Н. Искусство Новгорода. С. 47-48; Свирин А. Н. Древнерусская миниатюра. М., 1950. С. 32, 38., однако наличие у персоны женского пола бороды исключает возможность такой атрибуции. Г. И. Вздорнов, посвятив специальное исследование миниатюре Милятина евангелия (1968 г.), пришел к выводу, что на ней изображены евангелист Иоанн и апостол Павел. Эту точку зрения впоследствии поддержала и О. С. Попова (1975 г.).
Ю. Н. Дмитриев впервые заметил, что миниатюра значительно древнее кодекса, в который она вшита, и датировал ее концом XI — началом XII в.8Дмитриев Ю. H. Рецензия на книгу A. H. Свирина «Древнерусская миниатюра» // Советская книга. 1951. № 9. С. 110-111. Такая датировка принимается сегодня большинством исследователей (В. Н. Лазарев, А. Н. Свирин, Г. И. Вздорнов, В. Л. Янин), О. С. Попова датирует миниатюру XI веком.
То обстоятельство, что лист с миниатюрой ранее принадлежал другой рукописи, подтверждается тем, что он сохранил следы разлиновки, отличной от разлиновки Милятина евангелия и характерной для кодексов XI-XII вв. Различия в разлиновке Милятина евангелия и листа с миниатюрой видны из соотношений средней высоты и ширины столбцов, разницы в расстоянии между столбцами и количеством строк.
Текст Евангелия переписан двумя писцами со схожими типами почерков. Домкой переписаны л. 1а-44г, 64а-71г, 77в-168б. Вторым, безымянным писцом переписаны л. 45а-63г, 72а-776. Оба писца писали крупным уставом с довольно сильным наклоном вправо темными коричневыми чернилами. Написанная Домкой часть кодекса характеризуется следующими признаками: у буквы «а» узкая заостренная петля и спинка со значительным утолщением в районе верхней границы строки; петли «в» остры и примерно одного размера, хотя нижняя несколько вытянута острием вправо; буква «з» встречается в двух вариантах — с округлым и острым хвостиком, достаточно низко опущенным в межстрочье; спинка «р» слегка вогнута и при этом несколько отведена влево; буква «д» пишется с треугольными ножками; хвост «щ» мал и едва заметен. В целом письмо Евангелия характерно для рукописей конца XII — начала XIII в., что не оставляет сомнений в том, что Евангелие и Минеи не были созданы одновременно. То, что почерк Домки — писца Миней не тождествен почерку Домки — писца Евангелия, подтверждается определением модуля их письма, т.е. отношением высоты буквы к ее ширине. Обычно модуль письма одного и того же писца остается неизменным в разных рукописях. Модуль же письма Домки — переписчика сентябрьской и октябрьской Миней — отличен от модуля письма Домки Милятина евангелия. Не свидетельствуют в пользу тождества обоих Домок и показатели средней высоты и ширины букв, а также расстояния между строк в обеих Минеях и Милятином евангелии.
Таким образом, нет никаких оснований для подтверждения предположения Янина о тождестве почерков двух писцов, назвавшихся в своих записях одним именем — Дъмъка. Предложенная нами датировка Милятина евангелия концом XII — началом XIII в. также противоречит предположению Янина о том, что Минеи и Евангелие писаны одним человеком. Однако остается открытым другой вопрос, поставленный Яниным, — о принадлежности Домки — писца Милятина евангелия — к скрипторию новгородского Лазарева монастыря. Вероятность этого подтверждается сведениями самого Домки о том, что он «поп у святого Лазоря».
Для письма лазаревских рукописей использовался сероватый пергамен низкого качества, грубой выделки, видимо, очень недорогой. Волосяная сторона (ВС) пергаменного листа была более темной и шершавой, испещренной по всей поверхности крошечными черными точками — следами соединения волос с кожей животного, употребленной на изготовление пергамена. Мясная сторона (МС) листа была более светлой и гладкой. Скорее всего, «книги Лазоревы» были довольно дешевы: писцы использовали не только хорошо форматированный и правильно обрезанный пергамен, но и дефектные листы — не выбракованные лоскуты кожи, оставшиеся после раскройки цельного куска шкуры (пергамена). Пергамен Милятина евангелия отличается более высоким качеством выделки, чем пергамен сохранившихся «книг Лазоревых». Он более тонкий, светлый и менее шершавый.
Принцип формирования листов в тетради практически во всех сохранившихся «книгах Лазоревых» был стабильным и почти всегда осуществлялся по формуле: «мясная сторона пергаменного листа — к мясной, волосяная сторона — к волосяной». Принцип МС-МС, ВС-ВС как будто нарушался в ноябрьской Минее (Тип. 91, тетрадь № I) и в июльской Минее (Тип. 121, тетради № IV, V, VI). Однако при внимательном изучении листов, составляющих эти тетради, становится ясно, что или их теперешний вид отличается от первоначального, или тетрадь формировалась не из цельного куска пергамена, сложенного в дважды по высоте и дважды по ширине и затем разрезанного, а из отдельных кусков пергамена, выкроенных не из единого лоскута шкуры. Так, тетрадь № I ноябрьской Минеи была сформирована из четырех предварительно разрезанных листов пергамена in-2°, а не формировалась путем наложения один на другой двух листов in-duo, сложенных дважды по высоте и дважды по ширине, а затем разрезанных.
Вероятно, тетрадь № I Тип. 91 была из соображений экономии собрана из оставшихся невостребованными лоскутов раскроенного пергамена, годных по формату для образования самостоятельной тетради. В тетради № IV июльской Минеи (Тип. 121) л. 27 был по какой-то причине забракован писцом и вырезан, а на его место вклеен другой, с исправленным текстом. В тетради № V Тип. 121 был вырезан старый забракованный л. 38, а на его место вклеен новый, с исправленным текстом, нарушивший характерную для кодексов Лазаревского скриптория формулу складывания листов в тетради. В тетради № VI Тип. 121 оказались забракованными и вырезанными два листа (л. 42 и 48), вместо которых были вклеены новые, и т.д.
Некоторые кодикологические особенности сентябрьской и октябрьской Миней и Евангелия (принцип организации текста на листе, художественное оформление, разлиновка и др.) связаны с разницей во времени производства Миней и Евангелия. Вместе с тем можно думать, что они выполнены в традициях разных писцовых школ. Об этом свидетельствует разница в принципах формирования листов пергамена в тетради у Милятина евангелия и в обеих Минеях. Если, например, формирование тетрадей сентябрьской Минеи последовательно осуществлялось по принципу «волосяная сторона пергаменного листа — к волосяной, мясная — к мясной», то листы Милятина евангелия складывались в тетради по смешанному типу: «волосяная сторона листа к мясной, мясная к мясной, волосяная к волосяной». О различных книгописных традициях свидетельствует техника разлиновки Миней и Евангелия. Гак, например, наколы, обозначавшие место ограничительных вертикальных линий и разметка строк (горизонтальных линий), на листах Милятина евангелия делались, вероятно, колесиком, оставляя характерный треугольный след. Круглые и глубокие наколы на листах Миней позволяют думать, что они производились шилом, и т.д. Все это заставляет усомниться в том, что Милятино евангелие конца XII — начала XIII в. было переписано в скриптории Лазарева монастыря.
Обратимся к анализу записи на Милятином евангелии и приведем полный ее текст:
Запись попа Домки включает в себя следующие десять компонентов: 1) богословие; 2) слово «написашася»; 3) название книги; 4) слово «аминь»; 5) летописное известие о написании Евангелия и Апостола «в голодное лето»; 6) самоопределение писца; 7) указание заказчика; 8) сведение о переплетении рукописи самим писцом; 9) цель переписки; 10) слово «аминь».
Слово «аминь» употреблено в записи дважды: после названия кодекса и в конце записи, в качестве заключительного ее компонента. Это довольно редкая структура выходных текстов, которая среди записей XI-XII вв. встретилась нам только однажды — в записи на так называемом Пантелеймонове евангелии ок. 1148-1155 гг. Вызывает немалый интерес, что запись Милятина евангелия начинается с необычной для выходных записей инвокации: «помощию Христовою написашася». Это единственная рукопись XII в. (кроме Мстиславова евангелия, точная дата переписки которого неизвестна), где имеется выходная запись, открывающаяся инвокацией. Вообще богословие как начальный компонент формуляра выходных записей почти не встречается уже начиная с XII в. и появляется вновь в записях середины XIV-XV в. Последним (не считая Мстиславова и Милятина евангелия) случаем употребления богословия в записях была символическая инвокация, открывающая запись писцов Матфея и Лаврентия, переписавших на рубеже XI-XII вв. служебную Минею на июль, по всей видимости, также в скриптории Лазарева монастыря. Любопытно, что богословская формула записи на «Милятином» евангелии существенно отличается от инвокации записей Упыря Лихого (1047 г.) и дьякона Григория (1056-1057 гг.), где она звучит гак: «Слава тебе, господи, царю небесный, яко сподоби мя написати». Иначе выглядит инвокационная формула и записи на Мстиславовом евангелии: «Господи боже отец наших Авраамов, Исаковль, Ияковль и Семене их правьдьнааго сьподобивыи мя... нап[и]сати...» Выходная-вкладная запись Пантелеймонова евангелия ок. 1148-1155 гг. завершается символической инвокацией в виде четырехконечного креста.
Других записей кроме выходной писец Милятина евангелия не оставил. Выходная же запись помещается в кодексе непосредственно под текстом, от которого ее отделяет крупный орнаментированный инициал. Завершает запись строчный знак в виде крестообразно расположенных точек и размашистой запятой.
Таким образом, некоторыми своими признаками выходная запись «Милятина» евангелия оказывается близкой к вторичным текстам той же разновидности XI в. (имеется в виду употребление богословия в качестве начального компонента формуляра и неустойчивая структура записи).
Среди всего массива записей XI-XII вв., содержащих в качестве компонента формуляра указание писца, только на трех рукописях, связанных своим происхождением с новгородским Лазаревым монастырем, встречается упоминание писца Домки [Диомида (?), Дементия (?), Демьяна (?), Дометия (?), Дометиана (?), Домнина (?), Домна (?)]. Во всех трех кодексах это имя дано в уменьшительной форме. Однако «Дъмъка», по- видимому, мирское имя писца Миней и писца Евангелия. Во всяком случае, переписчик сентябрьской Минеи сообщил, что христианским его именем было Яков. Имя «Дъмъка» известно по двум граффити второй половины XII — середины XIII в. из храма св. Софии в Константинополе, сделанных неким Домкой Безоевичем9Артамонов Ю. А., Зайцев И. В. Три древнерусские надписи из храма св. Софии в Константинополе-Стамбуле // Восточная Европа в древности и средневековье: Автор и его источник: восприятие, отношение, интерпретация. XXI Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто. М., 2009. С. 22-24.. Одна из семи вероятных полных форм имени «Дъмъка» — Диомид (Домид) — только однажды встречается как имя писца в записи Псковского апостола 1307 г. Христианские имена «Домнин» и «Домн» узнаются в берестяной гармоге № 134, датированной XIV в.: «Приказо Григориѣ ко Домонѣ...». Неясно, «Домона» упомянутой грамоты — это огласовка женского имени «Домна» или своеобразная падежная форма мужского имени «Домн». Берестяная грамота № 391 (XIV в.) знает имя «Доманець», а грамота № 568 (XV в.) имя «Доманъ» — возможную форму древнерусского имени «Домаш».
Имя Демьян известно по новгородским берестяным грамотам начиная с XI-XII вв., где зафиксировано в форме «Дьмиань», «Демьянъ», «Демьянко». Однако корень Дем-, Дьм- в имени «Демьянъ» трудно согласовать с корнем Дьм — имени писца Миней и Милятина евангелия. В берестяной грамоте № 161 (XIV — первая половина XV в.) фигурирует некто «Домант», краткая форма имени которого также могла быть «Дъмъка». Это имя известно также по рядной грамоте Тешаты и Якима XIII в. По мнению А. В. Арциховского и В. И. Борковского, в XV в. литовское имя «Домант, Довмонт» уже могло быть связано с культом псковского князя Довмонта-Тимофея, причисленного в Пскове в конце XIV в. к лику святых, однако бытование этого имени в XI-XII вв. даже в качестве мирского очень сомнительно. Маловероятно, чтобы под именем Дъмъка скрывался Дмитръ (раннее Дьм-, Дъм-). Имя Дмитръ, Демитре, Домитре известно по берестяным грамотам начиная с XI-XII вв., однако в нем следует видеть скорее христианское, нежели мирское имя.
Наиболее вероятно, что именем Дъмъка назвался человек, чьим мирским именем было языческое «Домаслав» или «Домаш». Имя «Домаслав» фигурирует в новгородских берестяных грамотах № 155 (XII в.), 194 (XI-XII в.) и 556 (XII-XIII вв.). Представляет интерес, что грамота № 155 была обнаружена в срубе мостовой на Великой улице Неревского конца. Лазарев монастырь как раз располагался в ближайших окрестностях Неревского конца Софийской стороны. «Дъмъка» могло быть также сокращенной формой языческого имени «Домажир», «Доможил»10По мнению А. А. Гиппиуса, Дъмъка — или достаточно редкое языческое имя с корнем Дъм-, чередующимся с дым- (ср. Дъмило), или же гипокористика от Дмитрии (ранн. Дъм-, Дьм-); в последнем случае Дмитрии — крестильное имя писца, а Яков — монашеское. — см.: Гиппиус А. А. К вопросу о новгородском Лазаревском скриптории. С. 40, примеч. 22., распространенного в XI-XIII вв. в Новгороде. Таким образом, наиболее вероятно, что мирским именем писца Миней и Милятина евангелия было «Домаслов», «Домаш» или «Доможил». Нет ничего странного в том, что лазаревский поп фигурирует не под своим христианским, а под мирским именем. Древнерусские писцы нередко называли себя в записях языческими именами: «Чегол», «Ворон», «Белына», «Бестрой». Новгородский поп, переписавший в 1047 г. несохранившийся список толкований библейских книг и указавший в записи на свой священнический чин, также назвался мирским именем — «Упырь Лихой», не сообщив при этом своего крестильного имени.
Возможным, но почти невероятным кажется то, что рукописи, писавшиеся с интервалом почти в столетие (1095-1096 гг. и конец XII — начало XIII в.) и одинаково связанные своим происхождением с Лазаревым монастырем (напомним, что писец Милятина евангелия назвал себя попом «святого Лазоря»), были переписаны разными писцами с общим для них мирским именем, зафиксированным в уничижительной форме — «Дъмъка».
Все эти противоречия исчезают, если допустить, что писца Евангелия конца XII — начала XIII в. звали как-то иначе и что он только переписал из протографа вместе с основным текстом выходную запись, содержащую имя Домки — писца рукописи и ее заказчика Миляты Лукинича. Тогда будет казаться возможным, что писец сентябрьской и октябрьской Миней «грешный раб» Домка и поп «святого Лазоря» Домка — одно лицо. Отсутствие определения «поп» в записи писца Миней может быть объяснено употреблением им в записях формулы «грешный раб».
Таким образом, Милятино евангелие могло сохранить на себе копию записи рубежа XI-XII вв. с именем Дъмъка. В таком случае вполне вероятно, что оба писца Милятина евангелия, один из которых скопировал запись с упоминанием имени Домки, использовали в конце XII — начале XIII в. в качестве протографа несохранившееся Евангелие, переписанное в скриптории новгородского Лазарева монастыря на рубеже XI-XII вв. тем же самым писцом, который переписал основную часть текста сентябрьской и октябрьской служебных Миней.
Примеры воспроизведения выходной записи протографа в последующих списках рукописи хорошо известны. Так, 5 записей писцов XI-XIII вв., исключая запись Домки в Милятином евангелии, сохранилось в списках XIV — конца XVII в. В частности, по ряду списков XV-XVI вв. известна запись попа Упыря Лихого 1047 г., по списку начала XVII в. — запись от имени владимиро-волынского кн. Владимира Васильковича и его жены Ольги Романовны 1287 г. и др. Сведения о переписке Евангелия в «голодное лето», также, вероятно, нужно отнести к несохранившемуся протографу исследуемой рукописи.
Кодексы, относящиеся к комплексу «книг Лазоревых» (служебные Минеи на октябрь, сентябрь, ноябрь, январь, февраль, апрель, июль, август, Триодь цветная и Стихирарь постный и цветной на крюках) распределены во времени очень компактно: все они были написаны в конце XI или на рубеже XI-XII вв. Самая ранняя рукопись этого комплекта — сентябрьская Минея — имеет двойную дату — 1095-1096 гг., октябрьская Минея, как уже говорилось, датируется 1096 г., ноябрьская Минея — 1097 г. Все остальные «книги Лазоревы» сохранились без датирующих записей, однако по своим палеографическим особенностям могут быть условно отнесены к концу XI — началу XII в.).
В исследованиях, посвященных истории погоды и экстремальных природных условий Восточной Европы и Древней Руси, 90-е годы XI в. отмечены как крайне неурожайные и очень голодные. То же можно сказать и о первой четверти XII в. В. Т. Пашуто (1964 г.), а позднее Е. П. Борисенков и В. М. Пасецкий (1983 г.) называют голодными 1092-1096 гг.11 Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962 г. Минск, 1964. С. 61—84; Борисенков Е. П., Пасецкий В. М. Экстремальные природные явления в русских летописях XI-XVII вв. М., 1983. С. 81. С. И. Бараш (1987 г.) в сводной таблице чрезвычайно неурожайных и очень голодных лет в Восточной и Западной Европе за 2600 лет указывает в качестве таковых 1090, 1092, 1094, 1095, 1096, 1109, 1111 и 1115 годы12Бараш С. И. История неурожаев и погоды в Европе. Л., 1989. С. 228.. При этом он отмечает, что «повсеместных неурожаев, сопровождавшихся сильным голодом, в XI в. было только три: в 1024, 1070 и 1092 годах». 1090 год был голодным лишь на юго-западе Руси. 1091 год отмечен как очень неурожайный. Год 1110/11 был чрезвычайно неурожайным и привел к сильному голоду в Новгороде.
Если наше предположение о том, что сведения о «голодном лете» относятся не к Евангелию конца XII — начала XIII в., а к его несохранившемуся протографу, то можно думать, что Домка занимался перепиской последнего в 1092-1115 годах. При этом необходимо учитывать, что особенно голодными для Новгорода были 1092 и 1110 гг. Недавно А.А. Гиппиус привел новые убедительные аргументы в пользу того, что «голодным летом» записи Милятина евангелия был 1092 г.13Гиппиус А. А. К вопросу о новгородском Лазаревском скриптории. С. 41—44. С. 181
К сожалению, проверить наше предположение сведениями о Миляте Лукиниче нельзя, т. к. источники XI-XIII вв. о нем никакой информации не содержат. Правда, И. И. Срезневский считал, что известия НПЛ о строительстве в 6693-6700 (т.е. в 1185-1192 гг.) Петропавловской церкви на Синилище «Лукиничами» может относиться к Миляте Лукиничу, заказчику Евангелия, и его братьям. В. Л. Янин отверг это предположение, считая, что «Лукиничи» в данном случае не отчество, а «обозначение жителей Лукиной улицы Людина конца, ближайшей к Синилищу (теперешней Синичьей горе), где и ныне существует Петропавловская церковь».
Под 6670 (1162) г. в Ипатьевской летописи фигурируют некие Степен и Якун Милятичи, что также уже отмечалось Яниным. Если Миляга Лукинич действительно был заказчиком рукописи, переписанной ок. 1092-1115 гг., то Милятичи Ипатьевской летописи вполне могли быть его детьми. В Синодальном списке НПЛ в статье 6724 (1216) г. фигурирует боярин Гаврил Милятинич (Гаврилець Милятичь) — перебежчик к владимирскому в. кн. Ярославу-Федору Всеволодовичу, нарушивший вместе с тремя другими новгородцами крестоцеловальную клятву кн. Мстиславу Мстиславичу Удалому. Нет никаких данных о родственных связях этого «преступника кресту» и Миляты Лукинича записи. Очевидно, что Гаврил Милятич не мог быть сыном заказчика «Евангелия Домки» рубежа XI-XII вв. Однако он вполне мог быть потомком заказчика рукописи конца XII — начала XIII в. — так называемого Милятина евангелия. В таком случае пришлось бы признать, что наша концепция о перенесении сведений рубежа XI-XII вв. о заказчике Евангелия из несохранившегося кодекса в позднейший его список неверна. Впрочем, совпадение имен не может безусловно ни подтвердить, ни опровергнуть наши предположения о происхождении Милятина евангелия и его вероятного протографа — «Евангелия Домки», как и не может быть безусловным доказательством родства Миляты Лукинича и Гаврилы Милятинича.
Итак, мы попытались показать, что рукопись, получившая в археографической практике название «Милятино евангелие», могла быть переписана в конце XII — начале XIII в. с несохранившегося протографа вместе с его выходной записью. Известие попа Домки о том что Евангелие изготовлено им «в голодное лето» следует отнести к 1092-1115 годам, когда создавался протограф теперешнего «Милятина» евангелия. Вполне вероятно, что миниатюра, вшитая в так называемое Милятино евангелие конца XII — начала XIII в., прежде принадлежала его несохранившемуся протографу — Евангелию попа «святого Лазоря» Домки. Архаичную орфографию Милятина евангелия, вероятно, можно также объяснить воздействием оригинала рубежа XI-XII вв. Помимо несохранившегося Евангелия 1092-1115 годов, послужившего оригиналом рукописи конца XII — начала XIII в., попом Домкой были переписаны еще по крайней мере три рукописи — Минеи служебные на сентябрь (1095-1096 гг.) и октябрь (1096 г.), а также несохранившийся Апостол. Местом переписки этих четырех рукописей был, вероятно, новгородский монастырь св. Лазаря.
Как известно, важным кодикологическим признаком происхождения рукописей из одной книгописной мастерской является их формат. Комплекс «книг Лазоревых» составили кодексы, формат которых мало отличается друг от друга. Особенно схожи по размеру месячные Минеи (высота: 192-221 мм, основание: 156-172 мм), несколько большим является формат Триоди (248×173 мм) и Стихираря (260×201 мм). Наиболее крупным по формату было, вероятно, «Домкино евангелие». Теперешний размер листа с миниатюрой, выделенного, как мы предположили, из этого кодекса и вклеенного в так называемое Милятино евангелие, составляет 300×235 мм. Поскольку этот лист был явно сильно обрезан и подогнан под формат несущего его кодекса (см. выше), следует думать, что первоначальный формат утраченного Евангелия был значительно большим. Таким образом, различия в форматах кодексов лазаревского комплекса связаны с особенностями их содержания (месячные Минеи самые мелкие, Евангелие — самое крупное, в традиционном для рукописй этой разновидности формате — 1°). Формат Апостола, переписанного Домкой, неизвестен.
Думается, что дальнейшее исследование кодикологических признаков комплекса «книг Лазоревых», основанное на систематическом изучении элементов внешней и внутренней формы каждой из сохранившихся лазаревских рукописей, может быть весьма плодотворным. Этот уникальный комплекс книг, происходящих из одного скриптория, может дать исследователю ценнейший материал по истории книгопроизводства в Новгороде на рубеже XI-XII вв.