Классы и образ жизни - страница 2
В царствование Елизаветы центральные области по-прежнему дополняли растительную пищу мясной посредством разведения овец и рогатого скота. Регби «изобиловал бойнями», Лестершир и Нортгемптоншир славились своими ярмарками рогатого скота. Благодаря огромному количеству рогатого скота в стране кожевенная промышленность была полностью обеспечена сырьем: южные англичане носили обувь на коже и презирали деревянные башмаки, которые носили иностранцы, хотя на севере, где население было более бережливым, многие носили деревянные башмаки, а шотландские парни и девушки ходили босыми.
Разведение лошадей не отставало от все возрастающего спроса на них. Все чаще стали запрягать лошадь вместо вола в повозку и в плуг, и рост общего благосостояния страны повышал спрос на верховых лошадей, как мы в хорошие годы предъявляем больший спрос на автомашины.
Во многих частях Йоркшира и на торфяных болотах беспокойной шотландской границы разведение лошадей и рогатого скота было важнее, чем овцеводство, которое стало преобладающим здесь лишь позднее, в более спокойные времена. Не овец, а рогатый скот угоняли пограничные разбойники во время своих полуночных набегов.
Хотя овцы и рогатый скот разводились теперь в Англии в большом количестве, но по нашим современным нормам они были малы и тощи, пока их порода не улучшилась в XVIII столетии. Дело в том, что тогда еще не были найдены правильные способы их кормления в зимнее время. Система открытых полей, все еще преобладавшая в одной половине страны, не обеспечивала сельское хозяйство ни помещениями для скота, ни подножным кормом.
Один район Англии — обширная болотистая область, тянувшаяся от Линкольна до Кембриджа и от Кинге-Линна до Питерборо, — все еще представлял собой обособленный мир. Уже в последние годы царствования Елизаветы были проекты, обсуждавшиеся в парламенте, об осушении болотистой местности Фен, подобно тому, как голландцы осушили свою Голландию и превратили свои покрытые водой и тростником пустыри в богатые пашни и пастбища.
Но большой проект осуществился позднее, когда появились капиталы для таких предприятий, что произошло во времена Стюартов — в южной половине болот, и во времена Ганноверов — на севере. Между тем обитатели этой местности продолжали селиться возле болотистых берегов и на бесчисленных островах, покрытых тиной и илом, ведя жизнь амфибий и приспособляя свои традиционные занятия к сменяющимся сезонам года.
«Верхняя, северная часть Кембриджшира (пишет Кемден) вся состоит из речных островков, которые в продолжение всего лета имеют восхитительный зеленый вид, а зимой почти все затапливаются водой, и все пространство вокруг, насколько хватает глаз, некоторым образом напоминает собой море.
Жители этого края, а также всей остальной части болотистой местности представляют собой особый тип людей (весьма гармонировавший с природой этого края) с грубыми, некультурными нравами, враждебных ко всем другим, которых они называют «горными людьми»; обычно они ходят на особых ходулях и все занимаются скотоводством, рыболовством и охотой.
Вся эта местность в зимнее время, а иногда и большую часть всего года лежит под водой рек Уз, Грент (Кем), Нэн, Уэленд, Глин, Уитем, так что становится недоступной из-за отсутствия удобных проходов. Там, где жители поддерживают в порядке свои каналы, страна изобилует богатыми пастбищами и сеном, которое они скашивают в достаточном количестве для собственных нужд, а пожнивные остатки травы сжигают в ноябре, чтобы получить еще более густую траву. В это время года можно увидать изумительную картину, когда вся болотистая страна охвачена ярким пламенем.
Кроме того, эти места дают большое количество торфа и осоки для топлива и большое количество тростника, используемого в качестве кровельного материала. Бузина, а также другие водяные кустарники, в особенности ива, растут или в диком состоянии, или посажены по берегам рек для укрепления берегов в целях защиты от разлива; эти кусты часто обрезают, но они опять разрастаются с многочисленными побегами. Из них здесь делают корзины».
Охота на дичь для рынка была весьма развитым промыслом жителей заболоченной области. Дикие утки и гуси попадались сразу сотнями, их загоняли или приманивали в длинные сети — западни. Рента во многих случаях выплачивалась определенным количеством угрей, которые насчитывались тысячами.
Может быть, можно усомниться, что жители болотистой области имели такие «грубые и некультурные нравы», как об этом говорили Кемдену «горные люди». Во всяком случае, только на том основании, что люди в Фенах ездили на лодках, занимаясь рыболовством, охотой на дичь и срезанием тростника, было бы ошибочно предполагать, как делали многие авторы, что эти люди были более «непослушны» закону, чем земледельцы, развозившие свое зерно по сухой земле.
Недавние исследования показали, что в Фенах в течение всего средневековья, начиная от времени «Книги Страшного суда» и позднее, прекрасно соблюдались все законы и обычаи манориальной системы; что рента и натуральные повинности регулярно уплачивались крупным монастырям, а после их упразднения — их преемникам; что самые сложные законы и правила о разделе собственности и рыболовных правах строго соблюдались жителями болотистых местностей; что наиболее хорошо разработанная система дамб и насыпей и «водостоков» поддерживалась искусным упорным трудом, в противном случае большие водные пути сделались бы несудоходными и Линкольн, Линн, Бостон, Уисбич, Кембридж, Сент-Айвс, Питерборо и более мелкие города этой области потеряли бы большую часть своей торговли и средств связи.
«Почти каждая река и ее берега в заболоченной области, - пишет профессор Дерби, — имели кого-нибудь, кто нес ответственность за них». Короче говоря, эта область до ее мелиорации путем крупных дренажных работ во времена Стюартов и Ганноверов была действительно земноводным районом, но со своеобразной высокоспециализированной экономической системой хозяйства.
На фоне этой дикой природы в течение столетий, подобно ковчегу над водами, возвышался собор на острове Или; издалека были видны две его башни и длинные блестящие крыши. Возле него находился дворец, где епископ содержал свой двор. Епископ еще пользовался остатками власти, которой обладали его средневековые предшественники в так называемом «пфальцграфстве» острова Или.
Но фактически Реформация ослабила независимость и власть духовенства. Теперь государство держало церковь под своим контролем, иногда с надменным пренебрежением к ее духовным интересам. Королева Елизавета заставила епископа Кокса передать его усадьбу Или-Плейс в Холборне (Лондон) с ее знаменитыми фруктовыми садами ее фавориту Кристоферу Хэттону.
А когда Кокс умер, она в интересах короны сохраняла епископский престол вакантным в течение 18 лет. Но все же в те времена, когда на острове Или был епископ, он являлся главным правителем заболоченной области до тех пор, пока сначала Оливер Кромвель, а затем герцоги Бедфордские, осушавшие болота, не приобрели в этом районе большего влияния, чем епископ.