Господство аристократии
Эдинбургский парламент никогда не имел большого значения в социальной жизни и воображении народа, хотя он и приобрел несколько большую важность после революции. Он проводил свои сессии в большом зале на Хай-стрит, известном как дом парламента; после унии дом был передан юристам столицы и до сих пор остается наиболее знаменитым помещением в Шотландии.
Здесь, под его высокой деревянной крышей, заседали вместе вельможи, бароны и горожане; они считались тремя отдельными сословиями, но обсуждение и голосование проводились совместно, в одной палате.
Бароны или депутаты от графств, непохожие на своих коллег в английской палате общин, не избирались всеми свободными держателями, обладавшими годовым доходом в 40 шиллингов (как это было в Англии); каждый депутат выбирался несколькими десятками джентльменов, которые случайно оказывались в глазах старого шотландского закона непосредственными держателями земель короны.
Городки были все такими же «гнилыми», как наиболее гнилая часть английских городов. Представительный элемент был, следовательно, в шотландском парламенте слабее, чем в английском; такое представительство народа, какое здесь действительно существовало, вернее было бы назвать «реально возможным». Вельможи были наиболее могущественным элементом в палате. Это они главным образом руководил и ее дебатами, возглавляли ее партии и формулировали ее акты и политику.
Господство аристократии не ограничивалось парламентом. В каждом районе сельской местности обычай, гордость, боязнь и надежда на покровительство связывали простой народ с каким-нибудь значительным «домом», который представлял их район в глазах Шотландии.
Лэрды, как назывались мелкопоместные дворяне Южной Шотландии, привыкли употреблять оружие, с которым они обычно не расставались, находясь вне дома; местный вельможа угощал их по-королевски на банкетах в своем особняке, поддерживал их жалобы, покровительствовал им, уверенно ожидая, что в ответ они последуют за его штандартом, если он поднимет его за правительство, которое дало ему должность, или против правительства, которое пренебрегло его притязаниями.
Если бы виги и якобиты перешли врукопашную, то каждый район собрался бы под знаменами Аргайла, Атолла, Мара и некоторых других вельмож и Южная Шотландия немногим бы уступила в этом отношении Горной области. Если бы вся знать объединилась против правительства, маленькая шотландская армия не смогла бы долго удержать ее в повиновении.
Но, подобно другим классам, шотландская знать не была сплоченной. Почти все, кто занимался политикой, были жадны на должности, почти все были вынуждены поддерживать свое положение феодалов на скудную ренту и платежи натурой с населения отчаянно бедной сельской местности, и они все привыкли рассматривать должность как естественное подспорье для финансов крупной знати.
Но многие как в лагере якобитов, так и среди вигов были столь же патриотичны, как и своекорыстны, а некоторые были, кроме того, проницательными и ловкими государственными деятелями: они знали, как следовать истинным интересам своей страны, а их аристократическое положение и воспитание поставило их выше необходимости искать популярности у толпы. Таковы были люди, которые приняли решение об унии.
За знатью шли лэрды, или сельские джентльмены. Их высокие каменные особняки, каждый со ступенчатым орнаментом на фронтоне крыши, мрачные и похожие на крепость, возвышались в безлесном, не знающем огораживания ландшафте. Архитектура здесь не процветала, как в Англии. Многие из этих сельских домов выросли как неуклюжее добавление к военным башням прежних дней.
Редко какое-нибудь окно было обращено на северную сторону, даже когда этого требовал прекрасный и неповторимый пейзаж. Время газонов, аллей и обнесенных стеной садов еще не наступило. Фермерские постройки с их грубыми запахами и мусорными свалками примыкали к господским домам; хлебное поле подходило к их стенам с одной стороны, а с другой находился запущенный сад с капустой, лечебными травами и местными цветами.
Внутренняя часть дома была равным образом лишена роскоши, обычной на юге острова. Обстановка была самая простая, на полу не было ковров, на стенах обычно отсутствовали обои, панельная обшивка, ковры и картины. В спальнях, за исключением вызывавшей зависть «каминной комнаты», не было каминов.
В гостиной всегда находилась приготовленная для гостей кровать, так как для захмелевшего лэрда не всегда было безопасно ехать домой ночью. Гостеприимство выражалось в обильном угощении простым мясом, приготовленным в виде одного блюда, запиваемого шотландским элем и французским коньяком и кларетом, а в Горной области — местным виски.
Чай был известен шотландским подданным королевы Анны только как дорогое лекарство. Бережливость была жестокой необходимостью, но гостеприимство было национальным инстинктом. Соседи прибывали верхом с неожиданным визитом на полдня; их сердечно принимали, так как развлечений в сельском доме тогда было меньше, чем в современной Англии.