Муниципальная реформа
Те же самые опасности от сочетания религиозных и социальных сил, которые в годы, непосредственно предшествующие биллю о реформе, угрожали духовенству англиканской церкви, угрожали также старым муниципальным корпорациям, с которыми соединялись интересы церкви.
Но в отличие от церкви старые корпораций были так же неспособны к оздоровлению или самореформированию, как и парламентские «гнилые местечки», с которыми их судьба была тесно связана. Три года спустя после гибели «гнилых местечек» законом 1835 года о муниципальной реформе было уничтожено и гнилое городское управление.
Эта важная мера имела большое значение для социальной жизни городов благодаря непосредственному переходу власти к новому классу, а это значило много больше, чем можно было тогда предвидеть, так как было основой, на которой в течение следующего столетия должно было подняться великое здание муниципального социального служения на пользу всех классов общества, особенно бедноты.
Никто в 1835 году не предвидел дня, когда «новые муниципалитеты» будут не только освещать и мостить улицы, но и контролировать строительство домов, санитарное состояние города и здравоохранение населения; перевозить рабочих на работу и с работы; создавать общественные библиотеки; руководить обширной муниципальной торговлей и промышленностью и, наконец, заниматься просвещением народа.
Непосредственной переменой, взволновавшей современников, был переход муниципальной власти к представителям диссидентов и лавочников, пришедшим на смену олигархии торийских юристов, священников и агентов знати, которые пользовались монополией в старых корпорациях.
В городских правителях нового стиля было мало «привлекательности и блеска», но они имели некоторую силу и были склонны вводить «улучшения», а то, что они периодически избирались на основе действительной демократии, поддерживало их на должной высоте в тех вопросах, к которым сами избиратели чувствовали какой-нибудь интерес.
Ограничение парламентского представительства «десятифунтовыми съемщиками домов» в билле о реформе 1832 года не нашло подражания в более радикальном билле о муниципальной реформе, который предоставил право голоса при избрании местных властей всем налогоплательщикам. Трудящийся класс получил наконец право голоса на местных выборах в новых городках. Административное управление городами перешло, таким образом, в руки совершенно новых людей.
Билль о реформе 1832 года и его продолжение — билль о муниципальной реформе 1835 года, взятые вместе, подчеркнули и увеличили ту дифференциацию между социальной жизнью города и деревни, которую экономические силы делали с каждым днем все более полной.
В Англии времен Виктории существовали две резко противоположные социальные системы — аристократическая Англия сельских районов и демократическая Англия больших городов. В небольших городках и торговых центрах графств власть — административная и судебная — по-прежнему оставалась в руках сельских джентльменов, которым подчинялись там все классы.
Но большие города управлялись людьми совершенно иного типа в соответствии с совершенно иным мерилом общественной ценности, которое было по преимуществу демократическим.
Благодаря экономическим причинам и развитию транспорта новое общество города постепенно вторгалось в старое общество сельской местности, пока в XX веке городские мысли, идеи и управление не подчинили сельскую местность. Это был долгий процесс, и XIX век явился переходной эпохой.
Сельское хозяйство не было сразу разрушено отменой хлебных законов в 1846 году, и аристократическое правление деревень и маленьких городков не было уничтожено этой мерой. До тех пор пока в следующих поколениях американские прерии не получили возможности выбрасывать на английские рынки свое зерно и скот, до тех пор английское земледелие процветало, поддерживая ту социальную систему, с которой было связано.
Земледелие, однако, не могло безгранично расширяться; к середине столетия оно достигло наивысшего развития, и пространство пахотной земли уже не могло быть увеличено. Но промышленный и торговый переворот тогда только еще набирал полную силу, и рост городского богатства и населения увеличивался с каждым десятилетием.
Перепись 185J года показала, что уже половина населения острова была городской, что создалась ситуация, которая, вероятно, не существовала прежде ни в одной крупной стране, ни в один из периодов мировой истории.