Ренессансная традиция в печатной книге
Если первые печатные книги были ориентированы на готические традиции, то уже вскоре книгопечатание начинает усваивать новые стилевые тенденции эпохи Возрождения. «Первенцы печати вполне отчетливо готичны, лучшие образцы через полвека преимущественно ренессансны», — говорит исследователь
Уже в 1464 г. в Аугсбурге А. Руш, издавая книгу античного автора, употребил наборный шрифт, созданный по образцу гуманистических рукописей — первую печатную антикву. В Италии с конца 60-х и в 70-х гг. XV в. создается несколько различных шрифтов этого типа, в том числе выработанная, строгая антиква Н. Иенсона (1470 г.). Одновременно появляется наборная антиква и во Франции. Применявшийся первоначально для изданий гуманистической литературы (и прежде всего сочинений античных авторов), этот шрифт через несколько десятилетий получает универсальный характер. В католических странах, начиная с XVI в., почти вся литература, в том числе и церковная, печатается антиквой (тогда как в Германии, Англии, Скандинавии надолго удерживается в качестве основного готический шрифт).
Распространение антиквы знаменовало решительное преобразование стиля книжного искусства. Страницы книг высветлялись и облегчались. Не только на широких полях, но и сквозь прозрачные строки текста отчетливо звучит, зрительно объединяя страницу, белый фон бумаги. Легкость шрифта заставляет облегчиться и иллюстрации. Контурные линии ксилографии утончаются и одновременно становятся более мягкими и плавными. Штриховка делается светлее, а нередко исчезает вообще. Гравюра, сохраняя свою прочную связь с плоскостью, становится в то же время воздушнее, пространственнее. Выработанное еще первопечатной книгой строгое зрительное единство иллюстрации и набора на странице остается ненарушенным.
Наборная техника внесла в новый шрифт, строгий и ясный уже в своем каллиграфическом прообразе, особую регулярность, четкость построения каждого знака. Печатная книга отделила шрифт от почерка, придала каждой литере заранее отработанную и закрепленную для многократного безвариантного повторения форму. Шрифт стал предметом специального проектирования, и это способствовало появлению аналитического интереса к законам гра-фического построения знака, к его конструкции и пропорциям.
Со второй половины XV в. и особенно в XVI в. появляется ряд трактатов, исследующих строение сперва знаков латинского маюскула — преимущественно по обмерам древнеримских монументальных надписей, а затем также строчной антиквы и даже нелегко поддающихся рационалистическому анализу и конструированию готических шрифтов. Вероятно, эти геометрические упражнения с циркулем и линейкой могли лишь отчасти повлиять на рисунок реальных типографских шрифтов, т.е. на гравируемые вручную пунсоны, особенно в малых кеглях. Но все же общее ощущение некоторой отвлеченности, отточенной правильности знака они несомненно вносили в книжную культуру эпохи Возрождения. В самом начале XVI в. появляется и входит в широкое употребление еще один новый тип наборного шрифта — курсив, разработанный Ф. Гриффо специально для малоформатных (в 8°) изданий Альда Мануция. Это типографская интерпретация некнижного письма гуманистов, вошедшего в XV в. также и в канцелярскую практику.
Этот подвижный, наклонный шрифт с плавно изогнутыми выносными элементами обогатил ритмы книжной страницы, послужил как бы противовесом чересчур уравновешенной антикве. Приближенный к бытовому письму, он вносил в книгу некоторый оттенок интимности, недаром его охотно применяли в малых форматах. Кроме того, в изданиях двуязычных он очень хорошо увязывался с греческим, тоже получившим в изданиях Альда Мануция близкие к курсивным начертания.
В XVI в. курсивом охотно печатают целые книги, а кроме того, его очень быстро начинают применять для различных выделений в тексте, например для цитат. Техника набора способствовала равномерному течению строки, исчезновению всякого рода сокращений, распространенных в рукописной книге, лигатур, надстрочных знаков. Строгая однородность и ясность построения становились законом печатной страницы. Рационалистические тенденции все отчетливее сказываются в способах организации книжного пространства.