Тематики ранней печатной книги - страница 3
Расцвет эмблематики в середине и второй половине XVI в. был, видимо, одним из проявлений более общей тенденции искусства маньеризма, обострившего внимание к символической, знаковой стороне всякого изображения вообще, по сравнению с гораздо более непосредственным восприятием эпохи Возрождения. Сквозь зримую реальность физического бытия вещи художник стремится раскрыть ее культурно-философский смысл, воплотить в единичном и конкретном предмете отвлеченную структуру сложнейших мировых связей. В графике маньеристической книги, и прежде всего наиболее ученой и серьезной по содержанию, есть поэтому некоторый элемент ребуса, своеобразной игры в таинственную многозначность
Она придает порой научной иллюстрации этого времени небывалую экспрессию. Особенно в учебниках математики или перспективы изображение геометрических фигур и тел в трехмерном пространстве далеко переходит границы прикладного, вспомогательного построения, становится предметом любования, артистической виртуозной игрой абстрактных форм. Массивные, граненые тела повисают в воздухе, балансируют на острие... Они выглядят тем более фантастическими, что пространство вокруг них оформляется вполне реальными мотивами пейзажа или архитектуры.
И в эту среду вторгаются безупречно развернутые в перспективе немыслимо перекрученные спирали гигантских волют, разрезы зданий нависают фрагментами лестниц и сводов, человеческие фигуры в сложных ракурсах приобретают кубизированные формы странных роботов... Условным, служебным изображениям подчеркнуто придается мучительная реальность кошмара.
Острые ракурсы форм строятся в геометрически четкой пустоте, пронизанной полными напряжения линиями перспективных построений. Эти вспомогательные пунктиры обретают здесь конструктивное значение, видятся как бы обнажившимся скелетом самой структуры трехмерного пространства. Одно из средств художника, орудие, отданное ему в руки, — перспектива — оказалась вдруг таинственной силой, связанной с философскими тайнами бытия. Если кватрочентистские перспективисты радовались, что с ее помощью могут материализовать на плоскости зримую реальность, то теперь поражает возможность столь же наглядного представления чего-то умозрительно сконструированного, невозможного, чуть ли не противоестественного.
То же острое переживание глубины, третьего измерения в книжной графике рубежа XVI-XVII вв. заставляет конкретизировать пространственную среду даже самых отвлеченных геометрических построений. Геометрическая фигура в учебнике изображается на фоне пейзажа.
Абстрактноматематические операции совершаются как бы в реальном пространстве. Ненужные современному математическому сознанию, эти внешние подробности, видимо, помогали тогда представить производимые операции как конкретные действия с определенными величинами (подобно тому, как в современных задачниках абстрактно-числовые «примеры» чередуются с задачами, в которых те же действия совершаются с конкретными километрами пути или килограммами товаров).