Носители микенской культуры
Вопрос об этнических признаках носителей микенской культуры, как и вопрос о древнейшем населении Крита, долгое время считались одними из самых сложных и во многом далеко еще не решенных вопросов древней истории, вызывавших среди ученых весьма существенные разногласия.
В настоящее время в прямой связи с дешифровкой линейного письма Б утвердилось мнение, что носители микенской культуры были ахейцы. Прочтенные пилосские надписи подводят под это мнение солидное основание.
Видное место в изучении этой проблемы занял также вопрос о переселении около XIV в. до н. э. значительных групп ахейцев на остров Крит и побережье Малой Азии. Сравнительно недавно при раскопках в Богазкеое были найдены глиняные таблички, датируемые XIV и XIII вв. до н. э., в которых упоминается царство Аххиява.
Некоторыми учеными это имя сразу же было сопоставлено с именем Ахайя и высказано предположение о переселении значительного числа ахейцев в Малую Азию, где они основали свое государство. Скорее всего, это, оказавшееся весьма недолговечным, государственное образование возникло на южном берегу Малой Азии, в области, впоследствии получившей название Памфилии.
Если это предположение правильно, упоминаемое ахейское царство — царство Аххиява — в XIV в. до н. э. находилось в сношениях с могущественной Хеттской державой. С этой точки зрения весьма интересны наблюдения лингвистов, которые путем анализа некоторых имен, встречающихся в греческих мифах, обнаружили в них хеттские корни. Хотя после падения Хеттской державы около 1200 г., воспоминания о ее могуществе стерлись и позднейшие греческие авторы, например Геродот, совершенно о ней не упоминают, но во времена сложения эпических поэм греки, очевидно, еще не успели забыть о своем мощном восточном соседе.
У Гомера, таким образом, в качестве участников военных действий под стенами Трои упоминаются кеттейцы, т. е. хетты. К этому можно прибавить, что имя отца прославленного вождя кеттейцев Телефа, по убедительному объяснению академика Г. Капанця-на, тождественно с именем хеттского бога Телепина. Это же имя носил один из хеттских царей. Правда, эпическая традиция приписывала Телефу греческое происхождение, но в этом можно видеть результат позднейшей переработки мифа.
Можно, таким образом, считать, что в античной эпической традиции нашли отражение воспоминания о существовавших некогда взаимоотношениях между ахейцами и хеттами.
Отождествление царства Аххиява с Ахейским государством, впрочем, нельзя еще считать общепризнанным, и все вышесказанное относительно связи ахейцев и хеттов остается пока гипотезой. Зато вряд ли можно сомневаться в том, что около 1400 г. до н. э. пелопоннесские ахейцы завоевали Крит: к этому времени относится разрушение критских дворцов. Постигшая Крит катастрофа повлекла за собой переселение некоторых критских племен в другие места. Так, по-видимому, ликийцы, первоначально обитавшие на Крите, переправились в Малую Азию и поселились там в области, впоследствии получившей название Ликии.
Следует думать, что помимо Памфилии ахейцы проникли и поселились также на северном побережье острова Кипра, которое в связи с этим стало потом называться Ахейским берегом. В этом отношении весьма показательно, что известные нам диалекты Памфилии и Кипра родственны тому языку, на котором говорило население Аркадии в Пелопоннесе, т. е. языку ахейскому.
Само собой разумеется, что, пока существовало Хеттское царство, ахейцам было трудно проникнуть и прочно обосноваться на западном побережье Малой Азии. Однако, когда это царство прекратило существование, отдельные группы ахейцев, по некоторым признакам, стали здесь селиться. По крайней мере, при раскопках в Милете была найдена позднемикенская керамика XII в. до н. э. Это дает некоторые основания предполагать, что на этом месте существовало ахейское поселение. Еще до утверждения на малоазийских побережьях ахейцами были заняты некоторые большие острова, в их числе остров Лесбос.
Ахейцы, поселившиеся на этих островах, по-видимому, происходили из ахейцев северных, фессалийских. Утверждаясь на малоазийских побережьях, ахейские переселенцы лишь в редких случаях проникали в глубь страны, где продолжало обитать местное население. Распад Хеттского государства, таким образом, открыл дорогу на западное побережье Малой Азии одновременно и северным ахейцам, и ахейцам южным, пелопоннесским. И те, и другие, очевидно, уже давно стремились проникнуть к Геллеспонту и утвердиться в Троаде.
Существуют достаточно веские основания думать, что события, связанные с завоевательными вторжениями ахейских дружин в Троаду, явились исторической основой для сюжета «Илиады». В греческом эпосе, таким образом, отразились в специфической для него форме реальные события, происходившие в Малой Азии в XIII-XII вв. до н. э.
События, запечатлевшиеся в греческом эпосе, которые мы обычно называем Троянской войной, очевидно, были последними крупными событиями в истории микенцев. Усилившийся отлив ахейского населения на восток и в Малую Азию и одновременный приток с севера Балканского полуострова новых воинственных племен, по-видимому, явились одними из главных причин быстрого упадка микенской культуры.
Как указывалось, время разрушения Пилосского дворца, после которого жизнь в нем уже не возобновлялась, довольно точно датируется последними десятилетиями XIII в. до н. э. Совпадение этого события с вторжением дорийцев в Пелопоннес, относимым античной традицией примерно к концу XIII и XII вв. до н. э., вряд ли может быть признано случайным. В свете и прежних, и недавних археологических исследований трудно недооценить разрушительную силу этого вторжения.
После него навсегда исчезли монументальные дворцы и гробницы микенской эпохи, надолго и почти полностью прекратились связи между Балканским полуостровом и другими странами, снизился общий уровень материальной культуры. Это особенно заметно в области керамического производства, где наблюдается в это время переход от микенских стилей к гораздо более примитивным: протогеометрическому и геометрическому.
Все это показывает, что микенское общество, уже испытавшее на себе воздействие процессов социально-имущественной дифференциации и знакомое с противоречиями рабовладельческого строя, не оказалось в состоянии выдержать напора дорийских завоевателей. Можно согласиться с мнением английского ученого Дж. Томсона, который считает, что победа дорийцев во многом объясняется сохранившейся у них родовой организацией и родовой сплоченностью.
Дело в том, что микенская культура, судя по археологическим данным, была распространена среди лишь сравнительно немногочисленных слоев населения материковой Греции, большая же его часть продолжала жить в несравненно более примитивных условиях первобытнообщинного строя. О том же говорят и лингвистические данные, в частности некоторые наблюдения отечественного ученого С. Я. Лурье, который заметил, что в дешифрованных микенских надписях в конце слогов исчезают согласные «v», «p», «c», тогда как в греческом языке более позднего времени мы с этими согласными снова встречаемся.
В этой связи С. Я. Лурье высказывает, на наш взгляд, весьма убедительное предположение, что язык микенских надписей, по-видимому, был языком сравнительно небольшой господствующей группы, в среде же более широких слоев населения сохранялся язык, переживший дорийское вторжение, из которого развились позднейшие греческие диалекты.
Факт последующего почти бесследного исчезновения микенской письменности, безусловно, согласуется с этим предположением и подкрепляет его. Таким образом, незаинтересованность народных масс в защите государства, которое облагало их тяжелыми поборами и повинностями, сыграла по всем признакам решающую роль в успехе дорийского завоевания.
К сожалению, обо всем этом можно только догадываться, ибо никаких сведений о конкретной исторической обстановке, сопутствовавшей падению Микен и Пилоса, не сохранилось. Так или иначе, но в XIII-XII вв. до н. э. прекратили свое существование главные центры микенской культуры в Пелопоннесе и Древняя Греция вступила в новый период исторического развития.