История Древней Греции

Союзническая война и конец второго Афинского союза - страница 2

Агесилай, однако, успел в спешном порядке вернуть часть своей армии в город и вооружить для обороны все его население, вплоть до детей и стариков. «Разделив на много частей свое войско, Эпаминонд вел нападение в одно и то же время в разных местах... он по очереди сражался со всеми отрядами и ввязывался в рукопашный бой, терпя поражение вследствие неудобства своих позиций» — так описывает этот второй штурм Спарты Диодор.

Но Ксенофонт, современник и, возможно, очевидец этих событий, значительно расходится с тем источником, который был использован Диодором. Он считает, что Спарту спасло только чудо, вмешательство божества. «Эпаминонду удалось захватить позиции, которые он считал наиболее выгодными (на возвышенностях); отсюда он спустился, но тем не менее овладеть городской крепостью ему не удалось... Архидам (сын царя Агесилая) повел против фиванцев отряд менее чем в сто человек... и тут случилось то, что победители лакедемонян, подавляющие противника численностью и уже занявшие господствующие возвышенности, не выдержали натиска отряда Архидама и обратились в бегство».

«Виновником событий можно считать божество, но можно сказать также, что никакая сила не может противостоять людям, доведенным до отчаяния». «Когда спартанцы, возгордившись победой, стали преследовать врага дальше предопределенной черты, они в свою очередь пали: по-видимому божество точно определило границу, до которой им может быть дарована победа».

Вряд ли можно поверить, чтобы 30-тысячная армия беотийцев и их союзников при таких условиях оказалась не в силах взять столь слабо защищаемый и лишенный оборонительных сооружений (стен) город, если бы это входило в прямые намерения и планы Эпаминонда. Но во всяком случае, эта диверсия на Спарту (что, по-видимому, и составляло ее основную цель) оттянула часть неприятельских сил на защиту Лаконии, о чем также упоминает Ксенофонт, сообщая, что «Эпаминонд предполагал, что аркадяне придут на помощь Лакедемону» и что он «не желал сражаться одновременно с ними и со всеми лакедемонянами.

Действительно, союзники Спарты уже выступили в поход из своего укрепленного лагеря близ Мантинеи, так что высланная вперед конница Эпаминонда, со всей своей армией направившегося теперь к этому главному сборному месту врагов, едва не захватила этот, тоже лишенный защитников, город: Мантинею спас лишь случайно прибывший отряд афинских всадников. Выманив таким образом врагов с их укрепленных позиций, рассредоточив, разбросав и утомив их спешными переходами, Эпаминонд решился на генеральное сражение (362 г. до н. э.).

Построив свои войска на холмах, окружавших Мантинею, косым строем, как в битве при Левктрах, и выбрав удобный момент, когда противник не ожидал его атаки, он опять, как и при Левктрах, «двинул войско узкой частью вперед, как военный корабль», чтобы прорвать линию вражеского расположения. В то же время его конница, усиленная подвижными отрядами легковооруженных пехотинцев, охватила вражеские фланги. «Так обставил Эпаминонд это столкновение и, действительно, не ошибся в своих расчетах,— пишет Ксенофонт,— одержав победу в том месте, где он врезался в ряды противников, он обратил в бегство и все вражеское войско».

Однако эта битва при Мантинее, от исхода которой зависела дальнейшая судьба всей Греции, не закончилась победой объединенной армии греческих демократических государств, но имела спорный исход. В тот момент, когда победа уже была близка, Эпаминонд, сражавшийся в передних рядах своих ударных частей, был смертельно ранен и не нашлось никого, кто мог бы его заменить в командовании.

Смерть Эпаминонда внесла замешательство в ряды беотийцев. «После того как Эпаминонд пал в бою,— рассказывает Ксенофонт — оставшиеся в живых не сумели даже как следует воспользоваться его победой. Несмотря на то, что войско неприятеля бежало, гоплиты никого из них не убили и даже не продвинулись вперед с того места, где произошла схватка; несмотря на то, что была обращена в бегство и вражеская конница, также и всадники их, преследуя врага, не убили никого, ни из гоплитов, ни из всадников, а, наоборот, боязливо вернулись через ряды убегающих врагов на свои места, как если бы они были побеждены». Итак, исход битвы был настолько неопределенным, что обе стороны имели возможность приписать себе победу, в знак чего каждая воздвигла даже победный трофей.

Вскоре после смерти Эпаминонда воюющие стороны вступили в переговоры и согласились на мир на условиях признания установившегося положения. Аркадия осталась разделенной на две части, из которых южная, с Мегалополем во главе, продолжала поддерживать связь с Беотией, северная же, возглавляемая Мантинеей, заключила оборонительный союз с Афинами.

Спарта отказалась участвовать в мирном договоре, так как Мессения сохранила свою самостоятельность и продолжала с последней затяжную пограничную войну: на большее Спарта уже не была способна. Объединение Греции на основе принципов свободы и автономии ее областей осталось вновь неосуществленной проблемой.

Все же современники полагали, что короткое время гегемонии Беотии и деятельности Эпаминонда являлось одним из наиболее светлых моментов в истории Греции, когда ликвидировано было засилье спартанской олигархии и освобождены от многовекового гнета Мессения и Тегея. Идеи политической свободы, политического равенства и взаимопомощи нашли себе во всей Греции особенно полное и широкое осуществление.

Неудача, постигшая Беотию, которая со времени битвы при Мантинее уже не проявляла политической активности, не пошла на пользу и Афинам. Там в 360-х гг. до н. э. происходила крайне напряженная социальная борьба, о которой за отсутствием других свидетельств можно судить лишь по непрестанным судебным процессам над причастными к правительству лицами. В 362 г. до н. э. был обвинен в измене и присужден к смертной казни стратег Каллисфен, заключивший с македонским царем Пердиккой соглашение, показавшееся афинскому народному собранию не соответствующим интересам Афин.

Тогда же за неудачные действия в районе Геллеспонта (362-361 гг. до н. э.) были отрешены от должности и отданы под суд стратеги Эргофил, Автокл и Менон. В 360 г. до н. э. добровольно ушли в изгнание стратеги Тимомах и Феотим в связи с привлечением их к суду за бездеятельность и злоупотребления. В 359 г. до н. э. судили стратега Кефизодота, потерпевшего поражение в войне с одрисами (фракийцами); от присуждения к смертной казни он был спасен большинством всего в три голоса и наказан штрафом в 5 талантов.

В 361 г. до н. э. был обвинен в измене и осужден на смерть сам многолетний руководитель афинской политики Каллистрат: ему удалось скрыться бегством, но когда он попытался в 355 г. до н. э. возвратиться в Афины — смертный приговор над ним был приведен в исполнение. В 356 г. до н. э., наконец, оказались привлеченными к судебной ответственности даже прославленные военачальники Тимофей и Ификрат, и на Тимофея был наложен громадный штраф — 100 талантов.

MaxBooks.Ru 2007-2023