Знаки и чудеса

Таблички из Рас-Шамры


Рас-Шамра, как его обычно называют, а точнее — Рас-эш-Шамра, «Укропный мыс», расположенный в одном километре к юго-востоку от Минет-эль-Бейда, «Белой гавани», находится в Сирии, и едва ли мы найдем этот мыс и эту гавань на наших картах. Но попробуем мысленно провести линию строго на восток от северо-восточной оконечности Кипра пройдя через море, она пересечет сирийское побережье как раз у этой самой, ныне невзрачной и незначительной, «Белой гавани». В 12 километрах к югу от нее лежит помеченная на многих картах Латакия, древняя Лаодикея.

Оба места, и мыс и гавань, знакомы археологам только каких-нибудь 30 лет. Но за этот короткий промежуток времени они приобрели самую широкую известность, обогатив наши знания изобилием новых и совершенно поразительных открытий. К одному из них относится и новая письменность.

В марте 1928 года феллах, обрабатывавший свое поле на «Укропном мысу», внезапно наткнулся на сводчатый склеп... Известие об обнаруженных здесь новых важных материалах распространилось с быстротой молнии и достигло ушей губернатора Алавитского государства, куда относился и Рас-Шамра. Губернатор передал сообщение далее — французским колониальным властям в Бейруте, и к месту находки поспешил, захватив с собой ассистента, профессор Шарль Виролло, директор археологических работ при верховном комиссаре Сирии и Ливана.

Здесь оба исследователя извлекли несколько фрагментов керамики, для научной оценки которых был привлечен известный археолог Морис Дюнан. Осмотр находок привел к единодушному выводу: речь идет о кипрских и микенских вазах X и X веков до нашей эры. Следовательно, это ввозные товары. Отсюда недалеко уже было и до предположения, что они пришли через «Белую гавань». Но в таком случае Минет-эль-Бейда должна была бы являться в древности значительным перевалочным и торговым пунктом, очевидно поддерживавшим оживленные связи с Кипром и Эгейским миром.

Придя к такому заключению, Дюнан немедленно стал ходатайствовать перед французской Академией надписей о посылке экспедиции в Минет-эль-Бейда и Рас-Шамру. Согласие было дано, и в 1929 году под руководством К. Шеффера и Ж. Шене начались раскопки, которые продолжаются и до сих пор их можно, пожалуй, охарактеризовать как одну из наиболее удачных археологических экспедиций нового и новейшего времени.

Раскопки эти дали в руки ученых массу самых неожиданных фактов, по-новому освещающих историю сокрытого под Рас-Шамрой древнего поселения, о существовании которого и его названии — Угарит — было уже известно из амарнской переписки. Конечно, ученый мир ждал прежде всего новых сведений о древней Сирии, пусть не ошеломляющих, поскольку область эта была относительно хорошо исследована, но, по крайней мере, имеющих значительную ценность. И хотя здесь археологов ждало разочарование, но в другом их ожидания были вознаграждены сторицей. Принужденные тысячелетиями к молчанию и извлеченные на поверхность, предметы внезапно заговорили, да еще таким понятным языком.

Первым делом они сообщили исследователям, что в этом некогда цветущем и богатом северосирийском городе были очень сильны чужеземные влияния. Ясно чувствовался египетский акцент, но и над ним преобладал эгейский, да настолько, что раскопки, особенно в самом позднем слое, создавали полное впечатление эгейской колонии. Древнейший слой датировался тысячелетием до нашей эры. Во втором слое (XX—XV вв. до н. э.), лежащем под более поздним большим храмом Рас-Шамры, был обнаружен древний некрополь, или кладбище. Отсутствие среди погребального инвентаря кипрской керамики позволяло сделать вывод, что говорить о кипрском культурном влиянии в это время еще нельзя.

Еще яснее дело обстояло с самым верхним слоем (XV—X вв. до н. э.). На месте древнего некрополя возвышался большой храм, открытый в 1929 году и вначале ошибочно принятый за царский дворец. Следы пожара свидетельствовали о том, что уже в древности он стал жертвой огня. Здесь рядом с египетскими скульптурами и одной, египетской же, посвятительной надписью были найдены изображения двух местных божеств, поистине олицетворявших собой Угарит — ту печь, где сплавлялись самые различные культуры: статуя богини в египетской одежде и хорошо сохранившаяся стела так называемого «бога с короной из перьев».

Стиль последнего изображения не поддается достаточно точному определению. Эта стоящая фигура держит в левой руке копье, а в правой — прямой жезл, знак власти, которым египетские скульпторы и художники охотно наделяли чужеземных правителей (собственные их правители, фараоны, имели изогнутый жезл) голову фигуры украшает своеобразная корона из перьев, а передник с поясом, кинжал с набалдашником и остроносая обувь, несомненно, хеттского образца, дополняют одежду.

Это изображение, бесспорно отражающее отдельные черты египетского, сирийского и малоазиатского влияний, не может рассматриваться как законченный и гармоничный продукт одной из трех упомянутых культур. Скорее речь идет о смешанной культуре, а само изображение могло бы служить символом Угарита — этой «культуроплавильной» печи.

В том же направлении ведет нас и другая находка, попавшая в руки археологов в 1932 году: так называемый Ваал из Рас-Шамры. Хорошо сохранившаяся, почти полтора метра высотой стела изображает Ваала в виде бога бури. Правая рука его крепко держит булаву, левой же он вонзил в землю острие копья с древком, вверху переходящим в орнамент из листьев. Голова бога покрыта высоким шлемом, украшенным рогами, а одежду его составляет передник с поясом, на котором в изогнутых ножнах висит кинжал. Перед богом можно различить маленькую фигурку человека в сирийском одеянии вероятно, это посвятитель стелы — царь города.

Но настоящий перл был обнаружен среди весьма многочисленного погребального инвентаря, раскопанного в некрополе соседней Минет-эль-Бейда - крышка овального ящичка из слоновой кости с изображением крито-микенской богини плодородия Потнии Тероны. Верхняя часть тела богини обнажена, нижняя прикрыта длинной юбкой, в руках она держит сноп. По обе стороны от богини на задних ногах стоят козлы. И Минет-эль-Бейда, и Рас-Шамра скрывали несколько больших погребений критомикенских царей.

Вообще же инвентарь всех открытых погребений дал чрезвычайно много для воссоздания исчерпывающей картины пестрого смешения соседних культур, ареной которого некогда довелось стать Угариту: многочисленные цилиндрические печати и прочие предметы сопровождавшие покойного в его загробной жизни и происходившие из Египта и Месопотамии, Малой Азии и с островов Кипра и Крита, лежали здесь рядом с другими дарами, относящимися к очень характерному местному синкретическому типу.

Но земля Рас-Шамры с первым же ударом заступа преподнесла археологам и историкам, в особенности же «знатокам письма» всего мира, еще один приготовленный для них подарок, занимающий, пожалуй, наиболее выдающееся место среди всех находок.

В 1929 году, во время раскопок в Рас-Шамре большого храма, который тогда еще принимали за царский дворец, археологи наткнулись на целый ряд очень маленьких, похожих на кельи комнат. В царском дворце такие помещения могли бы служить, вероятно, только кладовыми для припасов. Но уже 14 мая того же 1929 года подобному объяснению был нанесен первый удар — в этот день в углу одной из келий среди мусора и осыпавшейся породы были обнаружены клинописные таблички.

Впоследствии, когда в результате раскопок 1930 — 1932 годов наука обогатилась новыми и на этот раз более значительными находками клинописных текстов, ученые опознали в этих помещениях храмовую библиотеку и школу писцов. Найденные таблички оказались очень ломкими — ведь они были свидетелями огромного пожара и подверглись разрушающему воздействию огня.

Поэтому в первую же очередь следовало с чрезвычайной осторожностью подготовить их к перевозке, а уж затем приниматься за исследование. Когда же с некоторыми из них познакомились ближе, то выяснилось, что они весьма схожи с табличками из Эль-Амарны, написанными вавилонской клинописью. Нашлись и списки слов, также уже известные из вавилонских клинописных текстов, — отсюда и вывод относительно школы писцов.

Однако основная масса табличек вела себя гораздо загадочнее, чем за 20 лет до этого находки богазкейского архива; было сделано поразительное открытие: эти таблички содержали тексты, написанные совершенно не поддающейся чтению и полностью непонятной клинописью, забытой и исчезнувшей более трех тысяч лет тому назад!

Но боги древнего Угарита, осыпавшие археологов XX века целыми пригоршнями своих даров, сделали еще больше: почти одновременно они преподнесли некое подобие ключа к тайне удивительных табличек — уже во время первых раскопок было открыто несколько складов бронзового оружия, среди которого находились и пять боевых топоров, покрытых загадочной клинописью.

Раскопки Рас-Шамры являются блестящей страницей в богатой истории французской археологии. Немало заслуг имеют французские исследователи и в разрешении связанной с этими раскопками таинственной загадки — в дешифровке неизвестной угаритской клинописи и неизвестного языка. Ведь здесь же неподалеку, в Бейруте, работали испытанные специалисты, готовые немедленно откликнуться на все то новое, что появлялось на свет в Угарите.

Шеффер и Шене в ходе второй археологической кампании открывали и спасали от действия всеразрушающего времени один клад за другим осторожный Виролло издавал первые клинописные тексты и готовил к изданию следующие. А в это же время в далеком городе Галле (на Заале) в своем кабинете неутомимо работал один немецкий ученый. И, не выходя из этого кабинета, он не только сдвинул с места дело дешифровки новой письменности и объяснения нового языка, но в значительной и существенной части довел это дело до конца.

MaxBooks.Ru 2007-2023