Деятельность Кирилла и Мефодия в Моравии - страница 2
В середине 866 г. Константин и Мефодий в сопровождении учеников выехали из Велеграда. Вызывает удивление, почему они оба одновременно покинули Моравию в столь тяжелое и трудное для нее время. По-видимому, причиной этого было сильно ухудшившееся здоровье Константина. Мефодий не смог оставить любимого младшего брата без забот и ухода.
По пути в Венецию братья заехали в Блатноград — столицу паннонского княжества Коцела. Это был не слишком решительный, но честный, образованный и миролюбивый правитель. Превыше всего Коцел стремился к спокойствию и миру. И действительно, за годы правления Коцела его маленькая страна сумела остаться в стороне от бушевавших вокруг нее войн.
Хорошо понимая огромное значение для всех славянских народов дела, предпринятого Константином и Мефодием, Коцел отнесся к братьям как друг и союзник. Он выучился у них сам славянской грамоте и отправил с ними для такого же обучения и посвящения в духовный сан около пятидесяти учеников.
По прибытии в Венецию у Константина произошло бурное столкновение с местным духовенством.
«Собрались против него, — рассказывает «Житие», — латинские епископы, священники и черноризцы, как вороны на сокола, и воздвигли трехъязыческую ересь».
— Горе вам, книжникам, присвоившим себе ключ разумения, — гневно ответил им, по словам «Жития», Философ. — Сами не входите и желающих не впускаете! Не на всех ли равно идет дождь божий? Не на всех ли равно светит солнце? Не все ли равно одним воздухом дышим? Как же можете вы признавать достойными только три языка, а все иные народы обрекать быть глухими и слепыми!
Здесь же, в Венеции, неожиданно для местного духовенства, но, вероятно, далеко не неожиданно для Константина и Мефодия, им вручают любезное послание от папы Николая с приглашением в Рим.
Послание это до нас не дошло. Поэтому причины и цель его тоже вызывают споры среди историков.
Умный, но нетерпимый и властолюбивый Николай несомненно слышал об успехах братьев в Моравии; по-видимому, он рассчитывал отнять этих талантливых миссионеров у патриарха Фотия, которого Николай ненавидел тем яростней, чем больше замечал у Фотия сходства с собой. Незадолго до описываемых событий Фотий в ответ на проклятие Николая торжественно отлучил его от церкви, и самолюбивый Николай настолько мучительно воспринял это оскорбление, что даже тяжело заболел.
Папа знал также о дружбе Мефодия с болгарским князем Борисом и надеялся любезным приемом братьев еще больше укреплять свои отношения с Болгарией; ведь эта страна только что по настоянию Николая порвала связь с византийским патриархом и признала главенство Рима. Но не менее важной причиной любезного приглашения папы должны были послужить дошедшие до Рима слухи о найденных Константином останках Климента.
Получив папское приглашение, братья продолжали путь уже почти с полной уверенностью п успехе. Этому еще больше способствовала скоропостижная смерть Николая и вступление на папский престол Адриана II.
В противоположность умному и властолюбивому Николаю, Адриан был одним из самых бессильных и нерешительных пап. Оскорбляемый и унижаемый собственными кардиналами, Адриан, услышав об останках Климента, видимо, сразу же загорелся надеждой укрепить свой престиж столь ценным пополнением римской коллекции мощей.
Во всяком случае, по рассказам «Житий» и по дошедшим до нас свидетельствам папского библиотекаря Ана-стасия, Константин и Мефодий были встречены в Риме с необычайным почетом, далеко превзошедшим все их надежды. В торжественной процессии, сопровождаемый духовенством и жителями Рима, сам папа вышел за город встретить привезенные Константином мощи Климента.
Вслед за тем Адриан с совершенно несвойственной ему решительностью тотчас же принял под свою высокую защиту богослужение на славянском языке и славянские книги. Он отдал распоряжение положить эти книги в одной из римских церквей и совершить над ними торжественную литургию. Он посвятил Мефодия в священники, а его учеников — в пресвитеры и диаконы. Он велел проводить в римских церквах в течение нескольких дней богослужение на славянском языке. Он составил послание к князьям Ростиславу и Коцелу. В этом послании в необычно резких и твердых выражениях папа подтвердил разрешение славянских книг и богослужения на славянском языке.
«Если же кто из учителей ваших, — пишет, по словам «Жития», в этом послании Адриан, — дерзновенно начнет соблазнять вас, порицая книги на языке вашем, да будет отлучен, пока не исправится. Такие люди суть волки, а не овцы».
Все эти успехи достались братьям, конечно, нелегко. Искусный диалектик и опытный дипломат, Константин, по-видимому, умело использовал для этого и борьбу Рима с Византией, и колебания болгарского князя Бориса между восточной и западной церковью, и ненависть папы Николая к Фотию, и стремление Адриана укрепить свой шаткий авторитет приобретением останков Климента. При этом Константину по-прежнему были гораздо ближе Византия и Фотий, чей Рим и римские папы. Но за три
с половиной года его жизни и борьбы в Моравии главной, единственной целью Константина стало упрочение созданной им славянской письменности, славянского книжного дела и культуры. И ради этой цели братья готовы были использовать даже папу.
Почти два года окруженные приторной лестью и восхвалениями в сочетании со скрытыми интригами временно притихших противников славянского богослужения, Константин и Мефодий живут в Риме. Одной из причин столь долгой их задержки было все ухудшавшееся здоровье Константина. Не исключено также, что папа Адриан нарочито задерживал Константина и Мефодия, надеясь почестями и лестью постепенно подчинить братьев влиянию Рима и даже заставить их отказаться от возвращения в Моравию.
Несмотря на слабость и болезнь, Константин составляет в Риме два новых литературных произведения — «Обретение мощей святого Климента» и стихотворный гимн в честь того же Климента. Видимо, Константин хорошо понимал, как сильно помогла находка останков Климента главному делу его жизни. Согласно свидетельству библиотекаря Анастасия, составленный Константином гимн имел большой успех: он неоднократно исполнялся в греческих школах. К сожалению, и это произведение Константина до нас не дошло.
Длительное и трудное путешествие в Рим, напряженная борьба с притихшими, но по-прежнему непримиримыми врагами славянской письменности, а может быть и волнующий, но непрочный успех, подорвали и без того слабое здоровье Константина.
В начале февраля 869 г. он слег в постель, принял схиму и новое монашеское имя Кирилл, а 14 февраля скончался.
По рассказу «Жития», перед смертью Константин подозвал брата, ласково поцеловал его и сказал:
«Мы тянули с тобой, брат, одну борозду, и вот, я падаю на гряде, кончаю жизнь свою, — так передает «Житие» последние слова Константина. — Я знаю, ты очень любишь свой родной Олимп. Смотри же, не покидай даже ради него наше служение».
С этими словами Константин отошел от жизни.
Глубоко потрясенный смертью брата и помня об обещании, данном матери, Мефодий вскоре после похорон отправился к папе Адриану. Он умолял, по словам «Жития», разрешить увезти тело брата на родину для погребения его в родной земле.
Адриан сперва согласился исполнить просьбу Мефодия. Но посоветовавшись с кардиналами, он изменил свое решение и приказал похоронить Константина в Риме, в церкви святого Климента.
Вероятно, и в этом сказалось упорное стремление римских пап к коллекционированию останков. Возможно, кроме того, Адриан понимал, что не только живого, но даже мертвого Константина безопаснее сохранить у себя в Риме, чем отдать соперничавшей с Римом полуславянской Византии.