Книжное собрание Вольтера

До нас дошла опись содержимого 12 ящиков, сложенных в Делисе:

Богословие и энциклопедические журналы в переплете.
Богословие, «Мемуары» Академии наук и «Избранная библиотека».
История Франции.
История Франции, на дне, то же других наций. Латинские авторы.
Словари в лист; Плутарх, Платон. Попурри¹«Pot-pourris» (т.е. «Всякая всячина») — под этим наименованием Вольтеровская библиотека содержит множество (до 200) любопытнейших конволютов — «Искусственных сборников», любовно составленных владельцем и нередко носящих на себе следы отнюдь не механического подбора..
История. Попурри.
Вольтер в четверку, Корнель в четверку, Словарь в четверку и т.п.
Философия. Вольтер в осьмушку и т.п.
Итальянцы, англичане, разные французы.
Театр. Поэзии. Изящная словесность.
Путешествия. Торговля. Естественная история. Медицина.
Путешествия. Медицина. Романы. Литература.

Этот сухой перечень ничего не говорит нам ни о размерах, ни о значении собрания, но лишь об его основных тематических разделах, выступающих на первый план при всей разносторонности подбора. Голые цифры: «порядка 6800 томов при 4,5 тысячах названий» тоже не в состоянии, несмотря на свою внушительность, достаточно охарактеризовать ценность этого фонда.

Что же в действительности представляет собой купленная Екатериной фернейская библиотека? Этот вопрос сразу же порождает другой, не менее сложный: должна ли эта библиотека считаться лишь фернейской библиотекой? Иными словами: как ни обширен и плодотворен в творческом отношении последний, оседлый этап жизни Вольтера (1756-1778), нельзя ли предположить, что хранящаяся и Ленинграде библиотека — книжный арсенал гораздо более длительного периода его творчества?

Вопрос этот по-настоящему даже не ставился. Трудность его решения заключается в том, что ранняя дата издании книги, разумеется. не свидетельствует еще о столь же раннем ее приобретении. А самый факт нахождения в библиотеке того или иного издания, хронологически предшествующего определенному произведению Вольтера, еще не говорит о безусловной внутренней связи между ними и тем менее говорит о том, что именно в данном экземпляре этого издания Вольтер почерпнул те или иные сведения, идеи или аргументы. Об этом могут говорить лишь пометки на книгах, датируемые по связи с тем или иным определенным событием политической жизни или литературного творчества Вольтера. И действительно, в отдельных случаях такое сопоставление позволяет делать небезынтересные выводы не только о составе библиотеки, но и о литературной истории отдельных произведений ее владельца.

Так, например, издание 1747 г. (а не какое-либо из более ранних) галлановского перевода «1001 ночи» — несомненный источник документации для «Задига», написанного в том же году. А вероятнейший прототип вольтеровской издевки над иезуитом Портье в 1759 г. можно усмотреть в свифтовском «Отчете о кончине мистера Партриджа, составителя альманахов», приобретенном, по-видимому, Вольтером гораздо ранее, поскольку в библиотеке представлено лондонское издание «Различных сочинений» Свифта 1738 г., упоминаемых Вольтером уже в письме к Фридриху II от 5 сентября 1752 г.

Как показал в свое время Л.С. Гордон, источником документации «парагвайских» глав «Кандида» является «Histoire du Paraguay» аббата Charlevoix, экземпляр которой в библиотеке Вольтера, бесспорно, подтверждает это наблюдение.

Полному решению вопроса об использовании определенных книг и о времени их чтения должно предшествовать систематическое всестороннее изучение всего состава вольтеровской библиотеки; а ныне изданием каталога только закладывается фундамент дли такой углубленной разработки.

Но и не дожидаясь завершения подобного обследования, мы решили еще в 1934 г. априорно утверждать, что библиотека Вольтера не составилась в Ферне, но что, напротив того, если не полностью, то в значительной мере в нее вошли прежние библиотеки сирейского затворника, парижско-версальского историографа и, быть может, потсдамского камергера. Мы исходим из того, что ряд достаточно достоверных литературных источников свидетельствует о наличии значительных книжных собраний у писателя во все эти периоды и, напротив того, нет никаких намеков на гибель этих собраний.

Известно, что 11-летнему Аруэ Нинон де Ланкло завещала 2000 франков на покупку книг, несомненно положивших солидное начало будущим книжным собраниям писателя. Известно и то, что после смерти маркизы дю Шатле — в сентябре 1749 г., когда Вольтеру стала невыносимой даже мысль о дальнейшем пребывании в стенах некогда гостеприимного замка дю Шатле в Сире, - он вывез оттуда свою библиотеку. Лоншан в своих мемуарах обстоятельно повествует о том, как эти книги перевозились в Париж, как благодаря протекции генерального откупщика де ла Реньера библиотека была избавлена от досмотра синдиков, каковые господа «несомненно не раз нахмурили бы брови при виде немалого количества еретических сочинений»; как затем из-за подавленного состояния духа их владельца часть этих книг долго лежала неразобранной на полу парижской квартиры и как на груде фолиантов был найден в полуобморочном состоянии замерзший поэт, споткнувшийся о них во тьме во время одного из ночных блужданий по пустым комнатам и тоске по умершей подруге лучших лет своей жизни.

Несколько позже, уезжая в 1750 г. к Фридриху, Вольтер доверил ведение своего парижского хозяйства и владение своей квартирой племяннице, но запер комнату с библиотекой и рукописями и ключ оставил Лоншану; когда же в 1751 г. он предоставил в своей парижской квартире гостеприимство своему собрату по прусскому камергерству — посланнику д’Амону, то специально наказывал своему секретарю убрать все книги и запереть библиотеку. Из-за отказов в выдаче книг в чтение (свыше указанного Вольтером количества) происходили конфликты между г-жой Дени и Лоншаном.

За последние годы эти доводы подкрепились несколькими бесспорными материальными следами того, что в составе фернейской библиотеки находятся несомненные и значительные элементы более ранних книжных собраний ее владельца. Так, на случайном конкретном примере двух томов — двух учебных изданий Персия и Ювенала с переводами Тартерона, ныне входящих в состав вольтеровской библиотеки, уже в 1935 г. удалось доказать, что Вольтер пользовался именно этими самыми экземплярами еще в сирейский период. В результате же постраничного просмотра всего книжного состава библиотеки Вольтера в 1937-1939 гг. перед нами встал целый ряд книг, либо приобретенных, либо даже читанных Вольтером, несомненно, в годы, предшествовавшие его поселению у Женевского озера.

Об этом говорят владельческие или авторские дарственные пометки, материал закладок (нередко делавшихся из датированных или косвенно датируемых писем); об этом говорят также маргиналии, сделанные еще рукой г-жи дю Шатле, и не менее убедительные косвенные соображения относительно творческой истории более ранних сочинений Вольтера или же относительно его занятий определенного периода, надежно засвидетельствованных источниками.