Клановая структура общества Шан и институционализация власти правителя-вана
В том, что шанский Китай имел именно клановую структуру, практически никто из серьезных специалистов не сомневается. Вопрос лишь в том, что представляли собой эти кланы, каковы были их число, место в жизни шанцев, формы бытования и т.п. Как уже упоминалось, Дин Шань насчитал в гадательных надписях около 200 клановых имен. Чжан Гуан-чжи с этой цифрой в общем и целом согласен.
Но тут встает другой вопрос: о каких кланах оба они ведут речь? Дин Шань, насколько можно понять из его книги, вел подсчет клановым образованиям как таковым, кланам вообще. Чжан Гуан-чжи говорит преимущественно о владетельных уделах-кланах — тех самых, которые выше были названы также и региональными подразделениями шанской общности. Очевидно, это нечто иное, хотя во многих случаях то и другое вполне могло совпадать.
Дело в том, что количество кланов не было величиной постоянной. Напротив, время от времени от старых отпочковывались новые кланы и субкланы. Стоит напомнить, что одних только поселений Дун Цзо-бинь насчитал около тысячи. Пусть даже не в каждом из них жил обособившийся клан — цифра все же много большая, чем 200. Следует также принять во внимание, что кланы как структурные единицы существовали и вне уделов-кланов, вне поселений, например в столичной зоне, где жило немало ремесленников и иных лиц, корпоративные объединения которых также имели форму кланов.
Можно напомнить и известную цитату из «Шицзи» о том, что чжоуский У-ван, разгромив Шан-Инь, заметил: «Когда Небо установило власть Инь, оно выдвинуло 360 именитых людей». Опираясь именно на эту фразу, Сюй Чжун-шу в свое время предположил, что в Шан было именно 360 кланов.
Едва ли стоит вести далее спор о числе кланов. Он явно бесперспективен. Важнее другое: шанское общество состояло именно из них, т.е. население Шан-Инь делилось на кланы. Вопрос, следовательно, в том, что они представляли собой, какого типа кланы были в Шан.
Для любой первобытной общности, как то хорошо прослежено многочисленным отрядом современных антропологов, прежде всего социальных, характерно господство клана аморфно-сегментарного типа. Это те самые аморфные в социальном смысле общности, о которых шла речь в связи с теорией механической солидарности. Структурируясь в органическую (политическую) общность, переживая процесс формирования государственности, коллектив изменялся, тот же процесс происходил и с составляющими его кланами. Но как происходил этот процесс? Гадательные надписи дают исследователю возможность для такого анализа.
Аморфно-сегментарный тип клана аморфен потому, что в общности, основанной на принципе механической солидарности, все ее части равны: разрастаясь за счет сегментации (от кланов отпочковываются новые субкланы, которые затем становятся полноправными кланами и в свою очередь дают начало новым субкланам), общность остается аморфной, т.е. не структурированной в иерархическом порядке. Политическая структура вырастает на аморфно-сегментарной клановой основе, подчиняя ее себе, приспосабливая ее для своих нужд. Это приспосабливание происходит за счет использования нормативов рангового, т.е. стратифицированного, общества, которые всегда вписывались в принцип механической солидарности первобытной общности.
Конкретно речь о том, что деление людей по полу и возрасту, издревле известное любому человеческому коллективу, принимало теперь форму деления на возрастные классы, а точнее — на поколения, которые, чередуясь, сменяют друг друга.
Каждое предыдущее поколение в нормативах стратифицированного общества выше последующего, это всеобщий закон, который действует независимо от того, каков реальный возраст людей, принадлежащих к тому или иному поколению (счет по поколениям всегда велся в этой системе отсчета очень строго). Вот это обстоятельство и является ключевым при анализе процесса формирования кланов нового типа в шанском Китае.
Формирование таких кланов начиналось с социального верха. И вполне понятно, почему. В то время как внизу, на уровне простолюдинов, особенно крестьян, в Шан по-прежнему абсолютно преобладали кланы привычного аморфно-сегментарного типа, увеличивавшиеся в числе классическим методом последовательного отпочкования с расселением отпочковавшихся на новые места (в этом плане мы имеем полное право, имея в виду 1000 поселений Дун Цзо-биня, вести речь о 1000 кланов — разве что не все они имели свои имена), верхи оказались в ином положении.
Неизвестно, как обстояло дело в этом смысле в доаньянских ранних протогосударствах, на эрлитоу-эрлиганской фазе эволюции. Не исключено, что в то время еще практиковались, как то обычно бывало на соответствующем уровне развития общества, выборы достойнейшего на пост правителя. Косвенно об этом свидетельствуют более поздние чжоуские историзованные легенды о великих правителях Яо, Шуне и Юе, избранных на высокий пост за свои доблести и добродетели. Но то, что касается аньянской фазы, достаточно хорошо известно из надписей.
Из них, в частности, явствует, что процесс институционализации и обычно шедший параллельно с ним процесс сакрализации власти правителя-вана зашел уже достаточно далеко. Ван, гордо именовавший себя в надписях фразеологическим оборотом «Во-и-жэнь» или «Юй-и-жэнь» («Я, Единственный»), достиг высшей власти. Он уже никак не мог быть поставлен в один ряд с теми, кого избирали в честном соревновании достойных. Он уже был исключительным, осененным высшей благодатью.
При всей своей исключительности, однако, одного он еще все-таки не достиг — во всяком случае вначале, во времена первых встречающихся в надписях аньянских ванов, начиная с У Дина: ван не имел права передавать свою высокую должность по наследству по своему выбору. Он обязан был передать ее (либо его преемника выбирали другие) по нормативам стратифицированного общества очередному представителю своего поколения либо — если таковых не было — старшему из числа следующего поколения. Система передачи высшей должности правителя таким способом хорошо известна историкам. В частности, она практиковалась — правда, в несколько иной форме — в Киевской Руси.
Собственно говоря, именно в связи с такого рода системой престолонаследия и возникла серьезная полемика между специалистами по поводу того, как интерпретировать имеющийся в надписях материал. Не вдаваясь здесь в детали спора, важно заметить, что результат его представляется вполне однозначным: зафиксированная специалистами и прослеженная ими на нескольких поколениях правителей трансформация шанской системы престолонаследия — не что иное, как отражение процесса формирования в правящем доме Шан на аньянском этапе его существования конического клана, без возникновения которого обычно не обходилось ни одно из развитых государственных образований.
Суть трансформации в том, что институционализация и сакрализация личности и должности правителя рано или поздно, но неизбежно вела к положению, когда замещение его должности переставало быть делом других, включая и клан вана, но превращалось в исключительную прерогативу самого правителя.
Специалисты вычленили две группы правивших ванов (здесь больше других сделал Чжан Гуан-чжи) и две школы шанских ритуалов (заслуга Дун Цзо-биня), которые хотя и не полностью, но в общем неплохо коррелируют друг с другом и которые - наподобие сходных с ними групп чжао и му в правящем доме Чжоу — можно воспринять как обособленные один от другого брачные классы, призванные зафиксировать разницу поколений (четные и нечетные).
Дело в том, что основной смысл существования брачных классов в любом обществе, основанном на аморфно-сегментарной клановой структуре (формы классов могли быть разными), сводится к праву, даже обязанности избирать брачного партнера именно в пределах своего класса, т.е. в конечном счете своего поколения. Благодаря этой четкой схеме в любой вертикальной клановой линии смежные поколения всегда принадлежали к разным брачным классам.
В том, что такой принцип был известен в Шан, убеждают данные надписей, где нередко встречаются термины (точнее, сочетания) типа до-фу и до-му (букв.: «многие отцы и матери»). Как то хорошо известно антропологам, сочетания такого рода суть классификационное обозначение лиц, принадлежащих к соответствующему брачному классу и поколению. В пределах брачного класса старшего поколения все женщины как бы приравниваются к матери, а мужчины — к отцу, что, впрочем, никак не означает, что человек не в состоянии выделить среди этих множеств собственных мать и отца.
Обязательный брак и признанное старшинство поколений создавали те параметры, которые должны были учитываться при выборе нового правителя, что, видимо, и происходило. Отсюда и переход власти по принципу «от брата к брату», причем понятие «брат» в данном случае, как и только что упоминавшиеся «отцы» и «матери», следует воспринимать как классификационное. Иными словами, из него никак не вытекает, что речь должна идти о сыне тех же конкретных отца и матери, — скорей, совсем напротив, имеются в виду те, кто принадлежит к тому же поколению, что и прошлый правитель-ван в рамках клана правителя.
По мере институционализации и сакрализации должности правителя и укрепления личной власти вана обязательный брак и принцип приоритета поколений понемногу отступали на задний план. Так, не исключено, что из трех жен и 60 наложниц У Дина далеко не все были из того брачного класса, в пределах которого он по традиции должен был избирать своего брачного партнера. Соответственно и внимание правителя концентрировалось более вокруг его немалой семьи (об этом свидетельствуют надписи с мольбами о даровании сына, с заботами о благополучном разрешении от бремени и т.п.), тоща как интересы и права клана оставались на втором плане.