У истоков славянской письменности

Солунская легенда


Еще более вероятным местом появления глаголицы Г.М.Прохоров считает окрестности города Солуни, где в 70-х гг. VII в. могли проповедовать миссионеры-монофизиты. Об обретении алфавита в это время, как полагает исследователь, мы имеем "прямое историческое свидетельство" - так называемую Солунскую леген-ду, дошедшую до нас в списках XIV-XVI вв. Солунская легенда давно привлекала внимание исследователей. Некоторые из них также разделяли мнение о возникновении глаголицы при иных, отличных от традиционно признанных, обстоятельствах. Поэтому мы остановимся поподробнее на этом тексте.

В ней рассказывается о том, что некий Кирилл (не имеющий никакого отношения к Константину Философу, принявшему монашество под этим именем лишь перед смертью), родом из Каппадокии, получил образование в сирийском Дамаске, а затем оказался в египетской Александрии. Там, в церкви он услышал из алтаря голос, повелевающий ему идти "въ землю (пространную) и въ езикъ словенскы, (се) рекше Блъгаре", чтобы "уверити их и законъ дати имь". Он очень огорчился от того, что не знал, где находится земля народа славянского, так называемых болгар, но отправился в путь.

Долго он искал эту землю и уже хотел возвращаться домой, когда на Крите ему посоветовали идти в Со лунь. В Солуни Кирилл пришел к митрополиту Иоанну (солунский митрополит Иоанн II - лицо историческое, умер в 695 г.) и поведал ему о своей задаче. Тот же назвал его безумным старцем и сказал, что болгары - людоеды ("человекоядьцы") и его самого могут съесть. На базаре Кирилл увидел славян, услышал их речь и испугался. Лишь чудо помогло ему.

Однажды, выйдя из церкви после воскресной службы, он «сел на мрамори, мыслещи и скрьбещи», и увидел птицу: по одним спискам - голубя, по другим - ворона. Птица держала в клюве пучок очинённых перьев для письма и бросила его на плечо Кирилла. Тот пересчитал их и обнаружил, что их было 32 (в одном списке - 35). Кирилл положил перья за пазуху и понес показать их митрополиту. И тут случилось чудо: перья скрылись в его теле, а сам он потерял способность понимать по-гречески ("...и азъ истребихъ грьчьскы езык"), зато стал понимать славянскую речь и, как будет понятно из дальнейшего повествования, обрел знание славянской азбуки.

Митрополит прислал ему приглашение на трапезу, но Кирилл не понимал посланника. Собравшиеся солуняне удивлялись этому, а митрополит отдал приказание заточить Кирилла в темницу. Болгары же во главе с великим князем Десимиром Моравским, Радивоем Преславским и другими князьями, узнав о случившемся с Кириллом, собрались у Солуни и осадили город. Они осаждали город "за 3 лете, крьвь около проливающе", требуя: "Дай нам человека, егоже послал Бог к нам!".

Г.М.Прохоров подчеркивает необычность требования язычников болгар и славян, в то время резко настроенных против христианства, выдать им задерживаемого солунским митрополитом христианского миссионера. Он пытается объяснить это тем, что Кирилл был миссионером-монофизитом, еретиком с точки зрения митрополита Иоанна, который пытался воспрепятствовать монофизитской проповеди и заключил миссионера в тюрьму. Это может объяснить причины заточения Кирилла, однако, это не объясняет основного противоречия, отмеченного самим исследователем: зачем убежденным язычникам, преследовавшим в своих землях христиан, нужно было осаждать Солунь, проливая три года кровь, и требовать христианского миссионера?

Существует более реальная картина этой осады, описанная в "Чудесах св. Димитрия Солунского", автором которого был тот самый митрополит Иоанн П. Действительно, при солунском митрополите Иоанне языческие славянские племена ринхитов, стримонитов, дрогубитов и сагудатов, жившие на землях вблизи Солуни, осаждали этот город в течение трех лет (675-678 гг.), пока войско византийского императора Константина IV, вернувшееся после войны с арабами, не сняло осаду. Причиной этого конфликта согласно "Чудесам св. Димитрия" было возмущение славян против ареста и убийства византийцами вождя их племени Пербундуса. На каком основании исследователь предпочитает версию об осаде города Солунской легенды сообщению вполне реального греческого митрополита, остается непонятным.

Согласно Солунской легенде болгарские князья Десимир Моравский и Радивой Преславский (имена которых нигде, кроме этого источника, не встречаются) сняли осаду города Солуни, когда через три года митрополит Иоанн выдал им удерживаемого им Кирилла Философа. Взяв его "съ радостию великою", болгары привели его в город Равен на р. Брегальнице. Там "написал" для них Кирилл "словеса" - 32 буквы (по одному из списков - 35). "Азъ техъ мало учах, а они сами много приобретааху", - характеризует свою миссионерскую деятельность среди славян Кирилл. Завершается Солунская легенда выражением уверенности Кирилла, что его ученики сохранят веру христианскую до самой смерти.

Г.М.Прохоров, интерпретируя это сообщение, идет намного дальше самого источника и полагает, что в нем говорится не об изобретении Кириллом азбуки, а лишь о чудесном ее обретении от птицы миссионером, который "думал о необходимости письменности для славян как условия научения их христианской вере". Иными словами, буквы, которым он стал учить славян на реке Брегальнице не были придуманы им самим. Они являлись более древним изобретением, которое Кирилл только использовал.

С версией Солунской легенды перекликается известный рассказ краткого проложного Жития Константина, который большинство исследователей расценивает как более позднюю болгарскую вставку (не ранее начала XIII в.). Согласно ему Константин Философ еще до Моравской миссии нашел на реке Брегальнице христиан и создал для них книги на славянском языке:" ...щьдъ въ Бръгал-ницу и обръть от словенскаго языка неколико кръщенех. И елицех же не обрет кръщенех он ж къръстивъ их, и приведе на православную веру. И написавь имь книгы словенскым языком".

Эти христиане, по мнению Г.М.Прохорова, были потомками тех, кого просветил Кирилл Каппадокийский, и уже имели свою письменность. Таким образом, "написав им книги словенским языком", Константин Философ лишь продолжил дело Кирилла Каппадокийского по распространению славянской письменности, а Кирилл в свою очередь воспользовался древнейшим славянским письмом, сложившимся у славян еще раньше. Этим письмом была глаголица, Константин же Философ изобрел для славян кириллицу.

Близость графики глаголицы к алфавитам восточных народов, у части которых монофизитство стало со временем государственной религией, при поверхностном рассмотрении наводит на мысль об их участии в возникновении славянского глаголического алфавита. Это заставляет исследователей строить разнообраз-ные гипотезы о времени и обстоятельствах возникновения подобной азбуки. Однако, они забывают, что в момент возникновения восточных христианских алфавитов (эфиопского, армянского, грузинского и др.) общего между ними было лишь то, что они были новыми восточно-христианскими миссионерскими азбуками, которые создавались под контролем византийских правящих кругов.

Глаголица создавалась, прежде всего, как новая миссионерская азбука, и в силу этого походила на своих предшественниц.

Почему многие миссионерские азбуки выглядели именно так, почему они так сильно отличались от "старых" систем письменности - греческой, латинской, еврейской - сказать сейчас невозможно. (Хотя были среди них и те, что создавались на основе греческого алфавита, например, готская и коптская.) Можно лишь заметить, что буквы в этих азбуках состояли из достаточно стабильного набора элементов, по разному соединенных в каждом знаке. Это может объясняться тем, что глаголица не развивалась постепенно, как древнейшие азбуки. Она была создана миссионером, который поставил перед собой задачу не подражать начертаниям уже известных систем письма. Для того, чтобы связать в единое целое несколько десятков знаков, он должен был выработать некое организующее начало, внутреннюю логику вновь создаваемой системы. Удобнее всего было создать необходимое число устойчивых элементов, из которых путем комбинаций можно было бы конструировать новые знаки. Возможно, принцип их построения был ориентирован на традиции некоторых восточных алфавитов.

Восточное влияние сказывается и в декоративном оформлении глаголической рукописи. Ее орнамент, как и почерк, сильно отличается от константинопольской традиции украшения манускрипта, но очень напоминает декоративное оформление рукописей восточных провинций Византийской империи.

MaxBooks.Ru 2007-2023