Развитие логографических способов передачи речи - страница 2
«Основной чертой египетского языка,— отмечал В. И. Авдиев,— является его конкретность, образность, черта, которая с одинаковой силой отразилась как в египетском языке, так и в египетской иероглифике и в египетском искусстве. В египетском языке встречается чрезвычайно мало отвлеченных понятий, которые в большинстве случаев заменяются образными словами, обозначающими предметы видимого мира и действия, с ними связанные. Так, например, вместо «щедрость», древние египтяне говорили «протягивание руки», вместо «ум» — «острота лица», «зрения», а вместо «энергичный» — «выходящий из сердца».
Образно символические изображения использовались при идеографической передаче слов сложного значения также в письме майя и в ацтекском письме.
Более ограниченное применение получил прием символических изображений в шумерском письме. Так, например, знак «солнце» одновременно использовался для обозначения слов «свет», «день», «белизна»; знак «звезда» — для передачи слов «небо» и «бог»: знак «саранча» — для передачи слов «не», «нет».
Еще реже — главным образом для обозначения чисел и различных пространственных отношений (например, «верх», «низ», «середина» и т.п.) — использовались условно-символические иероглифы в китайском письме. Близки были к ним по своему символическому характеру, но занимали еще меньшее место в китайском письме изобразительные иероглифы, получавшие новое значение в результате изменения положения первоначального знака (например, знак 'человек' в лежачем положении — «покойник»).
Гораздо большее развитие в шумерском и китайском письме в отличие от египетского получил другой - идеографический прием передачи слов сложного и абстрактного значения. Слова эти чаще передавались в шумерском и китайском письме путем сочетания, комбинации двух идеографических логограмм, обозначавших слова более простого конкретного значения.
Так, в шумерском письме применялись для этой цели, например, следующие комбинации логограмм:
Одна из двух логограмм, сочетание которых передавало какое-либо новое, сложное слово, иногда вписывалась в другую; так, для передачи глагола «пить» логограмма «вода» вписывалась в логограмму «рот».
Прием сочетания двух логограмм, обозначавших слова простого конкретного значения, для передачи слов сложного и абстрактного значения широко применялся и в китайском письме, например:
Иногда такое сочетание иероглифов имело в своей основе сложную, отвлеченную идею. Например, иероглифы ю («держать») + чжу» («середина») обозначали слово «историк», так как «историк — это тот, кто всегда придерживается золотой середины»; сочетание иероглифов «земля» + «растение» + «сын» обозначало «пожалование ленным угодьем».
Применялись в китайском письме и сочетания одинаковых иероглифов, например: два иероглифа «дерево» = «лес»; три иероглифа «дерево» = «чаща»; два иероглифа «огонь» = «пламя»; три иероглифа «огонь» = «искры»; два иероглифа «женщина» = «болтливость» и т.п.
Такой отличный от Египта способ передачи слов сложного и абстрактного значения тоже в значительной мере был обусловлен особенностями шумерского и китайского языков.
Почти все древнейшие китайские слова и большинство шумерских слов были однослоговыми. Образование же новых, более сложных слов происходило в китайском и, вероятно, в шумерском языке путем слияния первоначальных однослоговых слов, которые превращались в корневые морфемы нового сложного слова. В частности, в китайском языке слияние это происходило и частично еще продолжает происходить по нескольким логическим принципам.
Наиболее употребительные из них следующие:
1) слияние определяющего слова с определяемым, например, гун («работа») + жень («человек») = «рабочий», гао («высокий») + лян («хлеб») = «гаолян»;
2) слияние смысловых пар (синонимов, антонимов и т.д.), например, фу («отец») +ма («мать») = фуму («родители»), до («много») + шао («мало») = «сколько»;
3) слияние слов, обозначающих действие и объект или действие и результат, например, кань («смотреть») + шу («книга») = «читать», туй («толкнуть») + фань («опрокинуться») = «свергнуть», дянь («электричество») + хуа («разговор») = «телефон» и т.п.
Естественно, что те же принципы были использованы в китайском и шумерском письме и при создании новых знаков для передачи слов сложного и абстрактного значения.
Важной особенностью идеографических логограмм всех перечисленных категорий было тяготение их к полифоничности. Особенность эта обусловлена тем, что идеографическая логограмма непосредственно связана со значением слова; поэтому она может служить для передачи нескольких синонимов (например, слов «идти» и «ходить»), несмотря на разницу в их звучании. Кроме того, и идеографические и фонетические логограммы не могут передавать грамматических изменений слов.
Как то, так и другое обстоятельство нередко вызывало необходимость уточнения идеографических логограмм при помощи так называемых «фонетических дополнений». В качестве таких: фонетических дополнений в одних системах письма (например, в переднеазиатской клинописи, в японском письме) использовались слоговые знаки, в других системах (например, в корейском, в египетском письме) — звуковые знаки. Знаки эти, приписываемые к логограмме, служили или для уточнения того, какое именно слово (из двух или нескольких близких по значению) передается данной логограммой, или же для указания на грамматическую форму слова.
Не применялись фонетические дополнения только в китайском письме. Это объяснялось: во-первых, тем, что слово сравнительно рано начало передаваться в китайском письме сочетанием фонетической логограммы: со смысловым определителем, а это обеспечивало прочную связь такой логограммы со строго определенным словом; во-вторых, корнеизолирующим строем китайского языка, слабым развитием в нем грамматических форм слов.