Критское слоговое письмо - страница 2
Так, Б. Грозный в его расшифровке исходил из графического сходства критских знаков с финикийскими, хеттскими, египетскими и даже вавилонскими и протоиндийскими письменами. Аналогично этому В. Георгиев исходил из сходства критских знаков с финикийскими, греческими и этрусскими буквами и с хеттскими иероглифами. Между тем сходство графической формы знаков разных систем письма может быть чисто случайным; предположение о сходстве значения знаков на основе сходства их формы закономерно лишь при условии, если эти знаки относятся к системам письма, типологически близким и генетически тесно связанным друг с другом.
Во-вторых, некоторые исследователи критского письма, в частности В. Георгиев, исходили из ошибочной гипотезы, будто бы критское линейное письмо с самого его возникновения и до конца предназначалось для передачи индоевропейского языка, хотя и не греческого, но близкого к греческому. Поэтому фонетическое значение многих критских знаков определялось В. Георгиевым на основе принципа акрофонии, т.е. по первому слогу греческого названия того предмета, форму которого воспроизводил данный знак и для обозначения которого он, вероятно, применялся на первоначальной логографической стадии развития критского письма.
Так, например, согласно В. Георгиеву, критский слоговой знак, напоминавший по свой форме плеть, возник по принципу акрофонии из логограммы плеть; поскольку же плеть по-гречески herna, постольку (по В. Георгиеву) предполагаемое слоговое значение этого знака — he.
Что касается Б. Грозного, то он «воссоздал» предполагаемый минойский язык, составив его из смеси греческих, финикийских, хеттских и других слов.
Действительная расшифровка критского линейного письма Б была в основном завершена в середине 50-х годов английскими учеными М. Вентрисом и Дж. Чадвиком. Удача М. Вентриса и Дж. Чадвика, во-первых, была обусловлена тем, что они исходили из правильной предпосылки, что линейное письмо Б использовалось для передачи древнегреческого языка, но возникло применительно к какому-то другому языку, отличному по его фонетике от греческого.
Во-вторых, М. Вентрис и Дж. Чадвик постепенно отказались от графического сопоставления критских знаков со знаками всех других систем письма, кроме одной, которая по своему происхождению была, несомненно, непосредственно связана с критской, а по своему типу очень близка к ней; этой системой было ранее расшифрованное кипрское письмо.
Наконец, в-третьих, М. Вентрис и Дж. Чадвик умело использовали метод внутреннего анализа критского письма (учет общего количества знаков, частоты встречаемости каждого из них, места, занимаемого ими в слове, и т.п.). В результате М. Вентрису и Дж. Чадвику удалось правильно определить фонетическое значение большинства слоговых знаков линейного письма Б и прочитать многие греческие тексты, переданные этими знаками.
Из истории критского письма и из результатов его расшифровки могут быть сделаны следующие выводы:
1. Раннее возникновение фонетических знаков в критском письме, так же как в древнеегипетском, китайском и ацтекском письме, в наибольшей мере было обусловлено особым содержанием критских надписей, в которых часто встречаются собственные имена, с трудом передававшиеся логограммами.
2. Развитие фонетических элементов критского письма по слоговому пути было обусловлено тем, что язык догреческого населения Крита, видимо, представлял собой язык, в котором господствовали законы открытых слогов и недопустимости смежных гласных. Благодаря этому слоги особенно легко выделялись из речи, а количество разных слогов в языке было очень ограниченно.
3. Превращение в слоговые знаки первоначальных минойских логограмм, видимо, происходило, как это предполагал В. Георгиев, по одному из двух путей — или путем преобразования в слоговые знаки логограмм, обозначавших однослоговые слова, или же путем закрепления за знаком, обозначавшим многослоговое слово, значения первого слога этого слова. Однако процесс этот происходил на материале неизвестного языка догреческого населения Крита.
На основе критского линейного письма возникло чисто слоговое «кипрское письмо», большинство памятников которого относится к V—IV вв. до н.э. Промежуточным звеном между критским и кипрским письмом, вероятно, было так называемое «кипроминойское» письмо; памятники его, найденные тоже на о-ве Кипр, датируются XVI—XV вв. до н.э.
Всего известно 55 знаков кипрского письма. Пять из них обозначают изолированные гласные, остальные 50 — сочетания согласная + гласная. Так же как и во всех других слоговых системах, возникших на логографической основе, графическое строение кипрских знаков не связано со звуковым составом слогов, которые эти знаки обозначают. В то же время кипрское письмо — единственная из слоговых систем, возникшая на основе логографии, но не содержащая ни одной логограммы.
Древнейшие из памятников кипрского письма написаны на языке догреческого населения о-ва Кипр (видимо, на догреческом критско-минойском языке); подавляющее большинство надписей — на языке греческих завоевателей о-ва Кипр. Знаки кипрского письма, так же как и линейного критского, передавали открытые слоги и не различали слогов с глухими, звонкими и придыхательными согласными; это подтверждает, что кипрское письмо, так же как и критское, первоначально предназначалось для передачи языка догреческого населения Кипра.