Китайский язык
Китайское письмо является единственной сохранившейся до наших дней древней идеографической, или, вернее, «переходной» системой письма. Народ, пользующийся этим письмом, составляет одну пятую населения земного шара и занимает территорию, превосходящую по размерам весь европейский континент. Несмотря на то, что китайское письмо на протяжении почти 4000 лет широко употребляется носителями высокой и древней культуры, оно не претерпело изменений, которые свидетельствовали бы о его сколько-нибудь заметном внутреннем развитии. Эволюция китайских знаков шла главным образом по линии внешней формы, как мы бы сказали в «каллиграфическом» плане. Китайское письмо осталось на переходной ступени, так и не став слоговым; эта особенность обусловливается своеобразием китайского языка.
Языки делятся, как известно, на три группы — изолирующую, агглютинативную и флективную. Индоевропейские и семитические языки являются общеизвестными примерами флективных языков. Китайский язык принадлежит к тибетско-китайским языкам, из которых часть является агглютинативной, а часть — изолирующей. В тибетско-китайскую семью входит значительно больше языков и диалектов, чем в какую-либо другую языковую семью; по числу носителей и по области распространения (от Пекина до Балтистана и от Центральной Азии до южной Бирмы) эта семья также далеко превосходит все остальные. Тибетско-китайская семья делится на две группы — тибетско-бирманскую и сиамско-китайскую.
Китайский язык, принадлежащий к последней, вероятно, был некогда агглютинативным языком, но в настоящее время это язык изолирующий, то есть не содержащий окончаний или каких-либо других грамматических формантов. Отброшенные и утратившие свое значение старые префиксы и суффиксы заменены самостоятельными словами, которые не могут служить подлинно флективными элементами; модификация значения слова в отношении времени, места или по какой-либо логической связи с другими словами осуществляется, как правило, не путем присоединения префикса или суффикса в виде гласного либо слога, как это имеет место в агглютинативных языках, а путем прибавления целых слов, имеющих самостоятельное значение.
Именно поэтому китайский язык со всем его многообразием диалектов и различных типов письменности состоит в основном из рудиментарных односложных слов или их сочетаний, причем структура этих сочетаний такова же, как, например, структура английского слова horseshoe «подкова», составленного из слов horse «лошадь»+shoe «башмак».
В китайском языке чрезвычайно мало элементов морфологической структуры, точнее, китайской грамматики вне синтаксиса не существует: корни никогда не изменяются, одно и то же слово может быть глаголом, существительным, прилагательным; значение слова определяется только его местом в предложении. В известной мере этому помогают характерные «тоны» китайского языка, кажущиеся иностранцам такими трудными.
Тон — это музыкальное ударение, акустическое повышение ибо понижение высоты звука. Тоны играют, в китайском языке чрезвычайно важную роль; значение их столь же велико, как и самих гласных. Тон придает слову новое значение; произнесенное низком тоне, слово имеет одно значение, на восходящем тоне — другое, на высоком тоне — третье. Китайские тоны не имеют ничего общего с ударением или же с долготой и краткостью, свойственной индоевропейским языкам. Тоны настолько характерны для тибетско-китайских языков, что некоторые ученые даже предлагали называть эти языки «политоническими». От языка к языку и диалекта к диалекту количество тонов меняется; так, например, в тайском языке и в кантонском диалекте китайского — шесть тонов, в бирманском — только два.
Число возможных китайских слогов, которых насчитывается примерно 4501В южных диалектах — до 800., достигает благодаря тонам 1200. Некоторые диалекты содержат большее количество различных слогов: так, известно, что пекинский диалект насчитывает около 1380 слогов, кантонский — 1868, амойский — около 2500. Но и такого числа слогов было бы недостаточно для речи высокоразвитого народа, если бы она не содержала очень большого количества омонимов, то есть слов, звучащих одинаково, но имеющих разное значение. Если бы все эти омонимы пришлось передавать при помощи алфавитной системы письма, возникло бы значительно больше двусмысленностей, чем при той системе письма, которая существует в настоящее время: так, например, для слова ши «в», в китайском письме имеется 239 знаков (соответственно по 54, 40, 79 и 66 для каждого тона). По данным Карлгрена, в мандаринском диалекте имеется 69 слов, которые произносятся и, 59 ши, 29 гу и т.д.; в среднем каждый слог может представлять собой 10 слов. Однако благодаря существующим вариантам, то есть тонам, эти слова произносятся с различной музыкальной окраской, что и позволяет китайскому языку располагать всем богатством выразительных средств. Имеется и другая возможность уточнения смысла слов-слогов — употребление сложных слов, состоящих из синонимов, то есть пар, составленных из слов, близких по значению и взаимно объясняющих друг друга; ср. в русском постой-погоди.
Лингвистическую проблему Китая осложняет существование большого числа местных диалектов. Однако в последнее время благодаря распространению современной системы образования своего рода образцовым разговорным языком стал так называемый мандаринский диалект, который даже принят для новой литературы. (Мандаринский диалект был первоначально одним из северных китайских диалектов; существуют четыре его варианта, из которых преобладает пекинский, отличающийся значительными изменениями начальных звуков2Термин «мандаринский язык» (гуань-хуа) — официальный, чиновничий язык, в настоящее время не употребителен; в основных своих чертах — это язык, на котором говорят во всех провинциях Китая, за исключением приморских, к югу от р. Янцзы (Фуцзян, Гуандун, Чжецзян). Он делится на диалекты: северный, южный и западный. Внутри этих диалектов имеются подразделения: хэнаньский, шаньдунский поддиалект и т.д. Среди северных поддиалектов первое место занимает пекинский.— Прим. ред..) Неоднократно предпринимавшиеся в Китае попытки ввести алфавитное письмо кончились неудачей, но в плане упрощения китайской письменности удалось достичь известных результатов, сократив количество знаков до 1000 и даже до 600; именно это количество знаков употребляется общедоступных книгах, основанных на элементарном китайском языке3Автор имеет здесь в виду пособия для ликвидации неграмотности для китайцев .
Происхождение китайской культуры
Сведения о ранней истории китайского народа и о происхождении его письменности носят полулегендарный-полуисторический характер. Так называемая «Первая династия», или династия Ся, датируемая по китайской традиции периодом с III тыс. до н.э. по первую четверть II тыс. до н.э., в настоящее время рассматривается некоторыми учеными как легендарная. Несмотря на то, что китайскую историю принято исчислять четырьмя с лишним тысячелетиями, о «Первой династии» известно лишь то, что она как будто действительно существовала; мы знаем также около десятка имен ее правителей.
«Вторая династия», или династия Шан, известная также под названием династии Инь, обычно датируется 1766—1122 гг. до н.э., но о точной хронологии здесь не может быть и речи. Мы знаем только имена ее царей, да имеем кое-какие сведения о культуре этого периода, свидетельствующие о том, что китайская цивилизация уже приобрела определенные специфические черты. Предметы из бронзы, датируемые этим периодом, отличаются высокой техникой исполнения. Сравнительно хорошо была развита также и письменность, имевшая уже некоторые местные разновидности. Начиная с «Третьей династии», или династии Чжоу, датируемой обычно 1122—249 гг. до н.э., исследователи обретают уже более твердую почву под ногами. Мнения всех авторитетных ученых в области хронологии древнего Китая полностью сходятся и в относительной и в абсолютной датировке событий, относящихся ко времени после 841 г. до н.э., однако во взглядах на более ранний период «существуют большие расхождения как в плане относительной, так и в плане абсолютной хронологии» (X. Г. Криль).
Латурет указывает, что китайская культура впервые появляйся на территории современной северной части Центрального Китая: «Знаменательно, что именно здесь проходили пролегавшие через Центральную Азию торговые пути в Китай с Запада; отсюда можно предположить, что китайская цивилизация была менее древней, чем культура древних центров западного мира. Но, разумеется, нам трудно определить, имеем ли мы здесь дело с чем- либо большим, чем простое совпадение». Вряд ли выдвигаемая некоторыми учеными теория шумерского происхождения китайской культуры имеет какие-либо основания. Существует и другая теория, согласно которой совместный источник обеих цивилизаций — самой ранней месопотамской и самой ранней китайской - следует искать в Центральной Азии; однако и она требует фактического подтверждения. Поэтому я присоединяюсь к мнению проф. Латурета, который говорит, что «прежде, чем отважиться высказать окончательное мнение, мы должны дождаться дальнейших открытий в Китае и Центральной Азии».