Сокровищницы арабов
Халиф ал-Мансур слушал своего советника, который доказывал, что трудно найти более удобное место для резиденции халифа, чем на берегу реки Тигр. Мансур, согласившись, заметил: «По Тигру к нам придет все, что есть в море, прибудут продукты из Месопотамии, Армении и окружающих их областей. А по Евфрату поступит всякое из Сирии, Ракки и окрестностей».
Этот разговор произошел в 762 году, когда с момента возникновения на Аравийском полуострове государства арабов прошло немногим более ста лет. За это время они овладели Египтом, Сирией, Палестиной, Марокко, Персией, проникли в Европу, завоевав Испанию и Португалию. Арабы всюду побеждали без особого труда, потому что страны, с которыми они воевали, были раздроблены, слабы. Мусульманское государство протянулось от границ Индии через Азию и Африку до Атлантического океана.
И вот решено создать новую столицу Халифата. На ее строительство согнали из разных стран сто тысяч человек. Багдад («(Божий дар») рос не по дням, а по часам. Возникли два кольца крепостных стен. В центре — дворец халифа. Над тронным залом дворца возведен большой купол, облицованный бирюзовой черепицей. Строились дворцы знати и различные учреждения. Для купцов — весь город раскинулся на пересечении важнейших торговых путей — сооружались караван-сараи. На улицах зазеленели кустарники, деревья, запестрели цветы. В больших мраморных чашах струились фонтаны.
Возник большой шумный город. Предполагают, что в нем проживало до двух миллионов жителей, имелось двести тысячи домов, шестьдесят тысяч бань, до тридцати тысяч мечетей. Многие из мечетей являлись своеобразными клубами, где можно было услышать новые стихи, поиграть в шахматы. В порту разгружались и грузились сотни кораблей. И понятно, что именно этот город стал центром арабской средневековой культуры, которая немыслима без хорошо налаженного кинопроизводства, библиотек.
Развитое ремесло поставляло превосходные материалы — бумагу, краски, позолоту. Высоким мастерством обладали каллиграфы, их искусство ценилось на Востоке. Одним из основателей арабской каллиграфии считается художник ибн Мугла. Будучи визирем, он был уличен в дворцовых интригах. Халиф приказал отрубить ему правую руку, несмотря на то, что Мугла был знаменитейшим каллиграфом и главным создателем нового арабского почерка, который впоследствии применялся на протяжении столетий. Тогда Мугла стал привязывать калам к обрубку и продолжал писать так же хорошо. Существует предание, что и левой рукой художник писал очень искусно.
Книга у арабов средневековья стала подлинным произведением искусства. Книжное производство было поставлено широко и спрос на книгу велик.
Багдад привлекал к себе лучшие интеллектуальные силы из разных стран. Математик ал-Хорезми (его имя увековечено в терминах алгоритм и логарифм) был родом из Хорезма, астроном ал-Фергани — из Ферганы, знаменитый философ ал-Фараби — из Туркестана. Один арабский историк писал, что Багдад «превосходит все города мира по красоте и величию; нигде нет такого количества великих ученых людей».
Арабы понимали значение науки. Они тщательно собирали, изучали и переводили с древнегреческого книги по математике, астрономии, медицине. Особенно широко развернулась переводческая деятельность при халифе Мансуре. Сохранилось известие, что Мансур просил византийского императора прислать ему рукописи математического содержания. А один из главных переводчиков с греческого на арабский ибн-Исхак провел два года в Византии, где учился греческому языку и литературе. В Багдад он вернулся не с пустыми руками: привез ценные рукописи.
В результате хорошо налаженного производства переводов многие выдающиеся произведения древнегреческой и эллинистической науки и философии стали доступны ученым, говорившим на.(рабском языке. Усваивались также достижения иранской и индийской культур. Многие труды греческих и римских авторов дошли до нас именно благодаря тому, что были переведены на арабский язык.
Разумеется, арабские ученые не только осваивали наследие греков, персов и индийцев. Они и сами сделали немало выдающихся открытий.
В период расцвета арабской культуры было создано множество литературных и научных трудов. Толстые пергаментные тома и изящные книги из бумаги занимали свои места в коллекциях, в библиотеках школ, мечетей, университетов.
Многие халифы оказывали покровительство деятелям культуры, окружали себя учеными, поэтами, музыкантами, знатоками книг, каллиграфами. Благосклонно отнесся, например, Мамун к поэту Джахизу. Он писал книги о пшенице и пальмовом дереве, о металлах, о белых и неграх, о разбойниках и ящерицах. Его «Книга о животных» дошла до наших дней. Это одна из первых книг, посвященных изучению природы. В ней много цитат из Аристотеля, отрывков из поэтических произведений, которые приводятся, по словам автора, чтобы «подчеркнуть мораль и украсить повествование». Джахиз стремился возбудить интерес к исследованиям и доставить удовольствие читателям. На русском языке сравнительно недавно издана «Книга о скупцах» Джахиза, в которой дана пестрая картина обычаев, нравов, быта того времени.
Не стоило пожалуй, так подробно говорить о Джахизе, не будь он еще, ко всему прочему, знаменитым книголюбом. Каждую книгу, какой бы она ни была, он не выпускал из рук до тех пор, пока не прочитывал до конца. Джахиз даже брал в аренду лавки книготорговцев, чтобы прочитывать имеющиеся в них книги.
Джахиз, как книгособиратель и библиофил, не исключение. У историка ал-Вагиди, жившего во время правления халифа Ха-руна ар-Рашида (он часто упоминается в сказках «Тысячи и одной ночи»), библиотека насчитывала 60 ящиков с книгами.
Визир ибн Аббад (он жил во второй половине X века) был также одержим страстью к книгам. Он собирал вокруг себя лучших представителей искусства слова, переписывался со знаменитыми писателями и учеными. Каталог его библиотеки составлял десять томов, одних только трудов по богословию у него было 400 верблюжьих тюков. Вместе с тем, Аббад увлекался техникой, медициной, астрономией, музыкой, логикой и математикой. Он даже написал медицинский трактат. Вся библиотека его насчитывала 117 тысяч книг. Будучи государственным деятелем и воином, он большую часть своей жизни провел в седле. Вместе с ним в походах была и библиотека. Караван с книгами представлял своего рода каталог. Верблюды шли в азбучном порядке, так что караванщики-библиотекари легко находили любую книгу.
Перечень книголюбов, владельцев библиотек можно было бы продолжить, однако ограничимся упоминанием, что и наиболее значительные правители Багдада, Каира и Кордовы были книголюбами. А библиотеки, близкие по назначению к тому, что сейчас называют общественным, помещались в мечетях. Каждая более или менее значительная мечеть имела библиотеку. Существовал обычай завещать свои книги мечетям. Сохранилось любопытное свидетельство историка Якута о библиотеке города Мерва. Якут проработал здесь три года и восторгался тем, что в Мерве имелось 12 библиотек общественного пользования. В одной из них хранилось свыше 10 тысяч книг. Якут особенно подчеркивал, что ему разрешалось брать домой до двухсот книг без какого-либо залога.
Заглянем в крупную библиотеку одного багдадского султана. Вот как описывает ее современник: «Библиотека помещалась в специальном здании, ведали ею управляющий, библиотекарь и инспектор. Султан собрал там книги по всем отраслям знаний. Библиотека состояла из большого вестибюля и длинного сводчатого зала, к которому со всех сторон были пристроены боковые помещения. Вдоль всех стен как самого зала, так и боковых помещений он разместил шкафы высотой и шириной в три локтя с дверцами, опускавшимися сверху вниз. Книги помещались слоями на полках. Каждая отрасль знания имела свои шкаф и каталог, в который были занесены названия книг».
Примерно такой же порядок размещения книг существовал и в других крупных книгохранилищах. Вот дворцовая библиотека в Каире, богатая манускриптами по всем отраслям науки. Книги в ней размещались в шкафах. Шкафы имели ящики, на которых были наклеены списки находящихся в них произведений.
О том, что книги размещались по тематике, подтверждает и Авиценна, посетивший библиотеку в Самарканде. Он пишет: «Я вошел в дом со многими комнатами, в каждой комнате были сундуки с книгами, положенными одна на другую. В одной комнате были книги арабские и поэтические, в другой по законоведению. В каждой комнате по одной из наук. Я прочитал список книг древних авторов и спросил то, что мне было нужно».
Долгое время книгохранилища назывались сокровищницами мудрости. Первая такая сокровищница с богатым собранием рукописей была организована в 830 году в Багдаде.
Со временем, однако, библиотека стала уступать место новому типу научного учреждения — Дому науки. Хранение книг в них сочеталось с обучением, с оплатой выполненной в их стенах работы. Рядом с библиотекой имелись жилые помещения для приезжих ученых. Такой Дом науки в Багдаде, в западной его части учредил в 994 году визир ибн Сабур. Собрание книг здесь было поистине великолепным. Свыше десяти тысяч названий хранилось в этом заведении. Имелось 100 экземпляров одного только Корана (Библиотека сгорела в 1058 году).
Такие дома науки были во многих местах халифата: в Мосуле, Нишапуре, в Басре и Рамхормозе. И в Каире существовал Дом науки. Заведовал этим Домом библиотекарь, у которого было два прислужника.
Харун ар-Рашид создал нечто вроде переводческой коллегии со специальной библиотекой при ней; ал-Мамун придал учреждению государственный характер, установив специальный штат и снаряжая экспедиции за греческими рукописями в Византию. Багдад стал центром переводческой работы.
Выше отмечались действительно грандиозные цифры книг, хранящихся в библиотеках арабского халифата. Эти цифры удивляют нас, поражают воображение, хотя данные о той или иной библиотеке порой явно преувеличивались. Сообщают, например, что библиотека в Триполи хранила 3 миллиона книг!
Однако для нас более важно установить, что же в этих библиотеках хранилось, какие труды?
В этом неоценимую услугу оказывает нам библиофил и книготорговец ан-Недим. Его книжная лавка (а их в Багдаде более 100) имела редчайшие ценности. И произведения арабских ученых, и переводы с персидского, греческого, санскритского. Здесь наряду с литературой научной, рассчитанной на специалистов, большой выбор книг для широкого круга читателей.
Около 988 года ан-Недим составил реестр. Цель его была простой — помочь покупателям быстро найти нужный «товар». В своем реестре ан-Недим не только перечисляет книги, он приводит сведения об авторах и дает характеристику наук. Вначале у него идет речь о шести «мусульманских» науках — Коране, грамматике, истории, поэзии, догмате, праве. Затем — о немусульманских, к которым отнесены философия, занимательная литература, алхимия, история религии.
Реестр дает представление о богатстве и разнообразии литературы того времени. Думается, не будет ошибочным предположение, что в главной библиотеке Багдада (а всего их было 30) книги, перечисленные в реестре, имелись в подавляющем большинстве.
Здесь, видимо, можно было прочитать «Книгу военных походов» и «Всеобщую историю», географическое сочинение и «Перечень наук» (одну из первых энциклопедий). Любители шахмат могли найти кое-что полезное и для себя — ар-Рази написал, например, «Элегантность в шахматах». Вот труды Джабира ибн Хайяна — крупного алхимика: «Книга о ядах» и «Книга семидесяти». Это Джабир впервые получил азотную кислоту, хлорную ртуть, нашатырь.
Ал-Хорезми познакомил арабов, а затем и Европу с индийской арифметикой, в одной его книге говорится о десятичной системе счета, в другой — «Алгебре» — о решении уравнений первой и второй степени. И это не единственные математические работы.
Книги по астрономии. Уже в IX веке арабские ученые измерили дугу меридиана, пытались вычислить окружность земли.
Географические работы — переводы «Географии» Птолемея (перевод сделан ал-Хорезми) и собственно арабские — «Книга стран» ал-Якуби. Вот отрывок из воспоминаний автора о том, как создавалась эта книга: «Я расспрашивал много сведущих людей с Востока и с Запада и записал много сведений и преданий. Таким образом я писал эту книгу очень долго, и о каждой стране то, что ее касается». В труде ибн Фадлана можно прочитать о путешествии к волжским болгарам. Здесь же произведения арабских мореплавателей — о Китае, Индии, Цейлоне, Яве.
Знаменитый историк перс ал-Табари создал «Историю пророков и царей».
Культурные ценности, созданные арабами, быстро распространялись по городам халифата. Историческая работа ал-Табари, например, созданная в начале X века, в том же веке проникла на крайний Запад и крайний Восток — в Кордову и Бухару.
На западной окраине халифата — Испания. Тогда она называлась Андалузия, что означает жемчужина. Во время арабского господства эта «жемчужина» была одной из самых богатых и культурных стран Европы, а ее первоначальная столица Кордова — удивительным городом.
Арабы принесли с собой (правда, не сразу) и свой опыт и знания. Они возродили сельское хозяйство: начали возделывать рис, выращивать финиковую пальму, гранатовое дерево, сахарный тростник, ввели шелководство. Арабы усовершенствовали и горное дело, улучшили обработку металлов. В Испании начался рост городов.
Резиденция халифа — Кордова — в середине X века насчитывала 500 тысяч жителей. Здесь было три тысячи школ и такие большие библиотеки, которые мир знал только в эпоху расцвета эллинской Александрии. Грамотность в Испании того времени — обычное явление.
В высших школах Кордовского халифата преподавались не только мусульманское богословие и право, но и философия, математика, астрономия, физика и медицина. В одной Кордове в X веке имелось 27 высших школ. Сюда приезжали учиться из Западной Европы, из стран Передней и Средней Азии.
Наибольшего расцвета Кордовский халифат достиг в X веке. Халиф Рахман III оказывал покровительство тысячам переписчиков, продавцам книг. Любители книг, переплетчики, художники всегда были желанными гостями при дворе» Особым вниманием пользовались ученые переводчики, знавшие четыре языка — арабский, греческий, древнееврейский и латынь. В Кордове переводились научные труды с древнегреческого на арабский язык, с арабского на латынь.
Многочисленный штат писцов, переплетчиков и иллюстраторов работал под наблюдением важного сановника над обогащением придворной библиотеки.
Растут книжные собрания. Сын Рахмана ал-Хакам II, по словам арабо-испанского писателя Сайда Толедского, «приказал привезти из Багдада, Египта и из других мест на Востоке капитальные труды, наиболее важные и редкие, касающиеся древних и современных наук». Он объединил три дворцовые библиотеки в одну, насчитывающую 400 тысяч томов. В этой библиотеке были переписчики и специалисты-иллюстраторы. Каталог состоял из 44 томов по 50 листов в каждом. (Для сравнения скажем, что в это время в Европе в соборных библиотеках количество книг не превышало ста). Агенты библиотеки следили за новинками и редкими изданиями в разных странах мусульманского мира.
Слава библиотеки шагнула далеко за пределы страны. Император Византии прислал в подарок халифу роскошный экземпляр фармакопеи Диоскориада.
Говоря о составе библиотек Испании, академик И. Ю. Крачковский заметил, что «литература — ни по форме, ни по содержанию не отличалась от тех произведений, которые издавались на Востоке халифата. В лирике — те же пустыни и верблюды (ни тех ни других в Испании не было), те же сады и вино».
При Рахмане стала применяться в Испании бумага. Вспомним страницы из «Испанской баллады» Лиона Фейхтвангера. Когда каноник-испанец дон Родриго посетил библиотеку, привезенную из восточного мира, его восхитило разнообразие книг по всем отраслям знания, их изящная каллиграфия, инициалы и пестрые заставки, нарядные и в то же время прочные переплеты книг. Но особенно поразил священника материал, на котором было написано большинство книг: бумага.
«Дон Иегуда объяснил канонику, как изготовляется бумага. На мельницах перемалывают беловатый растительный материал, называемый хлопком, в кашицу, которая затем вычерпывается и высушивается; все в целом обходится совсем недорого. Лучшая, крупнозернистая бумага изготовляется в Хативе и называется хатви. Дон Родриго с нежностью подержал в руках написанную на хатви книгу, наивно удивляясь, что такое огромное духовное богатство вмещается в таком малом объеме и весе.
Иегуда рассказал, что начал подготовлять устройство бумажных мануфактур и в Толедо — воды здесь достаточно, почва для нужных растений подходящая».
Естественно предположить, что производство бумаги дало толчок гигантскому росту книжных сокровищ. В самом деле: в одной только Кордове переписывалось ежегодно 16—18 тысяч рукописей. Имелись библиотеки и у «простых» людей. В библиотеке некоего ибн Футайса было 6 штатных переписчиков. Школьный учитель ибн Хазм славился тщательным подбором своих книг. В Кордове была известна и библиотека, принадлежавшая женщине Айши.
До наших дней дошло завещание арабского переводчика ибн Тиббона своему сыну. Он писал: «Я собрал большую библиотеку. Держи ее в порядке. Приготовь списки книг каждого шкафа и поставь каждую книгу в надлежащий шкаф. Прикрывай полки красивыми занавесками, охраняй книги от воды с потолка, от мышей, от всякого вреда, ибо они — твое лучшее сокровище, твой лучший друг. Библиотека, установленная книжными шкафами, приятнее для глаз ученого, чем самый прекрасный сад».
И в странах халифата книга порой подвергалась преследованию. В 923 году, например, у общественных ворот багдадского дворца было сожжено четырнадцать мешков «еретических» книг.
Судьба книгохранилищ халифата, увы, трагична, как, впрочем, трагична судьба и многих других библиотек древности.
Так, библиотеки Багдада подверглись разграблению, когда город в 1258 году был завоеван монголами. Книги были сброшены в Тигр. Легенда свидетельствует, что из них образовался мост, по которому могли пройти люди, а вода в реке потемнела от чернил. Много библиотек уничтожили крестоносцы. В большие книжные холмы превратились сокровища библиотеки Фатимидов. Библиотеки Кордовы погибли во время борьбы с христианами.
И от того времени дошли до нас рукописи, о которых академик И. Ю. Крачковский писал: «Они обступают меня со всех сторон. И желтоватые дорогие пергаменты со строгим куфическим шрифтом или неторопливым письмом синайских монахов, и блестящие страницы вощеной бумаги роскошных экземпляров из библиотек мамлюкских султанов, и бедные, скромные, но бесценные автографы ученых, и торопливые записи их учеников. Одни листы чисты и свежи, как будто только что вышли из рук первых владельцев, другие обожжены и залиты водой — следы бедствий, которые не щадили их!»