Письменность третьего разряда. Стены церквей

Науке будущего предстоит объяснить, почему, находясь перед чистой стеной, человек испытывает непреодолимое желание что-нибудь на ней написать. Обращаясь к любым объектам — от тюремных камер до общественных сооружений, используя любые инструменты — от перочинных ножей до пульверизаторов, не зная ограничений — от Помпеи до метро Нью-Йорка — человек, кажется, всегда и везде испытывает искушение нацарапать, выдолбить, намалевать буквы на стене.

Русь не была исключением. Взгляните, если ищете примеров, на штукатурку стены в любой почти церкви. Публикации граффити, относящихся к ранней истории Руси, не отличаются ни полнотой, ни систематичностью, однако и доступный для изучения массив достаточно репрезентативен, включая памятники, которые относятся к постройкам, разбросанным по всем землям Древней Руси: это источники из Киева (Св. София, церковь Успения в Печерском монастыре, храм Св. Михаила в Выдубицком монастыре, церковь Спаса в Берестове, Кирилловская церковь, Золотые Ворота), Новгорода (Св. София, Юрьев монастырь, церковь Спаса на Нередице), Полоцка (Св. София, Спасо-Евфросиниев монастырь), Старой Ладоги, Галича, Смоленска, Суздаля, Рязани.

Общее число опубликованных граффити, относящихся к интересующей нас эпохе, исчисляется примерно пятью сотнями, причем большая их часть (около 80%) найдена в двух крупнейших и лучше всего сохранившихся церквах — Св. Софии в Киеве и Св. Софии в Новгороде.

Впрочем, памятники редко поддаются точной датировке. Несколько граффити содержат даты в самом тексте, другие могут быть иногда приблизительно датированы, если принять во внимание историю постройки соответствующего здания, скажем, слои штукатурки или росписей, но в большинстве случаев даты определяются на основании палеографического анализа.

Что касается распределения надписей по разным отделам церкви, кажется, ни одна из частей здания не была пропущена, за исключением, разве что, центральной апсиды. Граффити, иногда целые их группы, обнаруживают на стенах боковых апсид и под арками, в нефах, на лестницах, на галерее, на наружных стенах, даже на высоте, под самым куполом, куда можно было добраться лишь по лесам (то есть во время строительных работ в храме или работ по его украшению).

Однако в Киеве существенно больше надписей, оказывается, сосредоточено в южной части нефа (одно из предложенных объяснений этого факта заключается в том, что в южной части находились мужчины, тогда как женщины размещались в северной части) и в боковых апсидах (скорее всего, потому что там чаще появлялись представители клира). Большую часть граффити можно распределить по нескольким более или менее устойчивым типам, хотя сама природа данного рода письменности такова, что никакая схема не способна охватить всего многообразия памятников:

А. Граффити, в которых лишь констатируется факт их создания и указывается на создателя. Эта группа самая многочисленная, типичным примером здесь является граффито, состоящее из одного только имени писавшего, или формулы «такой-то написал (это)», иногда с краткими дополнительными сведениями об авторе или обстоятельствах, касающихся появления надписи: «Написал Влас, бедный, но богатый грехами»; «Степан написал [это] в понедельник на Страстной неделе»; «Иван написал (это) левой рукой».

Б. Надписи-молитвы, обращенные к Богу («Господи, помоги рабу твоему имярек»), или, что бывает реже, к святому, которому посвящена церковь или один из ее приделов, или же относящиеся к тем, кто изображен на фреске, на которой и нацарапано граффито. Здесь также иногда содержатся обрывки дополнительных сведений: «Господи, помоги рабу твоему Фарману, Глебову отроку»; «Господи, помоги рабу твоему Кузьме, грешному пресвитеру, и прости мне, Господи, многие мои прегрешения»; «Господи, помоги рабу твоему Ставру, твоему недостойному слуге... Ставр Городятинич написал (это)»; или такая примечательная надпись: «Господи, помоги рабе твоей Олисаве, княгине русской, матери Святополка».

В. Граффити, созданные на память о каких-то событиях. Надписи этого типа могут быть в свою очередь разделены на следующие группы:

1) Граффити, касающиеся смерти. Примерно двадцать надписей относятся к числу кратких поминальных или констатирующих кончину. Обычно в формулу входит указание на имя умершего, на месяц и на день его кончины («22 августа имярек умер»). Указание на год стало обычным лишь в позднейших надписях, с XIII в. Очевидно, единственное исключение среди ранних надписей составляет самая ранняя из них: это надпись, в которой отмечается факт кончины «царя нашего» (предположительно, Ярослава Владимировича, князя киевского) 20 февраля 1054 г.

Имеющиеся намеки биографического свойства позволяют предположить, что, за исключением, опять же, надписи о «царе нашем», умершие были членами клира, их родственниками, или же монахами: Лука, епископ Белгородский; Кирилл, митрополит Киевский; Петр «подьяк»; Анна, жена попа Семена; игумен Климентий; Исайя (?) из церкви Св. Власия; инок Севастьян; жена иконописца Кузьмы.

2) Граффити, фиксирующие какое-то событие. Это — небольшая, примерно из дюжины надписей, но разнообразная по содержанию группа: сюда входят сообщения о таких фактах, как приезд князя или княгини, прибытие митрополита, приключившаяся с кем-то болезнь, назначение епископа, начало строительных работ, съезд князей для установления мирных отношении.

3) Граффити, касающиеся сделок. Из опубликованных граффити два воспроизводят схему полноценных документов: одна надпись, читающаяся в Св. Софии Киевской, содержит подробный отчет о продаже земельного участка, другая, находящаяся в церкви Св. Пантелеймона в Галиче, — кажется, запечатлела решение княжеского суда по делу о поляке, который был сочтен ответственным за долги строителей.

Г. Граффити окололитературного содержания: цитаты, молитвы, изречения, эпиграммы, оскорбительные выражения. Цитатами в каком-то смысле можно считать большинство граффити — постольку, поскольку в плане выражения они имеют тенденцию к стандартизации. Тогда, как и теперь, определенные формулы принимаются в той или иной среде за образец, так что большинство граффити воспроизводят способ выражения, утвержденный в других граффити.

И все же одна из прелестных черт этого рода письменности заключается в его эклектичности. Нет ничего заведомо отброшенного, авторы граффити следуют тем образцам, каким им вздумается: будь то слова благочестивые или неблагочестивые, серьезные или легкомысленные, священные или святотатственные.

Так, на стенах русских церквей можно обнаружить, к примеру: отзвуки молитв и отрывки из церковных песнопений; краткие сентенции на темы духовной мудрости: «Находящийся в послушании у [духовного] отца лучше живущего в пустыни» или: «Мать нехотя наказывает дитя, а Бог нехотя казнит человека напастями»; аллегории и загадки фольклорного происхождения, как, например, загадка о колоколе: «Сын железа: грудь из камня, голова из бронзы, челюсти из липы»; смеховые присказки и словосочетания: «Аким задремал стоя и даже не разбил рта о камень» или: «Кузьма отравил поросенка». Отсутствуют, кажется, только непристойности, хотя в процессе дальнейших исследований может быть найдено такое, о чем нельзя и подозревать по существующим публикациям.

Записи на стенах представляют собой средство коммуникации, включающее исключительное многообразие форм и функций — от полунепристойных до полуофициальных. Несмотря на свою краткость, граффити суть ценные и разнообразные источники, могущие многое поведать об истории строений, на которых они находятся (например, в них упоминаются имена тех, кто занимался украшением церквей), о языке, о распространенных некогда способах выражения. В числе прочего они показывают, какое участие в окружавшую их графическую среду внесли те, кто служил на Руси в церквах и кто посещал церковные службы.

Памятные камни
Глиняная посуда
Серебряные монеты и слитки
Пряслица
Дерево
Varia