Ограничение цензурным комитетом авторов
Хотя цензурный устав 1804 года в теории и представлял свободу основательному и добросовестному обсуждению вопросов, касающихся государственной жизни, но на деле это положение встречало разные препятствия
Так, например, по поводу тогдашних политических отношений России к другим державам, положение цензуры и самих авторов было затруднительно. Возбранялось, например, неодобрительно отзываться о Наполеоне.
В мартовской книжке «Русского Вестника» 1808 года сказано: «В продолжение прошедшего похода, Наполеон всегда был близок к погибели, и чем далее заходил, тем опасность его становилась ужаснее, неизбежнее и т. д.». Подобные отзывы вызвали со стороны министерства замечания: «Таковые выражения не приличны и предосудительны при настоящем положении, в каком находится Россия к Франции». И потому всем учебным округам предписано было, чтобы «цензоры не пропускали никаких артикул, содержащих известия и рассуждения политические».
Другой примерь. В 1802 году свободно обращалась книга «Histoire de Bonaparte», наполненная напыщенными похвалами императору французов. В 1807 году, т. е. во время войны с Францией, книга эта, «во уважение нынешних обстоятельств», была запрещена, и цензурный комитет дал следующий отзыв о ней: «сочинитель этой книги от начала до конца превозносит Бонапарта, как некое божество, расточает ему самые подлые ласкательства, представляет все его властолюбивые деяния в самом благовидном виде, все его несправедливые присвоения и хищничества представляет праведными и законными. Вообще автор обнаруживает себя попеременно - то почитателем революции, то подлым обожателем хищников трона».
Во время борьбы России со всей Европой, цензурное ведомство издало следующее распоряжение: осенью на 1812 год ведено было приготовить календарь без родословной чужеземных владетельных домов.
В 1817 году в цензурной практике возникла мысль о предварительном просмотре статей, касающихся различных частей государственного управления — теми ведомствами, до которых они касались. Цензурным комитетам предписано было, чтобы они не пропускали «ничего относящегося до правительства, о предмете которого в книжки рассуждается».
Авторы горько жаловались на прижимки цензуры. Не говоря уже о писателях мало известных, даже Карамзин не избежал тяжести цензуры: ему, как известно, Высочайше дозволено было печатать свою «Историю Государства Российского» без цензуры. Печаталась она в военной типографии. В 1816 году бывший дежурный генерал приостановил печатание, требуя цензурного разрешения. Карамзин жаловался на это князю Голицыну. «Академики и профессоры, писал он, не отдают своих сочинений в публичную цензуру; государственный историограф имеет, кажется, право на такое же милостивое отличие. Он должен разуметь, что и как писать; надеюсь, что в моей книге нет ничего против веры, Государя и нравственности; но быть может, что цензоры, не позволят мне, например, говорить свободно о жестокости царя Иоанна Васильевича. В таком случае, что будет история?»
Желание Карамзина было удовлетворено.
В 1822 г. Жуковский жаловался на одного цензора и на Петербургский цензурный комитет вообще — за запрещение его баллады: «Смальгольмский барон».
Вот как рассказывает об этом сам Жуковский в письме своем к министру духовных дел и народного просвещения. «Я на сих днях отдал для напечатания в листах «Инвалида» мой перевод одной баллады английскаго стихотворца Вальтер Скотта — «Иванов вечер». Сия баллада давняя; содержание оной заимствовано из древнего шотландского предания, она переведена стихами и прозою на многие языки, и до сих пор ни в Англии, где все уважают и нравственный характер Скотта, и цель всегда моральную его сочинений, ни в остальной части Европы, никому не приходило на мысль почитать его балладу не нравственною, или почему-либо вредною для читателя.
Ныне я узнаю с удивлением, что мой перевод, в коем соблюдена вся возможная верность, не может быть напечатан: следовательно, цензура находит сие стихотворение или не нравственным, или противным религии, или оскорбительным для правительства. Нужно ли мне уверять, что для меня ничего не стоит отказаться от напечатания нескольких стихов, очень равнодушно соглашаюсь признать их не заслуживающею внимания безделкою; но слышать, что переведенную мною балладу не напечатаюсь, потому что' она может быть вредна для читателей, это совсем иное! С таким грозно несправедливым приговором я не могу и не должен согласиться».
Цензурный комитету вызванный письмом Жуковского, защищать справедливость своего приговора, написал пространный критический разбор баллады. Мы не будем долго останавливаться на этом разборе, укажем только на некоторые места, наиболее характерные:
«Самое название стихотворения „Иванов вечер" может показаться странным по содержанию шотландской баллады, совершенно противоположному тому почтению, какое сыны господствующей греко-российской церкви обвыкли хранить ко дню сего праздника... читателям предлагается чтение о соблазнительных делах, которые они должны воображать себе происходящими пред самым сим праздником и в самую его ночь. Противоположность между названием баллады п содержанием ее тем чувствительнее для русского читателя, что в Иванов день, в июне и августе месяцах, обыкновенно, бывает пост, по уставу греко-российской церкви». Баллада Жуковского была напечатана два года спустя, в «Новостях литературы».