Гонорары авторов
Как ценится авторский труд?
Нет сомнения, что изобретете книгопечатания удешевило цены книг; уже при Гуттенберге цены на книги повсеместно понизились в Европе в три-четыре раза — сравнительно с рукописными.
Самый важный факт в истории книги XIX века, это то, что книга стала обогащать автора. В особенности это следует сказать относительно Западной Европы, где пресса и книжное дело находятся на более высокой степени совершенства, нежели у нас.
Гениальные писатели становятся богачами.
Вальтер Скотт, заставлявший своими произведениями плакать модисток и герцогинь, нажил до шести миллионов. Громадный суммы, которые доставляли ему поэтические и прозаические творения, он употребил на постройку замка, в подражание древним витязям.
Башни и башенки скопированы были с какого-нибудь старинного шотландского замка, крыши и окна украшались гербами кланов и ползающими львами на красном поле... Много лет в этом замке он держал открытый стол и оказывал всякому постороннему посетителю шотландское гостеприимство.
Достигнув славы, Вальтер Скотт смотрит, наконец, на свой талант, как на каменноугольную копь, которую надо разрабатывать возможно быстрее и возможно выгоднее: в течение одного месяца, а иногда даже и пятнадцати дней он пишет целый том, и том этот дает ему двадцать пять тысяч франков.
Но недолго продолжалось благосостояние Вальтера Скотта. Умственное и нравственное банкротство тяжелее финансового, материального банкротства.
Желание поддержать княжеское гостеприимство и феодальную роскошь заставило его принять участие в спекуляциях своих издателей. Оставаясь в мнении общества собственником аристократом, а втайне негоциантом, он передал своим компаньонам бланковые подписи, и не наблюдал за тем, на какое она шли употребление. В результате явилось банкротство, и Вальтер-Скотт на пятьдесят пятом году жизни очутился не только нищим, но еще остался должен 117 тысяч стерлингов (1.170.000 р.) С удивительной твердостью и честностью он отказался от всякого снисхождения, принялся тотчас же за работу, писал неутомимо и в четыре года уплатил 70,000 фунтов стерлингов. Но это не прошло даром: он истощил свой мозг до того, что нажил паралич и умер в страданиях.
Виктор Гюго на доходы от своих книг тоже выстроил роскошный замок, а будучи изгнан из Франции — жил настоящим владетельным князем, и в изгнании вел литературную борьбу с Наполеоном III, которая кончилась не в пользу последнего.
За свою рукопись «Notre dame» Гюго получил 60.000 франков (около 20 тыс. руб.).
Приведем некоторые цифры авторских гонораров.
Байрон получил от своего издателя Муррея 386,000 франков. Шатобриан продал свои сочинения ассоциации издателей за 550,000 франков. Ламартин два из своих произведений продал Шарлю Жосмену за 100,000 франков, а Тьер за «Консульство и империи» получил с издателя Палена 500,000 франков. За роман «Nikolas Niclebye» Диккенс выручил 300,000 фр.
За возражение на последнюю поэму Тениссона, напечатанное в «Niniteenth Century», Гладстону за 20 страниц уплачено 250 фунтов стерлингов, т. е. по 26 копеек за каждое слово.
Теперь перейдем к истории литературного гонорара у нас в России.
Нам мало известно о продажной цене рукописных книг в древней Руси; однако некоторые сохранившееся сведения указывают, что рукописные книги были дороги. В XIII столетии рукописный молитвенник стоил 50 гривен. Дьяк Грибоедов представляет собою первый известный нам пример вознаграждения, от власти царской происшедшего, за его частный литературный труд. Он написал в 1669 году сокращение Российской истории в 36 главах, содержащее в себе повествовало о событиях в России от Великого князя Владимира до означенного года. Это произведение не издано в свет; список хранится в Александро-Невской библиотеке. В конце Александро-Невской рукописи сказано, что сочинитель за эту книгу получил от государя царя и Великого князя Алексея Михайловича, всея великая, малая и белыя России самодержца «жалования: 40 соболей, да в приказе 50 рублей денег, атлас, камку, да придачи к поместному окладу 50 четей 10 рублей; а книга взята к великому государю вверх».
В юридических актах, изданных археологической комиссией в 1838 году, во вкладной крестного монастыря архимандрита Ефрема 1696 года, декабря 22, упоминается в числе прочих вкладов: «Прологи печатные, на большой бумаге, цена 10 рублев».
Сохранилась любопытная запись (или счет) со времен Алексея Михайловича, в которой обозначены цены на некоторый книги, по тому времени.
7159 г. (1651 года) августа в 1 день взято к государю в Верх в розных рядах у торговых людей розных книг.
В Овощном ряду: у Гришки Григорьева Толковое Евангелие, цена 3 рубли 10 алтын.
Лиственник, цена полтора рубли без гривны.
Торжественник, цена 3 руб. 6 алтын 4 деньги.
У Силки Никитина книга Ефрема Сирина, цена 2 руб. Два Евангелия воскресные, цена 7 руб. У Варфоломейки Семенова книга Маргарит цена 3 руб. с четью.
Из этой записи, между прочим, видно, что при Алексее Михайловиче в Москве книгами торговали в Овощном ряду!
При этом следует заметить, что старинный московский рубль — не то, что нынешний: он был гораздо дороже нынешнего.
Болотов в своих записках рассказывает, что однажды, идучи по площади в Москве, в 1766 году, повстречался с каким то человеком, от которого купил «первую часть трудов экономического общества», только что изданную в свет и вышедшую в Петербурге из печати. Общество находилось под покровительством императрицы Екатерины II.
Заглянув в книгу, Болотов увидал, что «приглашали к сообщению обществу экономических своих замечаний все живущие в деревнях дворяне, равно как и другие всякого звания люди, и что для проложения им к тому удобнейшего пути, приложено было при конце сей книжки и 65 вопросов, такого существа и о таких материях, о которых не мудрено и не трудно было всякому ответить, буде только кто сколько-нибудь о деревенской жизни и сельской экономии имел понятие». Болотов составил ответы на некоторые вопросы и отправил в Петербург. Вскоре от экономического общества пришло к Болотову письмо: «было оно благодарственное от всего общества за присланное от меня сочинение, и в самом существе своем хотя ничего не значило, но для меня в тогдашнее время казалось неведомо как важным. Я кичился тем, как великим каким приобретением и поставлял себе то за великую честь, что сам президент того общества и первая тогда знаменитейшая в государстве особа удостоила меня своею перепискою. Президентом сим был у них граф Орлов».
Ободренный этим успехом, Болотов послал в редакцию «Трудов вольно-экономического общества» новое свое сочинение, за которое был «обрадован присылкою ко мне из экономического общества превеликого пакета. Я не знал, говорит Болотов, что б такое это было, но распечатав увидел, что это была вновь напечатанная вторая часть «Трудов» общества, в прекрасном кожаном переплете, при письме от секретаря общества, подполковника Андрея Андреевича Нартова, в котором писал он ко мне, что общество, признает сочинение мое о Коширском уезде полезным и достойным напечатания, поместило оное во второй части „Трудов" своих и оную в знак благодарности ко мне посылает. Таким образом, вместо платы, экономическое общество прислало своему Сотруднику экземпляр «Трудов», где была напечатана его статья.
Болотов ни на что большее и не претендовал: «не в СОСТОЯНИЕ я никак описать вам того чувствования удовольствия, с каким рассматривал и читал я в первый еще раз напечатанное мое сочинение. Признаюсь, что для меня весьма приятна была та минута, в которую в первый раз увидел я свое имя напечатанным. Мысль, что сделается оно чрез то всему отечеству известным и некоторым образом останется бессмертным и увековечится, ласкала очень сильно моему самолюбию, и вперяло уже некоторое особое о себе мнение. Я кичился тем и побуждался еще более мыслить о своем втором сочинении и о том, как бы его скорее переписать набело и отправить в Петербург.