Немного из истории контрафакции
Уже при самом своем возникновении книгопечатание породило потребность читать; вместе с этим оно создало две важнейшие отрасли промышленности: типографскую и книгопродавческую
По мере развития книжной торговли явилась и контрафакция. Авторам оставалось одно средство против контрафакции: обращаться к правительству и ходатайствовать у него о пожаловании особых привилегий на исключительное право печатания и продажи книг, предполагаемых к изданию.
К этому, так сказать, примитивному средству и обращались авторы в разных странах в борьба с контрафакцией и плагиатом. Первая по времени издательская привилегия выдана была венецианской республикой в 1491 году, профессору Petro de Ravenn на издание сочинения под заглавием «Phoenix». Привилегия, обыкновенно, обозначалась в начале или в конце пользующейся ею книги. Привилегии бывали без означения срока, или срочные, например, на 2, на 3 года и т. д., смотря по коммерческим соображениям издателя.
Мало-помалу в защиту авторских прав является и законодательство. Так например, в конце XVIII века, в Англии, самовольные перепечатники подвергались конфискации книг перепечатанных и штрафу по 1 пенни с листа; половина штрафных денег поступала в казну, а половина — доносчику. Как видно, правительство, в интересах автора, поощряло донос денежной наградой.
Пользуясь связями в парламенте, университеты Оксфордский и Кембриджский и некоторый другие учебные заведения выхлопотали законодательным путем признание за ними права вечной коллективной собственности на все сочинения научные или педагогические.
В России законодательство о контрафакции началось с предоставления привилегии исключительного издательства некоторым ученым корпорациям. С самого основания своего Академия наук издает календари и Ведомости и пользуется исключительным правом на все книги, напечатанные в академической типографии. Из-за календаря академия вела споры и не раз преследовала частных издателей областных месяцесловов.
Например, в 1780 году издан был от правительства указ о воспрещении всем типографиям печатать месяцесловы и другие книги, печатаемый в академии наук. В этом указе, между прочим, сказано: «всякое перепечатывание какой бы то книги (академической) ни было, делает академии убыток и расстройку, что всегда предохраняемо было во всех касавшихся до типографии узаконениях.... и о том прочим содержателям подтвердить, что Высочайше данным Академии регламентом предписано кунсткамеру и библиотеку приумножить и содержать, также и на надобные к тому припасы, как-то: спирт, камфару, склянки, и проч. — употреблять из книжных доходов, почему наблюдете оного есть более нежели экономическое дело, которое по существу своему такого рода, что от недостатка оного не только приращение, но и самое содержание драгоценных в Императорской кунсткамере хранящихся вещей претерпеть может».
В 1800 году издан был снова указ о запрещении продавать и печатать календари, кроме издаваемых академией наук.
Правительство наше, соблюдая интересы академии, сносилось даже с Императором Карлом VI, в 1735 году, о прекращении в Германии перепечатывания академических изданий.
Указом 5 августа 1784 года комиссии народных училищ предоставлено было исключительное право на перепечатывание книг, издаваемых для употребления в народных училищах. Этот указ вызван теми обстоятельствами, что Новиков перепечатал некоторые учебники, не видя в этом ничего противозаконного. Следует упомянуть, что в позднейшее время, известия театра войны составляли монополию «Русского Инвалида», прочие же газеты и журналы ограничивались лишь перепечаткою сообщаемого в «Русском Инвалиде».
В 1854 году редакторы «Современника» обратились было с просьбою в Главное управление цензуры о дозволении им помещать свои известия о военных действиях. Но им было отказано на том основании, как писал военный министр, что «от подобного совместительства может пострадать «Русский Инвалид», доходы с издания коего имеют благотворительную цель».
Цензора же еще более усугубили эту монополию «Русского Инвалида «: они не допускали печатания в периодических изданиях не только каких либо корреспонденций из военного лагеря, но даже и беллетристических произведений с военною обстановкою.
При таких условиях, «Севастопольским рассказам» Л.Н. Толстого предстояла печальная участь пролежать в портфеле автора, Бог знает, сколько времени. Но в мае месяце 1855 г. редактор «Современника», И. Панаев, обратился в Главное управление цензуры с новою просьбою, дозволении печатать в «Современнике», как известия о военных действиях, так и военную беллетристику. «Такого рода статьи, писал он: должны быть, кажется, достоянием всех газет и журналов, а не одного «Русского Инвалида» или «Северной Пчелы», ибо патриотизм — чувство неотъемлемое ни у кого, присущее всем и не разделяющееся как монополия.
Если литературные журналы будут вовсе лишены права рассказывать о подвигах наших героев, быть проводниками патриотических чувств, которыми живет и движется в сию минуту вся Россия, то оставаться редактором литературного журнала будет постыдно.... Разве мы, редакторы этих журналов, не русские по сердцу и убеждениям? Можем ли мы оставаться в эти минуты совершенно чуждыми великим совершающимся событиям? Можем ли подавить в себе все патриотические стремления, порывания, чувства? Описывая петербургские новости провинциальным нашим читателям, мы не смеем упомянуть о том, как Государь Император изволил делать смотр петербургской дружине государственного ополчения, энтузиазм всех видевших это, наши впечатления, наши слезы, наши ощущения при этом зрелище!».
Князь Долгорукий уважил просьбу Панаева, и ему разрешено было печатать не только повести из военного быта, но и военную корреспонденцию.
В «Современнике» 1855 года появилось начало военных рассказов гр. Л. Толстого, из коих первым был рассказ «Севастополь в декабре месяце, Л. Н. Т.».