Финансовые и военные реформы
Финансы империи неизбежно должны были испытать последствия поражений на Востоке, так как большая часть налоговых сборов, а также, несомненно, запасов металла для чеканки монет была потеряна. Нужды армии не могли игнорироваться: на кону стояло выживание империи. Необходимо было адаптироваться к создавшейся ситуации и найти выход. Набор наемников, требовавших регулярной платы наличными, был практически прекращен.
«Magister militum» получил от Ираклия приказ об отступлении армии с Востока, а несколькими годами позже войска, стоявшие в Армении, также были выведены в Малую Азию. Солдаты из элитных столичных подразделений были рассеяны по провинциальным гарнизонам, в основному Вифинии. Воины изредка получали жалованье золотом (вероятно, раз в четыре года), но они сами собирали налоги с крестьян — естественно, натурой.
Необходимо было приблизить сборщиков налогов к налогоплательщикам, так как транспортировка пшеницы и других зерновых иначе, чем морем, обходилась дорого. В связи с этим солдат разбросали по всей территории Анатолии, что в военном смысле было, конечно, неудобством, так как мобилизация войск против мощных арабских набегов в этом случае происходила медленнее.
Когда требовалось пополнить армию новыми воинами, набор солдат — часто это были сыновья ветеранов, поскольку военная служба сделалась наследственной — производился в рамках новых округов. Эти округа были названы фемами получили имена районов, где стояли даннные части: фема Анатолика (Восток), фема Армениак (Армения), фема Опсикий (гвардия).
Старых военночальников заменили стратеги, которым была дарована вся полнота военной и гражданской власти в фемах, дабы они могли лучше реагировать на опасность. Постепенно вся гражданская администрация стала строиться по образцу фем, которые были поделены на более мелкие единицы - при Константине V стратеги имели слишком большую власть, что было чревато мятежами. В течение VIII-IX веков старые римские провинции исчезли.
Новые фемы создавались по мере необходимости. Например, когда арабская угроза стала явной, как на Сицилии, или когда империя преобразовывала завоеванные области, как Пелопоннес, а затем Элладу (центральную Грецию). Флот был перестроен по тому же принципу: за фемой матросов-карависиев последовали морские фемы, главной из которых была фема кивиреотов с, центром в Атгалии, на юго-западе Малой Азии.
Благодаря этой экономической системе империи удавалось содержать не просто крестьянское ополчение, но большие контингенты обученных солдат, даже если они были не такие многочисленные, как у врага. На протяжении веков выявились две тенденции. С одной стороны, солдаты постепенно укоренялись в своих районах: небольшое жалованье, которое они получали, позволяло приобрести землю или жениться на дочерях местной знати, с которой они сливались.
С другой стороны, с тех пор, как экономическое оживление в близких к столице провинциях позволило возрасти денежным оборотам, Константин V и его преемники смогли постепенно возобновить уплату налогов наличными и сформировать армию наемников, которые были всегда в их распоряжении и безгранично им преданы.
В 718 году империя была совсем не такой, как двумя веками раньше. Несомненно, некоторые установления все еще держались, несмотря на временные кризисы: императорская власть была укреплена недавними победами, репутация оставалась безупречной, компетентные чиновники сохранили твердую администрацию, хотя она и была ограничена в древней префектуре Востока.
Что же касается остального, то контраст с прошлым очевиден. Империя гораздо больше зависит от Малой Азии. Если не считать Италию, в ней говорят почти исключительно по-гречески. В глазах арабов империя выглядит как сильно милитаризованная по преимуществу сельская страна с ослабевшими торговыми связями. После потери Александрии и Антиохии и изоляции Фессалоник в империи остается один крупнейший город — Константинополь.
Кроме того, в нем проживает ишь малая часть населения: может быть, одна пятая часть от того количества, что было в эпоху расцвета. В то же время Константинополь сохраняет облик имперской столицы, и дворцы знати, построенные тремя веками раньше, отнюдь не пустуют. Сенаторы уже не являются богатейшим общественным классом (Юстиниан конфисковал богатства, которые считал чрезмерными); они стали просто группой высших должностных лиц, не играющих политической: роли, в отличие от армии.
Бесспорно, что с эпохи Юстиниана социальная мобильность растет, и катастрофические события следующих столетий открывают богатые возможности для авантюристов и иностранцев разных мастей. В религиозном плане империя становится более однородной, так как монофизиты переходят под власть халифов. Население империи, в том числе и император, испытывают неуверенность в будущем и более чем когда-либо, уповают на Бога и заступничество святых, на святые мощи и иконы.