Тертуллиан как верующий
К концу II века Евангелие обрело прочные позиции в североафриканских землях Римской империи, особенно в Карфагене. Греческий язык знали только образованные люди, да и то не все, на нем также немного говорили в купеческой среде и в христианских общинах, имевших связи с Лионом, Малой Азией и Римом. В ходу еще оставались древнекарфагенское (пуническое) наречие и нумидийские диалекты, которые быстро отмирали.
Подавляющее большинство населения считало родным языком латинский. Первые переводы Священного Писания и литургических сборников на латынь появились именно здесь еще в середине II столетия. Однако, кроме древнеиталийской Библии и рассказа о безымянном мученике из Сциллы, образцов христианской литературы на латинском языке, датируемых до Тертуллиана, не сохранилось.
Тертуллиан (160-220 гг.) получил блестящую подготовку в области римской риторики, был хорошо начитан, глубоко разбирался в стоической философии и христианской Библии, излагал свои мысли убедительно и четко. Со времен Иеронима (IV век) принято считать, что Тертуллиан был профессиональным юристом, но надежных доказательств этого нет. В христианство он пришел, по-видимому, уже взрослым.
С самого начала его интересовало все, связанное с повседневной жизнью верующих, он много писал по практическим вопросам: о покаянии, молитве, крещении, постах, гонениях за веру. Он оставил даже наставления жене о том, как ей вести себя после его смерти.
Тертуллиан требовал полного повиновения воле Божией, которая, по его мнению, заключается в непрерывном и покаянном стремлении к святости. Как и многие из поздних латинян, он говорит о Благой Вести, христианской Библии и христианском вероисповедании как «Законе». Отличить ученика Христа от пленника мира сего возможно только по делам праведности.
В соответствии со своим характером Тертуллиан стал монтанистом. Покинул ли он карфагенскую церковь, примкнул ли к сектантам, увел ли за собой в раскол других верующих, достоверно сказать нельзя. Известно лишь, что в его поздних работах появляется все больше высказываний, восхваляющих «новое пророчество» и критикующих традиционную Церковь. Он называет это борьбой духовных людей с «душевными».
Трудно поверить, что подобные выпады сходили ему с рук, раскол был неизбежен. «Я постепенно отдалился от душевных людей из-за своих речей в защиту Духа Утешителя, Которого познал». Он прекрасно разобрался в идеях монтанистов. Ему хотелось, чтобы все споры о поведении христиан решались на совете пророков; для объяснения метафизического вопроса он прибегает к видению пророчицы как главному.
Основную вину «душевных» он определил как неповиновение Богу и святой Церкви: они порвали с традицией и потакают прелюбодеянию, а также не принимают новой заповеди о том, что даже маленькие девочки должны покрывать голову во время собраний.
В трактате «О скромности» Тертуллиан обрушивается на некоего епископа, отпустившего грехи повинным в прелюбодеянии и блуде. Это мог быть епископ Римский, вмешавшийся в дела африканской церкви, но не исключено, что речь идет о местном, карфагенском епископе, и Тертуллиан именует его «высочайшим понтификом» иронически. Кто бы ни был возмутивший нашего ревностного борца за нравственность, в трактате явно имеет место отход от ранее проповеданных им правил. Став монтанистом, Тертуллиан забыл, что сам призывал прощать любые проступки, даже самые тяжкие, и осуждал братьев, не желавших примириться с покаявшимися грешниками.
Кроме практических работ великий карфагенец написал выдающиеся апологии, где с едким сарказмом высмеивал гонителей, погрязших в разврате, беззакониях и праздности. Он пишет (возможно, преувеличивая) о неисчислимом количестве христиан в Африке. Здесь же приводится рассказ о молитвенных собраниях и денежных делах общины.