Внутренняя политика первых минских правителей
Тяжелым наследием монгольского ига в Китае было разорение народного хозяйства. Ранее богатые города были ограблены, поля не возделывались. Бедность трудового люда достигла чудовищных размеров. Потерявшие землю крестьяне жили в горах и в лодках на воде, бродили по всей стране, умирали на дорогах. Бывшие рабы, рудокопы, городские ремесленники становились нищими.
Придя к власти в результате народного движения, минские правители не могли не считаться с нуждами народа. Поэтому политика Чжу Юань-чжана носила двойственный характер: его мероприятия должны были облегчить положение земледельцев и горожан и одновременно укрепить власть феодального государства и феодальный социальный строй.
Первый минский император, использовавший советы конфуцианских ученых, хотел решить эту задачу аграрными мероприятиями, напоминавшими стародавнюю надельную систему. Эта идеализированная конфуцианством концепция аграрного строя предполагала установление непосредственного отношения между земледельцами — податными и государством на основе всеобщей собственности государства на территории страны.
В послевоенных условиях Чжу Юань-чжану сравнительно легко удалось объявить многие земли казенными. К ним относились земли, считавшиеся государственными в правление Сунов и монгольской династии или отчисленные из этого фонда, т. е. пожалованные, а затем возвращенные в казну, земли, конфискованные у противников новой власти или отобранные по приговору суда у отдельных лиц, а также луга, горы и леса.
Кроме того, казенными были земли монастырей, школ, кладбищ и усыпальниц знатных лиц, «должностные» земли, отдаваемые чиновникам на кормление, и, наконец, земли, переданные во владение княжеских домов и феодалов. Китайские помещики Юга, составившие опору Чжу Юань-чжана при его приходе к власти, сохранили свои земли в качестве частной собственности. В казну были конфискованы лишь частные владения приверженцев других вождей — соперников Чжу Юань-чжана и тех, кто боролся против его войск. Однако и эта конфискация не предусматривала перемену собственников, а означала обложение их более тяжелыми податями. Следовательно, на Севере преобладали казенные земли, на Юге — частные.
Большинство казенных земель передавалось в вечное держание крестьян, обязанных обрабатывать поля, платить налоги государству и нести феодальные повинности. Императорский эдикт обязывал земледельцев выращивать тутовые деревья и сеять хлопок, который незадолго до того начали культивировать в Китае.
Крестьяне, обрабатывавшие заброшенные или ранее затопленные поля на Великой равнине или поднимавшие целину на окраинах государства, получали некоторую помощь от казны, освобождались на специально установленные сроки от податей или получали другие льготы. У границ государства и в центре страны создавались туньтянь — военные и гражданские поселения. В них земледельцы получали надел земли и могли брать взаймы у казны сельскохозяйственные орудия, семена, а иногда и рабочий скот, за это они отдавали часть урожая или служили в солдатах.
Работы по восстановлению плотин и ирригационной сети, поощрение земледельческих занятий, освобождение рабов и облегчение положения крестьян — все это способствовало подъему сельского хозяйства и всей экономики страны. Минское правительство всячески заботилось об организации налогового аппарата и всей учетной системы. При Чжу Юань-чжане было составлено два реестра: Желтый и Рыбьечешуйчатый. Подобно «основе и утку» они должны были в перекрестном порядке учитывать землю, тяглых, их семьи и их обязанности перед государством.
Списки, составленные в четырех экземплярах, хранились в уездных управлениях и высших инстанциях, включая ведомство финансов. С помощью всестороннего учета крестьяне оказывались прикрепленными к земле и своему местожительству. Их опутывала сеть многочисленных повинностей, они находились в феодальной зависимости от государства или владельцев земли.
На казенных землях рента и налог совпадали. Два раза в год крестьяне выплачивали налоги натурой — рисом, просом, пшеницей и готовыми тканями. Кроме того, они отрабатывали на государственной барщине положенное число дней в году. На казенных землях ставка государственного обложения была выше, чем на частных. Там налоги взимали с податных, кем бы они ни были, — богатые земледельцы, бедные крестьяне или пахари-воины. Владельцы земель и податные издольщики облагались меньшим налогом, вероятно, с учетом того, что крестьяне — держатели чужих участков — платили высокую ренту помещикам.
Для закрепления всей системы феодальной зависимости и эксплуатации в деревне была воссоздана прежняя организация. Однако мельчайшей единицей числилась не «пятидворка», а одиннадцать дворов, из которых один был двором старосты «десятидворки» (им всегда был зажиточный хозяин).
Обычные функции сельских организаций (учет населения и земли, надзор, круговая порука, обеспечение поступления налогов, поимка беглых) сохранялись за «десятидворкой». Чжу Юань-чжан, стремясь создать себе славу заботливого правителя, иногда призывал старост и требовал у них отчета.
Конец XIV и начало XV в. были отмечены подъемом сельского хозяйства, расширением посевной площади, увеличением численности населения. В летописях этого периода нечасто можно встретить запись о стихийных бедствиях и массовом голоде.
Мероприятия, осуществленные после народных восстаний, принесли некоторое облегчение положению крестьян. Но стоило господствующему классу укрепить свои позиции, как начались захваты земли. Утопическая конфуцианская формула (государство — земледелец) оказывалась нежизненной, усиливалась промежуточная фигура дополнительного эксплуататора — владетельного феодала. Непосредственные производители теряли свои наделы и были принуждены работать на новых хозяев, а все казенные подати сохранялись за ними. Признание обширных земельных пространств казенной собственностью — что, по мнению Чжу Юань-чжана, должно было улучшить положение крестьян — приводило к обратным результатам.
Кроме того, для пополнения вечно пустовавшей казны власти находили немало предлогов и повышали налоги. В этих целях легко мог быть использован учет. В официальной истории недаром отмечалось, что в 20-30-х годах XV в. «целина и пустоши больше не освобождались от обложения налогами навечно. А заболоченные низины и солончаки, с которых ранее вообще не взимали подати, все подверглись учету и были включены в установленную норму обложения. Поэтому сумма подати превысила прежнюю норму». Существовали и другие способы усиления эксплуатации крестьян. Уступки, добытые народом во время антимонгольских восстаний, были постепенно отняты у него. Трудящиеся массы вновь испытывали жестокий гнет класса феодалов.
Горожане, освобожденные от произвола юаньских властей, получили некоторые льготы. Ремесленникам дали возможность работать и продавать свои товары, а купцам — ездить по стране и торговать. Но города по-прежнему оставались бесправными, была восстановлена вся система, позволявшая феодалам полностью господствовать в них. По существу, положение горожан и вся городская деятельность были приравнены к деревенским порядкам.
Горожане были приписаны к месту проживания, подобно тому, как крестьяне прикреплены к земле. Они подвергались учету и налогообложению, цехо-гильдийские организации подчинялись бюрократическим инстанциям. Для ремесленников была установлена тяжелая трудовая повинность, которую следовало отбывать в своем городе, в далекой столице или во владениях крупнейших феодалов. В городах создавались уличные или квартальные организации со своими старостами, доносчиками, мелочным надзором. Купцы могли перевозить свои товары куда хотели, но при этом им следовало платить пошлины на таможенных заставах, что резко снижало доходы от торговли.
Чжу Юань-чжан конфисковал некоторые частные кустарные предприятия и превратил их в казенные, в этом отношении особенно пострадало фарфоровое производство. Государство сохранило за собой монополию на добычу и обработку руд и на соляные промыслы. Эти монополии вели к удорожанию металлов, что препятствовало развитию производительных сил.
Минские правители отказались от выпуска бумажных денег; имели хождение бронзовые монеты и весовое серебро. Один лян серебра приравнивался к тысяче монет. Позже минское правительство стало выпускать бумажные деньги, правда в ограниченных количествах, что не создавало инфляции, как то было в правление Южных Сунов и монголов. Некоторая стабилизация денежной системы также способствовала подъему экономики и развитию внешней и внутренней торговли государства.
Политический строй Минской империи копировал старые феодальные деспотии с их бюрократическим аппаратом. Мелочное деление на ранги и классы по-прежнему не давало возможности сложиться сословиям, разъединяло даже господствующий класс. С целью усиления централизации и ослабления сепаратистских устремлений вся полнота власти была сконцентрирована в руках императора, а в провинции гражданские, военные и судебные функции были переданы разным лицам. Чжу Юань-чжан — выходец из крестьянских низов — имел достаточные основания сомневаться в устойчивости своей власти.
Явную угрозу представляли для него даже его ближайшие соратники, поэтому были созданы особые органы надзора и слежки. Хотя первый из Минов жестоко боролся за абсолютное единовластие и централизацию управления, он был вынужден разослать своих многочисленных сыновей и внуков по стране и дать им удельные владения.
Господствующей идеологией и религией при Минах было признано реформированное Чжу Си конфуцианство — чжусианство. Буддийское духовенство, невиданно разбогатевшее в правление монгольской династии, не желало помогать в борьбе за централизацию власти. В годы своего возвышения Чжу Юань-чжан постоянно пользовался советами ученых конфуцианцев, однако это не привело к преследованию других религий. В Китае продолжали действовать буддийская и даосская, а также мусульманская религии. Но конфуцианские обряды и требования морали были обязательны для всех; конфуцианская система образования оставалась неприкосновенной.
После смерти Чжу Юань-чжана в 1398 г. власть в Нанкине перешла к его внуку, началась междоусобная война, победителем которой стал сын Чжу Юань-чжана, удельный князь Чжу Ди — годы его правления получили название Юнлэ (1403-1424), — имевший свою резиденцию в Пекине. С его правлением совпали экономический и культурный подъем в стране, а также расширение внешних сношений. Именно тогда было составлено всеобъемлющее собрание трудов по различным отраслям знаний, известное под названием «Юнлэ дадянь».
Политика Чжу Ди в первый период правления отвечала интересам передовых группировок китайского общества. Но в 1421 г. император перенес столицу из Нанкина в Пекин, что нанесло удар по наиболее экономически развитым районам страны и способствовало укреплению консервативных феодальных порядков.