Начало советского движения (1927-1931)
Разрыв единого фронта, контрреволюционные перевороты Чан Кайши и уханьского гоминдана привели к коренному изменению обстановки, ускорили перегруппировку социальных и политических сил.
Напуганная ростом влияния КПК, профсоюзов, крестьянских союзов, размахом массового движения, национальная буржуазия, увлекая за собой часть мелкой буржуазии города и деревни, отшатнулась в лагерь контрреволюции.
Она активно поддержала контрреволюционные перевороты и наступление реакции на КПК и массовые организации трудящихся, политику блокирования Чан Кайши с империализмом в подавлении революционных сил. Вместе с помещичье-милитаристскими силами буржуазия требовала «стабильности», «порядка», ликвидации завоеваний трудящихся в годы революции. Отбросив лозунг «поддержки рабочих и крестьян», она пошла на союз с феодально-милитаристскими силами на условиях частичного ограничения милитаристского произвола и отмены отдельных, наиболее одиозных пережитков феодализма типа лицзиня.
На этой основе в рамках гоминдана, утратившего после изгнания из него коммунистов характер организации единого национального антиимпериалистического фронта, оформился в конце 20-х годов новый, буржуазно-помещичий блок. К этому времени гоминдан стал партией, отражавшей интересы помещиков, буржуазии и «новых милитаристов», пришедших на смену «старым», разгромленным в ходе Северного похода и последующих войн Чан Кайши.
Коренное изменение обстановки незамедлительно требовало от КПК поисков новых форм деятельности, определения новой линии борьбы. После разрыва отношений с уханьцами КПК лишилась последней базы, где деятельность ее могла развертываться легально. Разгул белого террора угрожал самому существованию партии. Опасность эта усиливалась тем, что КПК, действуя в едином фронте с гоминданом, имела ограниченный опыт нелегальной работы.
Инициатива большинства генералов НРА в организации контрреволюционных переворотов еще острее вскрыла одну из основных слабостей КПК — отсутствие собственных вооруженных сил, на что ранее неоднократно указывал Коминтерн. Партии было необходимо найти новые формы сохранения и укрепления связей с трудящимися массами, новые лозунги мобилизации их на борьбу. Для этого требовалось трезво оценить создавшееся положение, соотношение сил, освободиться от груза ошибок прежнего руководства и в центре и на местах. В 20-х числах июля 1927 г. Чэнь Ду-сю и его сторонники были отстранены от руководства ЦК КПК.
Обстановка в стране была чрезвычайно сложной. За годы милитаристских войн и хозяйничанья милитаристов основные отрасли экономики были поставлены на грань хронического кризиса. В деревне сохранение средневекового помещичьего гнета, почти полное прекращение ирригационных работ, милитаристские грабежи и поборы сделали постоянными явления недорода и массового голода.
В городах сокращалось промышленное производство, нарастала безработица. Жестокие расправы реакции с крестьянскими союзами, наступление предпринимателей на завоевания рабочих в революции 1925-1927 гг. вызывали взрывы протеста — стихийные крестьянские бунты и забастовки на отдельных предприятиях. Жестокость наступления реакции обусловила остроту форм сопротивления, стремление на террор ответить террором.
Страна оставалась политически раздробленной. На севере от Янцзы собирали силы разбитые в ходе Северного похода «старые» милитаристы. Грызня продолжалась и в лагере буржуазно-помещичьих и милитаристских сил, выступавших в революции 1925-1927 гг. под знаменем гоминдана. Между Чан Кайши, уханьцами и гуандунеко-гуансийской группировкой шла острая борьба за право сформировать центральные органы гоминдана и его правительство. Сохранялось противостояние между Нанкином и Гуанчжоу, зрела война между Нанкином и Уханем, создавшие впечатление «кризиса верхов».
Революция 1925-1927 гг. не разрешила ни одной из задач буржуазно-демократической, антиимпериалистической революции в Китае: по-прежнему сохранялось засилье феодалов и милитаристов, не было достигнуто объединение страны, империализм сохранил свои позиции. Другими словами, в стране были налицо все важнейшие элементы национального кризиса, приведшие к революции 1925-1927 гг., но изменилась расстановка социальных и политических сил.
Во второй половине 1927 г. в сложной обстановке новое руководство КПК, не располагая часто информацией о реальном состоянии революционных сил, исходя из прежнего, во многих случаях преувеличенного представления об уровне массового движения, не сразу сумело верно оценить обстановку. Это привело к ряду противоречивых решений и к серьезным ошибкам путчистского характера. Курс нового руководства КПК состоял в том, чтобы путем вооруженных выступлений в армии, в городе, в деревне создать собственные вооруженные силы, расшатать позиции реакции и тем самым всколыхнуть волну революции, которая, по мнению руководителей КПК, продолжала оставаться на подъеме.
Эта линия была официально закреплена на чрезвычайном совещании ЦК КПК, проходившем 7 августа 1927 г. в Ханькоу (по другим данным, в Цзюцзяне). Совещание, получившее в истории КПК название «августовского», избрало новое руководство партии — Временное Политбюро ЦК КПК во главе с Цюй Цю-бо, подвергло критическому разбору ошибки чэньдусюистского руководства.
Важным позитивным моментом в решении августовского совещания было закрепление курса на развертывание аграрной революции, на создание в ходе крестьянских восстаний и бунтов в армии собственных вооруженных сил. Был принят план «восстаний осеннего урожая» в провинциях Хубэй, Хунань, Цзянси и Гуандун, т. е. в тех местах, где крестьянское движение в 1925-1927 гг. достигало наибольшего размаха, и одобрен план восстания в гоминдановских войсках, осуществленный по решению партии 1 августа 1927 г. в Наньчане.
Хотя эти акции не сыграли той роли, которую им отводило руководство КПК, — роли рычагов нового подъема революции, — их результаты и опыт стали отправным моментом курса на создание революционных баз и собственных вооруженных сил в сельских районах страны.
В решениях совещания содержались и неверные оценки и установки, открывшие путь к путчистским выступлениям в конце 1927 г. Отмечая, что китайская революция переживает «крупное и тяжелое поражение», совещание в то же время по сути дела исходило из того, что революционное брожение в стран бурно нарастало. С такой оценкой было тесно связано требование немедленно начать подготовку к организации восстаний во всех провинциях и районах Китая (хотя и с оговоркой «где это допускает объективная обстановка»).
Противоречивым было определение характера и задач китайской революции. С одной стороны, верно указывалось, что китайская революция остается буржуазно-демократической, что ее главными задачами являются достижение национальной независимости, объединение страны и ликвидация всех пережитков феодализма, установление демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
С другой — в документах содержалось ошибочное утверждение, что революция в Китае «непосредственно» перерастает в социалистическую. Этот тезис вносил путаницу в трактовку характера революции и сущности органов новой, революционной власти. Несмотря на эти недостатки, августовское совещание КПК сыграло важную роль в истории китайской революции: оно покончило с господством чэньдусюистского руководства, наметило новую линию борьбы революционных сил.
Первый практический шаг в ее реализации был сделан, как отмечалось выше, еще до августовского совещания. По решению руководства КПК, принятому в конце июля 1927 г., воинские части коммунистов Чжу Дэ, Хэ Луна и Е Тина в ночь на 1 августа 1927 г. начали восстание в 30-тысячной армии гоминдановского генерала Чжан Фа-куя в Наньчане.
План восстания, разработанный при участии группы советских военных советников во главе с В. К. Блюхером, предусматривал разоружение этих войск, создание армии под прочным контролем КПК, а также органа власти, способного стать центром притяжения всех революционных сил в стране. Затем намечался переход революционных войск на юг, в районы крестьянского движения провинции Гуандун, с расчетом воссоздать базу революции и, опираясь на нее, начать борьбу против реакции.
Первая часть плана была успешно осуществлена: 1 августа в Наньчане был создан новый орган власти — Революционный комитет китайского гоминдана. В состав комитета и его руководства — президиума— наряду с коммунистами были избраны и видные представители левого крыла гоминдана, в том числе вдова Сунь Ятсена Сун Цин-лин. Выступая в тот период под лозунгом левого гоминдана за создание Революционного комитета китайского гоминдана, в рамках которого осуществился бы блок левых гоминдановцев и коммунистов, КПК рассчитывала привлечь на сторону революции левых деятелей прежнего гоминдана.
Основные моменты программы восстания, призыв к новому Северному походу против изменников национальной революции нашли отражение в Политической декларации наньчанского ревкома. Важнейшим результатом восстания было создание первого крупного соединения (около 18,5 тыс. штыков) революционных войск, находившегося под безраздельным руководством КПК.
Главкомом повстанческой армии был назначен Хэ Лун, начальником штаба — Лю Бо-чэн. Коммунисты возглавляли все основные части. Вскоре повстанцы выступили на юг. Но спад революции не позволил реализовать вторую часть плана. Не имея связи с руководством КПК, армия повстанцев после изнурительных пеших переходов с тяжелыми боями пробилась к концу сентября на северо-восток Гуандуна и на несколько дней заняла г. Шаньтоу. Но здесь с суши и моря ее осадили численно превосходящие силы южных милитаристов. В трудном бою революционная армия потерпела поражение, уцелели лишь отдельные отряды.
Восстание в Наньчане было героической попыткой нанести контрудар гоминдановской реакции; оно открыло полосу арьергардных боев революции 1925-1927 гг. и вместе с тем положило начало новому периоду в истории китайской революции — периоду гражданской войны между КПК и гоминданом. Оно потерпело поражение в результате превосходства сил контрреволюции и не смогло остановить спад революционной волны. Но, несмотря на это, оно стало важной вехой в истории китайской революции и ее вооруженных сил.
Опыт восстания показал возможность создания собственных вооруженных сил КПК. В армии повстанцев начали свой боевой путь многие военачальники Красной, а затем Народно-освободительной армии Китая (в том числе шесть из десяти военачальников, которым в 1955 г. было присвоено звание маршала КНР). Вскоре после поражения восстания отдельные отряды и группы повстанческой армии пробились в районы крестьянских движений в различных провинциях страны, где стали ядром новых отрядов и частей — предшественников Красной Армии Китая.
Отряд Чжу Дэ прошел на север провинции Гуандун, а оттуда, накопив силы, в начале 1928 г. — в район крестьянских восстаний, на юг Хунани. Отряды (около 1000 человек) из корпуса Е. Тина достигли района Хайфэна и Луфэна, где уже в октябре 1927 г. стали главной силой повстанческих войск. Именно поэтому день 1 августа 1927 г. считается днем рождения китайской Красной армии.
В августе — ноябре 1927 г. по решению августовского совещания в районах крестьянского движения провинций Хубэй, Хунань, Цзянси и Гуандун под руководством местных организаций КПК и специальных уполномоченных, направленных ЦК КПК, произошли вооруженные выступления.
Так же как и в Наньчанском восстании, выступления рекомендовалось проводить под флагом левого гоминдана. Но, когда стало ясно, что левые гоминдановцы без коммунистов не способны на самостоятельные действия, что массам трудно увидеть различие между гоминданом и левым гоминданом, 19 сентября 1927 г. ЦК КПК дал директиву выдвинуть лозунг создания Советов как органов революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. С этого времени в течение почти десятилетия лозунг борьбы за Советы как органы власти буржуазно-демократической, антифеодальной и антиимпериалистической революции в Китае был одним из основных программных требований КПК. Именно поэтому период революционной борьбы китайского народа 1927-1937 гг. в литературе часто называют «периодом советского движения».