Освободительная и революционная борьба китайского народа
С начала 30-х годов в ответ на агрессию японского милитаризма в Китае происходит новый подъем освободительного движения. Усилились патриотические выступления рабочих, в борьбу против японской агрессии стали втягиваться не только определенные слои мелкой буржуазии города, буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, но и отдельные группы средней и крупной буржуазии и даже представители некоторых буржуазно-помещичьих, милитаристских группировок.
Осенью — зимой 1931 г. поднялась первая волна массовых антияпонских выступлений. В конце сентября 1931 г. вспыхнула забастовка рабочих шанхайского порта и японских предприятий. Несколько десятков тысяч учащихся города прекратили занятия. 26 сентября в Шанхае состоялась 100-тысячная демонстрация под лозунгом борьбы против японской агрессии. Начались забастовки, демонстрации и бойкоты японских товаров в других городах. Патриотические силы стали создавать антияпонские организации. 17 декабря 30 тыс. студентов различных городов Китая провели демонстрацию в Нанкине, требуя от правительства решительных мер против агрессора. Полиция открыла огонь, 30 человек было убито, более 100 арестовано.
На Северо-Востоке началась вооруженная борьба против японских захватчиков и китайских марионеточных властей. Гоминдановские генералы — Ма Чжань-шань, Ли Ду, Дин Чао, Су Бин-вэнь, несмотря на приказы Нанкина, отказались вывести свои войска и начали партизанские действия. В их части, названные «армия самозащиты», «добровольческая армия национального спасения», вступали добровольцы из различных слоев населения. Активное участие в организации партизанских отрядов приняли коммунисты, направленные на Северо-Восток.
Отряды, возглавляемые коммунистами, являли пример самоотверженной борьбы за свободу. К началу 1932 г. различные повстанческие отряды и части на Северо-Востоке насчитывали 100 тыс. человек. Несмотря на отсутствие помощи со стороны китайского правительства, они в течение 1932 г. вели неравную борьбу с превосходившими их по численности и вооружению войсками оккупантов. Японцы сосредоточили против партизан крупные силы, и в конце 1932 — начале 1933 г. вытеснили патриотические части и отряды партизан в горные и пограничные районы, рассеяли наиболее крупные соединения.
Отряд генерала Су Бин-вэня, вынужденный отойти к советско-китайской границе, в декабре 1932 г. был интернирован на территории СССР. Однако борьба на Северо-Востоке не прекратилась. Разрозненные партизанские отряды собирали силы. В 1933 г. они влились в новое крупное соединение — Объединенную антияпонскую армию.
Новая волна антияпонских выступлений охватила многие районы Китая в ответ на попытку захвата японцами Шанхая в январе 1932 г. В борьбу начали втягиваться все более широкие слои населения страны.
Компартия Китая выступила в авангарде освободительной борьбы китайского народа против японских захватчиков. Сразу же после «событий 18 сентября 1931 г.» КПК призвала китайский народ к вооруженной борьбе против интервентов. В ряде воззваний к народу страны ЦК КПК раскрыл агрессивную сущность планов японской военщины, их опасность для судеб всего китайского народа, указал на предательский характер гоминдановской политики уступок и «умиротворения» агрессора. Возглавлявшийся в то время Ван Мином ЦК КПК организовал специальное издание, чтобы поднять широкие слои населения на отпор врагу.
В начале 1932 г. по рекомендации Коминтерна ЦК КПК выдвинул лозунг национально-революционной войны, всеобщего вооружения народа для борьбы против японских и других империалистов и национальных предателей, за национальное освобождение, независимость и объединение Китая. Одновременно КПК усилила работу по строительству советских районов и Красной армии как главной боевой силы китайского народа в борьбе против агрессоров. 5 апреля 1932 г. правительство советских районов объявило войну Японии. Эти меры показали решимость КПК стать в авангарде антиимпериалистической борьбы, сыграли значительную роль в развертывании антияпонского движения в стране.
В то же время в ряде программных документов КПК 1931, 1932 и последующих годов (вплоть до 1935-го) содержались некоторые неверные положения. Резко углубившийся с началом японской агрессии национальный кризис в стране, подъем освободительной борьбы китайского народа руководство КПК расценивало как складывание революционной ситуации, как подъем борьбы против гоминдановского режима. КПК в этот период значительно переоценивала свои силы и возможности борьбы за свержение власти гоминдана и недооценивала возможности гоминдана, влияние его политики и националистической пропаганды.
Такой подход к проблемам Китая нашел отражение и в ряде документов Коминтерна тех лет, в частности в решениях XI (апрель 1931 г.), XII (сентябрь 1932 г.) и XIII (декабрь 1933 г.) пленумов Исполкома Коминтерна. Исходя из такой оценки, КПК выдвинула курс на победу советской революции непосредственно на данном этапе, считая, что, утвердившись в одной или нескольких провинциях, власть китайских Советов распространится на всю страну. Свержение гоминдана и победа советской революции рассматривались как единственная альтернатива превращению Китая в колонию империализма.
С началом японской агрессии руководство КПК в качестве главного лозунга выдвинуло требование «свержения контрреволюционной власти гоминдана, предающего и унижающего Китай», т. е. изменило форму постановки основных задач, но оставило прежним главное направление борьбы. В антиимпериалистической борьбе КПК проводила установку на безраздельное руководство всеми антиимпериалистическими выступлениями и организациями.
КПК исходила при этом из оценок роли и характера национальной буржуазии, закрепленных в ее документах конца 20-х годов, из представления о том, что буржуазия Китая и основные группировки гоминдана ни при каких условиях не примут участия в решительной борьбе за национальную независимость страны.
Пересмотру этих в конечном счете сектантско-догматических представлений мешали не только неверные теоретические положения. КПК и большинство группировок правящего лагеря разделяли реки крови коммунистов, революционных рабочих и крестьян, пролитые гоминдановцами за годы, прошедшие после контрреволюционного переворота Чан Кайши в апреле 1927 г.
Вплоть до середины 30-х годов большинство группировок гоминдана, в особенности основная, нанкинская группировка, отнюдь не проявляли решимости начать реальное сопротивление агрессорам и по-прежнему концентрировали усилия на вооруженной борьбе против КПК и советских районов. В начале 30-х годов предпосылки для перехода КПК к тактике единого фронта только складывались и в другом, крайне важном для политических условий Китая отношении: к середине 30-х годов КПК и ее Красная армия, несмотря на все походы гоминдана, вновь выросли в силу, блок с которой мог представлять реальный интерес в военном и политическом отношении.
Развитие событий показало, что в тогдашних условиях сил одной КПК и ее Красной армии было недостаточно для отпора агрессорам. Обстановка требовала сплочения всех слоев китайского народа в единый фронт борьбы против империализма. Курс на всемерное расширение советских районов и Красной армии в условиях Китая конца 20-х — начала 30-х годов был тактически правильным и плодотворным: он позволил КПК сохранить и укрепить свои силы, создать собственную армию и в результате обеспечил условия для перехода КПК к единому фронту на новой основе.
Но при тогдашнем соотношении классовых сил, уровне сознания трудящихся масс и объективных задачах Китая перед лицом японской агрессии курс на «сплошную советизацию» страны не мог быть реализован непосредственно. Чтобы подойти к задаче свержения гоминдановского режима, КПК должна была пройти относительно длительный этап национально-освободительной революции в рядах единого национального фронта, в ходе которого создавались объективные и субъективные предпосылки для уничтожения диктатуры гоминдана.
По мере того как в антияпонокую борьбу, особенно после новых агрессивных акций Японии в 1933 г., стали включаться отдельные группировки гоминдана, сохранение прежних установок все более явно оборачивалось сектантской самоизоляцией КПК от возможных союзников. Угроза изоляции КПК стала особенно опасной к середине 30-х годов, когда усиление агрессии Японии вызвало крупные сдвиги в расстановке сил в стране.
Как и в предыдущий период, революционная борьба в городе и в деревне развертывалась неравномерно. В результате укрепления позиций гоминдана в городах, усиления полицейских преследований, усиления наступления предпринимателей на рабочих в годы кризиса революционное рабочее движение переживало полосу затяжной депрессии. На позиции КПК в городах отрицательное влияние оказали разрушение партийных, профсоюзных и комсомольских организаций в период лилисаневщины, а также сектантская тактика КПК в отношении желтых профсоюзов, неверные установки в антиимпериалистической борьбе.
В основном по этой причине КПК не смогла использовать для укрепления своих связей с рабочим классом подъем забастовочного движения в конце 1931 — первой половине 1932 г., проходившего под лозунгами борьбы против японской агрессии и капитулянтской политики Нанкина. В период шанхайской обороны 1932 г. наряду с решительным призывом дать отпор агрессору КПК выдвинула лозунг свержения местных гоминдановских властей и создания в Шанхае Военно-революционного комитета путем выборов его рабочими, крестьянами и солдатами, призвала солдат гоминдановских войск начать одновременно с сопротивлением Японии гражданскую войну против гоминдана.
Реформистские профсоюзы, принявшие активное участие в обороне Шанхая, квалифицировались как пособники врага. Такая позиция вела к ослаблению влияния организаций КПК в городах. После 1932 г. численность красных профсоюзов, ячеек партии и коммунистов в городах значительно снизилась. Усиление слежки гоминдановской охранки, ряд тяжелых провалов партийных организаций в Шанхае сделали деятельность ЦК КПК в этом городе крайне затруднительной. В связи с этим в конце 1932 г. было решено перенести общепартийный центр в Центральный советский район.