Разгул маоистского террора («хунвейбиновщина»)
Лю Шао-ци и другие руководящие деятели КПК, не согласные с курсом Мао, пользовались серьезной поддержкой не только в рядах партии, но и в некоторых армейских соединениях. Этим и объяснялся, по-видимому, с одной стороны, призыв Мао Цзэдуна открыть огонь по штабам, т. е. по партийным органам, и, с другой стороны, использование в этой погромной антипартийной кампании прежде всего хунвейбинов и цзаофаней (бунтовщиков), тогда как армия сохранялась как резерв и не вводилась в действие.
Вместе с тем продолжалась чистка армии, укрепление позиций в ней и в стране министра обороны Линь Бяо, который после 11-го пленума стал вторым после Мао Цзэдуна человеком в политической иерархии Пекина.
В еще больших масштабах продолжались бесчинства хунвейбинов и цзаофаней, направляемых людьми Мао Цзэдуна и Линь Бяо. Фанатичная, обработанная маоистской пропагандой и наэлектризованная встречами с «великим вождем и учителем» молодежь ринулась на разгром партийных комитетов, органов власти, профсоюзов. По всей стране происходили избиения партийных работников, расправы с неугодными маоистам людьми. С 18 августа по 25-26 ноября 1966 г. в Пекине состоялось восемь массовых митингов хунвейбинов с участием Мао Цзэдуна, на которых присутствовало 11 млн. человек. Выступали Линь Бяо, Чжоу Эньлай, Цзян Цин.
«Красным охранникам» было разрешено «для обмена опытом» бесплатно приезжать в Пекин и другие города, они получали бесплатное питание и армейское обмундирование. Как сказал на полуторамиллионном митинге в Пекине 18 августа 1966 г. Чжоу Эньлай, хунвейбины превратятся в «надежный резерв НОА».
Хунвейбины были поставлены, по существу, над КПК. В августе 1966 г. «Жэньминь жибао» требовала, чтобы все партийные организации «безоговорочно» принимали «контроль и критику со стороны народных масс». Гонения на партийные кадры приобрели массовый характер. В листовках и дацзыбао объявлялись «ревизионистами», сторонниками капитализма один за другим члены ЦК, руководители правительственных органов, крупные военные и политические работники. Почти все руководящие органы КПК и народные комитеты на местах — в провинциях, автономных районах, городах — были объявлены «гнездами черных бандитов».
Деятельность ЦК КПК была парализована, а полномочия высшего руководящего органа захватила Группа по делам культурной революции во главе с Чэнь Бо-да и Цзян Цин. В печати появились обвинения против Лю Шао-ци и Дэн Сяопина, которых именовали «самое крупное лицо, стоящее у власти и идущее по капиталистическому пути», и «второе крупное лицо». Лозунгом хунвейбинов стали слова Мао Цзэдуна: «Бунт — дело правое».
Хунвейбины бесчинствовали на улицах городов: велосипедистов, осмелившихся появиться без изображения Мао Цзэдуна, избивали; девушкам стригли волосы, если их прическа не удовлетворяла требованиям хунвейбиновской эстетики; пассажиры автобусов и поездов должны были хором повторять выдержки из сборника изречений (цитатника) «великого кормчего»; классические и современные произведения искусства уничтожались; книги сжигались, чтобы китайцы могли читать только одного автора, издававшегося в десятках миллионов экземпляров. В театре была произведена под руководством Цзян Цин «реформа», «очистившая» репертуар от всех пьес, кроме дозволенных (их насчитывалось меньше десяти).
Хунвейбины встречали сопротивление трудящихся, нередко защищавших по призыву коммунистов партийные комитеты, объявлявших забастовки или даже вступавших с хунвейбинами в борьбу. В связи с этим по указанию Мао Цзэдуна было принято решение ЦК КПК, запрещавшее «под каким бы то ни было предлогом и в каких бы то ни было формах подстрекать и организовывать рабочих, крестьян и городских жителей вести борьбу против учащихся». Линь Бяо на средневековый лад восхвалял погромщиков: «Хунвейбины — это небесные воины, хватающие демонов и чудищ, хватающие стоящих у власти главарей буржуазии».
Бесчинства хунвейбинов вели к дезорганизации производства. Можно предположить, что среди верхушки маоистов все это вызывало разногласия между экстремистами и умеренными, опасавшимися хаоса и добивавшимися хотя бы некоторой стабилизации. Видимо, поэтому «Жэньминь жибао» в сентябре призывала хунвейбинов отправиться в деревню на уборку урожая, а 22 октября появилось решение ЦК и Государственного совета КНР о временном прекращении поездок «революционных учащихся» в Пекин, т. е. была сделана попытка спасти транспорт от полной дезорганизации.
В передовой статье, опубликованной в ноябре 1966 г. «Жэньминь жибао», говорилось: «Производство на промышленных предприятиях, шахтах и в народных коммунах не должно останавливаться. Поэтому на заводах, рудниках и в деревне культурную революцию следует проводить не спеша, при сохранении трудовой дисциплины».
Даже Чэнь Бо-да в телеграмме шанхайским рабочим 11 ноября убеждал их «во избежание неблагоприятного влияния на производственные задания и на железнодорожные перевозки по линии Пекин — Шанхай» не отправляться в Пекин, а «находиться на производственном посту, налаживать производство, выполнять государственный план». А Чжоу Эньлай на вопрос представителей вузов и техникумов Пекина: «Можно ли идти на предприятия?» ответил: «Вопрос о предприятиях изучается».
Однако Мао Цзэдун добивался еще большего распространения «пламени культурной революции», которое, по его словам, он сам зажег. Говоря так 25 октября 1966 г. на рабочем совещании ЦК КПК с участием местных представителей, он маневрировал, как бы давал Лю Шао-ци и Дэн Сяопину возможность капитулировать, чтобы подавить любую оппозицию в стране. Мао заявил, что «нельзя целиком возлагать вину на товарища [Лю] Шао-ци и на товарища [Дэн] Сяопина. Они несут ответственность. ЦК также несет ответственность».
Он говорил о своей ответственности, заключавшейся в том, что он «слишком доверился другим». Основной же смысл этого выступления сводился к восхвалению хунвейбинов. «По всей стране поднялись хунвейбины. И они своим натиском потрясли вас», — говорил Мао руководящим партийным деятелям.
Линия на раскол партийных кадров нашла отражение в директивной статье журнала «Хунци», опубликованной вскоре после этого выступления Мао Цзэдуна. В ней говорилось: «Следует отличать тех, кто выдвигал ошибочную линию (их всего лишь один-два или несколько человек), от тех, кто проводил эту ошибочную линию; отличать тех, кто сознательно проводил эту линию (их мало), от тех, кто несознательно ее проводил (их много)».
Но, применяя коварную тактику дезориентации, раскола партийных кадров, Мао Цзэдун и его окружение все же главную ставку делали на насилие, террор, осуществлявшийся руками хунвейбинов. В этом проявился перевес экстремистов, которые опирались на поддержку Мао Цзэдуна. Решением ЦК КПК от 9 декабря 1966 г. («Десять положений ЦК КПК о необходимости взяться за революцию и стимулировать производство») «культурная революция» была распространена на предприятия. «Жэньминь жибао» в конце декабря выражала удовлетворение тем, что «ныне на всех промышленных предприятиях наступает подъем великой пролетарской культурной революции» с целью преодоления «серьезного капиталистического, ревизионистского и даже феодального влияния», причем под ревизионизмом в промышленности понималось главным образом материальное стимулирование.
Дополнительным импульсом для усиления хунвейбиновских атак на партию, ее органы и кадры стало решение ЦК КПК об уничтожении всех материалов, свидетельствующих о преступлениях хунвейбинов, совершенных в ходе «культурной революции».
Применяя демагогию и террор, маоисты пытались расколоть трудящихся, привлечь наиболее отсталые их слои на свою сторону. В декабре 1966 г. была создана новая маоистская организация цзаофаней («бунтовщиков»), в которую вовлекались молодые, обычно малоквалифицированные рабочие, ученики, служащие. Цзаофани должны были перенести «культурную революцию» на промышленные предприятия и в учреждения, преодолеть сопротивление рабочих бесчинствам хунвейбинов.
Однако разгул хунвейбиновско-цзаофаневской реакции встретил в конце 1966 г. сопротивление значительной части рабочих. «Революционные бунтовщики» из пров. Аньхуй в листовке, расклеенной в Пекине, жаловались, что они подверглись нападениям рабочих, организованных провинциальным комитетом КПК. Аналогичные сообщения поступали из Шанхая, Чунцина, Шэньяна, Нанкина, Тяньцзиня, Уханя, Сианя, Ланьчжоу, Чанша, Наньчана, национальных районов. Кровавые столкновения произошли и в Пекине. Появились листовки, направленные против «Группы по делам культурной революции», в поддержку Лю Шао-ци. Рабочие добивались повышения материального уровня.
Под предлогом участия в «культурной революции», «обмена опытом» они бросали рабочие места, отправлялись в Пекин, где предъявляли требования увеличения заработной платы и улучшения условий труда. В крупных промышленных центрах вспыхивали забастовки.
В этих условиях маоисты решили принять новые меры для подавления оппозиции.