Появление гравюры
Вслед за распространением на исходе средневековья самостоятельного искусства рисунка появляется, где-то в конце XIV в., и гравюра. Было бы неточно сказать, что ее изобрели в это время. Сам принцип оттиска был известен с древнейших времен, сперва в виде рельефных печатей, а с начала средних веков и с помощью краски. Но этим способом печатались лишь рисунки на тканях (набойка). А вот к концу XIV столетия потребовалось печатать на бумаге изображения и тексты. Очевидно, первой гравюрной техникой была обрезная ксилография, выполняемая на доске продольного распила из нетвердого дерева, где линии нанесенного на поверхность рисунка обрезались с обеих сторон ножом, после чего фон углублялся. Печатали первоначально вручную, с помощью притирания (впоследствии применялся для этого типографский станок)
Несколько позже, видимо, уже в XV в., возникла более сложная техника углубленной гравюры на металле. Создателями ее были ювелиры и оружейники, издавна украшавшие гравированными резцом орнаментами и изображениями свои изделия. Углубленная линия рисунка могла после этого заполняться специальным черным составом — чернью, которая полировалась вровень с поверхностью вещи, образуя на ней четкий плоский узор (эта техника носила название ниелло). Еще не залитую чернью гравировку можно было заполнить краской и получить с нее оттиск на бумаге. Он служил для корректировки работы, но мог потом сохраняться в качестве образца. Гравировальные инструменты мастеров-серебреников и выработанные ими приемы работы непосредственно перешли в искусство гравюры.
А пробные оттиски ниелло дали начало одному из широко распространенных в следующие века жанров гравюры — альбомам «образцов» для украшения оружия и серебряной посуды, ювелирных изделий, орнаментов всякого рода и назначения. Вот несколько характерных названий таких альбомов XVI в.: «Различные орнаменты, пригодные для архитектуры, живописи, столярного и слесарного ремесел и других искусств»; «Многочисленные идеи, полезные архитекторам, живописцам, скульпторам, садовникам и прочим»; «Изображения масок разных фасонов, очень полезные для живописцев, ювелиров, камнерезов, стеклодувов и скульпторов».
Сама такая гравюра — нередко высокий образец не только графического, но и ювелирного мастерства. Единство (или по крайней мере значительная близость) самой техники резца, применяемой и в гравюре, и в серебряном или оружейном ремесле, делает гравюру не просто подобием, репродукцией прикладной орнаментальной формы, но и позволяет непосредственно творить ювелирный узор в этом материале. Автор орнаментальной композиции и гравер ее в это время, как правило, один и тот же мастер. (Позднее эти функции будут все чаще разделяться.) Благодаря этому орнаментальная гравюра играла важнейшую роль не только в распространении, но и в самом формировании характерного декоративного стиля эпохи маньеризма, а позже — в его трансформации в барокко.
Еще одно из самых ранних применений обоих видов гравюры, способствовавшее их широчайшему распространению — печатание игральных карт, представлявших собой иногда довольно сложные изобразительные композиции. По своему происхождению из мастерских резчиков по дереву и текстильной набойки и по своему адресу гравюра на дереве начиналась как искусство более народное, чем ювелирная медная гравюра. Между тем именно она сыграла важнейшую роль прямой предшественницы изобретенного в середине XV в. книгопечатания, а затем — первой иллюстрационной печатной техники, остававшейся основной вплоть до конца XVI в. Древнейшие из дошедших до нас ксилографии представляют собой лаконичные народные картинки религиозного содержания. Их нередко раскрашивали плоскостными цветовыми заливками. Немногочисленные образцы такого рода ранней гравюры первой половины XV в. сохранились главным образом в виде вклеек в рукописные книги того времени. Гравюры эти носили чисто линейный характер, штриховка, передающая объем, появляется позже, после середины XV в. Рисунок их уплощен, грубовато примитивен, штрихи угловатые и широкие. В изображении св. Доротеи (Бавария, ок. 1410-1420 гг.) фон плотно заполнен трактованным как плоский узор цветущим кустом, придающим орнаментальный характер всей композиции. В стилевом отношении ранняя гравюра на дереве представляла собой сильно примитивизированный простонародный вариант готики. Примитивный, лубочный, характер ранних ксилографии, резко отличающий их от высоких образцов книжной миниатюры XV в., говорит об их распространении в широкой народной среде.
На нее же ориентируются так называемые блокбухи — книги, составленные из гравированных изображений и текстов. Они печатались на одной стороне листа, потому что печатный пресс еще не применялся, а притирание бумаги к форме загрязняло ее оборот. Текст в блокбухах обычно краток и подчинен изображениям. В наиболее ранних вариантах он вписывался в гравюру от руки. Впрочем, в некоторых подобных изданиях целиком гравированный на дереве текст занимал равное место с изображениями. Появлялись, наконец, и чисто текстовые блокбухи, разумеется, небольшие по объему: псалтирь, популярный учебник латыни Доната (он же стал и одним из наиболее распространенных текстов в ранних опытах наборной печати).
Типичным блокбухом была знаменитая «Библия бедных», довольно сложная по своей смысловой, а также и технической структуре изобразительная книга. В ней была выработана (быть может, не без влияния церковных фресковых циклов и сценических конструкций народного мистериального театра) стройная форма зрительного повествования, объединенного многоярусной архитектурной рамой, повторяющейся в последующих листах. «На каждом листе посредине изображено какое-нибудь событие из Нового завета, а по бокам — два события из Ветхого, считающиеся как бы прообразами первого и относящимися к нему как обетования к исполнению. В четырех углах получившегося таким образом триптиха помещены поясные изображения пророков, в изречениях которых находили намеки на события из жизни Христа».
Итак, в «Библии бедных» получила развитие давняя средневековая традиция прообразовательного толкования ветхозаветных текстов, воплощенная в зримых образах. Повторяющаяся сложная композиция листа продиктовала важное для будущего развития книгопечатания новшество — применение составных клише. «Все три изображения из Ветхого и Нового завета резаны не на той же доске, как рама с пророками. На всех 34 листах повторяются лишь четыре различные рамки, в которых оставлено по три поля для меняющихся в каждом листе срединных изображений», — отмечает исследователь. При своей крайней примитивности, первоначальная ксилография с первых же шагов оказалась искусством целостным и органичным. Ее лаконичный графический язык — плоскостность, характер и масштаб угловатого штриха, прямо порождались естественными свойствами материала и инструмента.