Крестьянская культура
Многие из тем, поднятых в проповедях Бертольда Регенсбургского, были близки сознанию не только бюргерской среды, но и крестьянской. Стабилизация экономической жизни немецкой деревни XIII в., упрочение положения таких категорий крестьянского сословия, как мейеры, которые представляли собой высший и наиболее преуспевающий слои крестьянства, создавали условия для высокой оценки крестьянского труда и сословной гордости.
Это создавало почву для изживания присущего раннесредневековому сознанию негативного стереотипа в отношении зависимого крестьянства, которое по правилам троичной схемы деления общества возводилось к Хаму (рыцари, свободные и зависимые, согласно трехчленной библейской конструкции произошли соответственно от трех братьев, сыновей Ноя: рыцарь — от Яфета, свободный — от Сима, зависимый — от Хама). Источником крестьянской несвободы явилось проклятие Хама Ноем.
Этот новый фонд идей можно встретить в поэме Вернера Садовника «Мейер Гельмбрехт» (XIII в.). Содержание поэмы представляет собой своеобразное переосмысление притчи о блудном сыне. В поэме рассказывается о том, как сын и наследник мейера Гельмбрехта, носящий, как и его дед и отец, родовое имя, отказывается пахать землю и вести крестьянский образ жизни.
Преисполненный желания стать рыцарем, он вынуждает старого Гельмбрехта снарядить его для новой жизни, купить ему боевого коня и сводит компанию с рыцарями-разбойниками, от разнузданного насилия, грабежей которых страдали многие слои германского общества периода «междуцарствия». Увещевания отца, его предостережения не помогли.
Юный Гельмбрехт предпочел тяжелому труду легкую наживу и праздность. Однако его рыцарская авантюра закончилась трагически. Власти сумели справиться с рыцарями-разбойниками, все они, за исключением младшего Гельмбрехта, были казнены.
Ослепленный, без руки и ноги является он в свою деревню. Но отец отказывается его признать и приютить. Юного Гельмбрехта узнают крестьяне, которых он в свое время грабил и подвергал насилию. Заканчивает он свою жизнь на виселице.
Невозможно закласть лучшего тельца в честь возвращения блудного сына: слишком многие христианские и человеческие заповеди были им нарушены. Старый Гельмбрехт, ранее неизменно проявлявший к сыну отеческую любовь и заботу, вовсе не лишен родительских чувств.
Но слишком тяжел груз преступлений молодого Гельмбрехта: он разорвал все узы, связующие его с родом пахарей, и отец вынужден отвергнуть свою родственную связь с сыном, хоть это дается ему и нелегко.
В поэме вырисовывается своеобразный крестьянский нравственный кодекс: нельзя оставлять свое сословие, тяжелым, но достойным трудом добывающее для всех хлеб насущный. Гельмбрехт-отец в одном из разговоров с сыном говорит:
Но рассуди, сынок любезный,
Кто прожил более полезно?
Прилежный пахарь или плут,
Кого ругают и клянут,
Кто на чужой беде разжился,
И против Бога ополчился?
Кто с чистой совестью живет?
Признай по чести — это тот,
Кто не словами, делом
Всех кормит в мире целом,
Хлопочет день и ночь,
Чтобы другим помочь...
(Пер. Р. Френкель)
Еще более рельефно мотив крестьянской гордости звучит в народных балладах. В балладе «Крестьянин и рыцарь» (записана в XV в.) фигуры труженика-крестьянина и тунеядца-рыцаря резко противопоставлены. На похвальбу рыцаря своей знатностью крестьянин отвечает следующим образом: «А я горжусь, что я тружусь, и хлеб насущный сею. Когда б не сеял я зерно, не рыл бы огород, подох бы с голоду давно твой знаменитый род».
Говоря о возросшем достоинстве «простеца», о том, что в период расцвета Средневековья растет его сословное самоуважение, меняется отношение ко многим традиционным устоям и ценностям, не стоит абсолютизировать эти подвижки в сознании и ментальном строе его культуры. Культурное сознание этих слоев, впрочем, как и сознание элиты, было противоречивым, включало в себя как новые ориентиры и ценности, так и глубоко укорененные стереотипы.