Погребальные сооружения Микен - страница 2
Из всего этого следует, что хотя влияние критской культуры на Микены в первой половине XVI в. до н. э. было весьма значительным, оно не уничтожило местной самобытности. Археологический материал, с такой исключительной полнотой представленный инвентарем шахтовых гробниц, в целом сохраняет несомненное своеобразие. Нельзя поэтому согласиться с предположением Эванса о завоевании критскими царями Арголиды и полном подавлении местного населения. Гораздо убедительнее взгляды противников этого мнения. Они предполагают, что разрушения критских дворцов XVI в. до н. э., о которых говорит Эванс, так же как и сокровища шахтовых гробниц, являлись результатом удачных набегов микенских дружин на северное, плохо защищенное, побережье Крита.
Иначе трудно представить, как такое количество ценностей могло сосредоточиться в руках микенских царей, погребенных в шахтовых гробницах. Среди пленников, захваченных при этих набегах, могли оказаться люди, знакомые с критским мастерством, которые потом и создали в Микенах свою школу. В пользу этого взгляда говорит и военный колорит, присущий всему погребальному инвентарю шахтовых гробниц. Большие тяжелые мечи, кинжалы, копья и другие многочисленные предметы вооружения, конечно, не лежали втуне при жизни их владельцев.
Точно так же, очевидно, не случайна и их наклонность к военным сюжетам в изобразительном искусстве. В своих набегах микенские дружины, по-видимому, достигали и побережья Малой Азии. На такое предположение, в частности, наводит изображение осады явно не критской крепости на серебряной вазе из четвертой гробницы. Дальнейшее изучение микенской и критской письменности призвано внести в этот вопрос ясность. Однако набегами можно объяснить только количество собранных в одном месте ценностей, но не качественный сдвиг в развитии местной культуры, так ясно засвидетельствованный вещественным материалом из шахтовых гробниц.
Своеобразное сочетание многочисленных и точных подражаний критскому стилю и технике с местными сюжетами в изобразительном искусстве и сохранение микенской самобытности в других отраслях материальной культуры говорят об активной переработке иноземного влияния. В самом деле, если бы новая техника и стиль не импонировали бы потребностям и вкусам известной части микенского общества, искусство критских мастеров не могло бы найти такого широкого отзвука в местном ремесле. Все это показывает, что местное общество достигло уже значительного уровня в своем развитии и свободно воспринимало более высокую культуру Крита.
При таких условиях было вполне возможно и мирное общение микенцев со своими соседями. В частности, вещи с именами египетских фараонов, как и драгоценные камни, вряд ли попали в шахтовые гробницы только в качестве военной добычи. То же можно сказать и о предметах из слоновой кости, которые могли доставляться только из Египта и из Сирии, где тогда еще водились слоны. Косвенным доказательством того, что в Микенах существовали условия для торгового общения, могут служить раскопки двух частных богатых жилищ — так называемого «дома торговца маслом» и «дома торговца вином». Прежде всего оба эти дома (что само по себе уже очень показательно) были обнаружены за пределами микенских оборонительных стен.
В первом из них были найдены стоящие вдоль стен пифосы, 30 больших сосудов с глиняными пробками, и в числе других находок 39 таблиц со знаками линейного письма Б. (Это первый случай находки таблиц не во дворце, а в частном доме.) В «доме торговца вином» также были обнаружены большие, в рост человека, пифосы и около 50 больших целых и разбитых сосудов, в которых, очевидно, хранилось вино. Трудно себе представить, чтобы такие запасы вина и масла предназначались только для удовлетворения потребностей обитателей этих домов, а не для торговли. Оба эти дома, однако, датируются уже значительно более поздним периодом — XIV-XIII вв. до н. э.
Таким образом, микенские шахтовые гробницы пока продолжают оставаться единственными памятниками 1650-1550 гг. до н. э., в такой яркой форме отражающими начальный период во взаимоотношениях материка с Критом и другими странами. На них полностью базируются наши представления о ранней микенской культуре, так как о других погребениях, современных шахтовым гробницам, или памятниках крепостного и бытового строительства, мы ничего не знаем.
Следующая группа микенских памятников относится уже ко второй половине XVI и к XV в. до н. э. Это также прежде всего погребения, но уже несколько иной конструкции. В них погребальная камера имеет прямоугольную, овальную или круглую формы и обыкновенно высекается в мягкой скальной породе, но она уже соединена с поверхностью земли особым длинным и узким ходом, так называемым дромосом. Наличие дромоса чрезвычайно облегчало повторные использования погребальной камеры. Для нового трупоположения достаточно было отвалить плиту, прикрывающую входное отверстие дромоса, тогда как в шахтовых гробницах приходилось в случае повторного погребения каждый раз раскапывать насыпь и разбирать потолок склепа для того, чтобы сверху опустить умершего.
Новый тип погребений сохранялся на всем протяжении последующих веков существования микенской культуры в более или менее неизменном виде. Единственное различие между ранними и поздними погребальными камерами заключается в длине дромоса. В погребениях XVI и XV вв. до н. э. его длина обыкновенно не превышает 3-4 м, в более же позднее время она достигает 14 и даже 16 м. Наиболее древнее из до сих пор известных погребений этого типа было обнаружено вблизи Микен, а также близ Аргоса. Оба относятся к середине XVI в. и по времени близки к шахтовым гробницам. Подавляющее большинство других известных погребальных камер, разбросанных по всему греческому материку и островам, значительно моложе шахтовых гробниц.
В тех случаях, когда грунт, в котором вырывалась погребальная камера, оказывался слишком мягким, ее стены выкладывались камнем. Это послужило началом для развития еще одного типа погребений, так называемых купольных гробниц-толосов, существовавших потом параллельно с гробницами-камерами.
Существенная особенность этого типа погребений выступает в том случае, когда каменная кладка стен находит продолжение в потолке, принимающем куполообразную форму и укрепленном на слегка выгнутых каменных блоках. Получается выложенный камнем котлован ульеподобной формы с дромосом. Особая дверь из дромоса в погребальное помещение отсутствует, и после каждого нового погребения отверстие, проделанное в стене для того, чтобы внести тело, вновь закладывается и замуровывается камнем.
Наиболее ранние из таких гробниц, как, например, две небольшие гробницы близ Микен и несколько аналогичных погребений из других районов Южной, Средней и Северной Греции, судя по отдельным находкам, восходят ко времени, близкому эпохе существования шахтовых гробниц. В дальнейшем конструкция и отделка купольных гробниц все время совершенствуются. Стены погребальной камеры выкладываются уже не мелким необработанным известняком, но правильной формы каменными (в отдельных случаях даже из паросского мрамора) плитами. Появляется и дверь со специальной притолокой из больших поперечных брусьев, соединяющая тоже уже отделанный камнем дромос с погребальной камерой.
Стены и куполообразный потолок покрываются рельефными украшениями. Увеличивается площадь и кубатура всего помещения, в целом достигая в отдельных, уже относительно поздних, гробницах 14,5 м в диаметре и 13,4 м в высоту. Наконец, боковая камера гробницы выносится на поверхность земли и ее наружные стены из больших каменных блоков с цоколем и крышей украшаются рельефами. Так постепенно вырастает и развивается новая архитектурная форма, получившая распространение на всей территории греческого материка и островов.