Гегемония Спарты. Коринфская война и «царский мир» 386 г. - страница 4
Но Спарта явно просчиталась и недооценила силы Фив и их союзников. Призыв фиванских послов «положить конец спартанской заносчивости» вызвал живейший отклик даже в разоруженных Афинах, и по предложению вождя афинский демократии Фрасибула, афинское народное собрание единодушно приняло постановление о заключении «вечного союза» с Фивами (известен фрагмент надписи этого постановления).
Слишком поспешно двинувшийся в центр Беотии Лисандр был окружен фиванскими войсками под стенами сильно укрепленного беотийского города Галиарта: сам Лисандр погиб в бою, а отряд его был рассеян. Когда же к Галиарту прибыл опоздавший Павсаний, то и ему стала угрожать та же участь: он нашел перед Галиартом выстроенную к бою всю армию Беотийского союза, а в тыл ему уже заходили войска афинян, предводительствуемые Фрасибулом.
Павсаний предпочел под предлогом переговоров о выдаче тела Лисандра предложить перемирие и отступить из Беотии со своей весьма деморализованной армией. Отступающие «лакедемоняне шли в унынии, фиванцы же относились к ним крайне заносчиво, и если кто-либо сворачивал хоть на шаг с пути, заставляли его ударами снова вступать на дорогу», — сочувственно описывает Ксенофонт это печальное отступление «непобедимой» спартанской армии. По прибытии в Спарту царь Павсаний был предан суду, присужден к смертной казни и умер в тегейском храме Афины Алеи, в котором искал убежища.
Поражение под Галиартом повело к немедленному восстанию в большей части Греции. К фивано-афинскому союзу присоединились Аргос, Коринф, Евбея, Акарнания, Локрида, города Халкидики, часть Эпира. В Фессалии подняла голову враждебная Спарте партия, и с ее помощью Исмений выгнал спартанцев из захваченного ими Фарсала. Затем он овладел Гераклеей Трахинской, наголову разбил фокидцев и тем освободил всю Среднюю Грецию от спартанского ига.
На общем конгрессе, собранном союзниками, вождь коринфских демократов Тимолай предложил немедленно начать наступление на саму Спарту: «Те, которые хотят уничтожить осиное гнездо, подвергнутся многим укусам, если попытаются ловить вылетающих ос; если же они поднесут огонь к гнезду, пока осы внутри, то, не получив никакого повреждения, совладают с осами».
Союзники начали уже сосредоточивать свои войска на юг от Коринфского перешейка, у Немеи, и только типичные для греческих симмахий споры о гегемонии помешали быстрому осуществлению плана похода на Спарту. Таково было начало так называемой «Коринфской войны» (весна 394 г. до н. э.) — первого объединенного выступления греческих демократических государств против возглавляемой Спартой олигархической реакции.
В Спарте правящая олигархия быстро осознала, по выражению Ксенофонта, что «отечество в опасности» и, в противоположность своей обычной медлительности, срочно приняла самые крайние меры. Все наличные военные силы, свои и покорных ей пелопоннесских государств, в количестве около 23 000 (из них около 6000 спартанских гоплитов) были двинуты против не успевших еще сосредоточить всю свою армию союзников: их собралось к Немее лишь около 15 000.
Агесилаю, как сообщает Ксенофонт, был послан «приказ как можно скорее спешить на помощь отечеству». Собрав все имевшиеся в его распоряжении военные силы, пополнив их контингентами малоазийских городов и отрядами наемников, на что он не жалел расходовать свою громадную азиатскую добычу (она составила сумму не меньше чем 100 талантов), Агесилай с такой поспешностью двинулся через Геллеспонт и Фракию в Грецию, «что тот путь, который был пройден персидским царем (Ксерксом в 480 г. до н. э.) за год, отнял у него меньше месяца».
Но все это оказалось достаточным только для того, чтобы не допустить похода союзников на Спарту. После ожесточенной битвы на реке Немее (в ней пало до 4000 бойцов) пелопоннесская армия в состоянии была оттеснить войска союзников из Немейской области и занять Сикион, но союзники сильно укрепились на Истме и отрезали спартанцам путь в Среднюю Грецию.
Одновременно армия Агесилая пробилась через враждебную Фессалию в Беотию и в ожесточенной битве при Коронее опрокинула пытавшиеся преградить ей путь соединенные силы фиванцев, афинян, аргосцев, коринфян, евбейцев и локридцев. Но решающего успеха в Средней Греции она тоже достигнуть не смогла; мало того, сам Агесилай в битве при Коронее был жестоко изранен, а попытка его заместителя полемарха Гилида совершить вторжение в Локриду закончилась гибелью последнего и крайне опасным отступлением его отряда.
При таких условиях Агесилай даже не решился форсировать Коринфский перешеек, сильно укрепленный союзниками, распустил все вспомогательные отряды из Ионии и Эолии и с оставшимися у него воинами из спартанцев и пелопоннесцев морем, через Коринфский залив, переправился на родину.
Таким образом, скоро стало ясно, что сил у Спарты недостаточно, чтобы держать в подчинении Грецию. Вместе с тем для демократий Фив, Афин, Коринфа и Аргоса, забывших свои старые разногласия и объединившихся в общей ненависти к консервативной Спарте и к покровительствуемым ею олигархическим элементам, открывались новые пути к созданию более тесного и длительного содружества.
Вскоре положение в Греции еще более осложнилось в результате открытого вмешательства третьей, внешней и превосходящей обоих противников силы — Персии. Как раз перед самой битвой при Коронее, в августе 394 г. до н. э., Конон вместе с Фарнабазом, назначенным главнокомандующим морскими силами персов, закончив подготовку мощного персидско-финикийского флота, выйдя с ним в море, нанес при Книде, близ Родоса, сокрушительный удар флоту пелопоннесцев: были захвачены 50 из 85 пелопоннесских триер и погиб сам спартанский наварх, шурин Агесилая Писандр.
Эта победа сразу ликвидировала все приобретения Спарты в Малой Азии и на Эгейском море: везде выгоняли спартанских гармостов и олигархов, вводили демократические порядки, прославляли Конона как освободителя и подносили щедрые дары Фарнабазу. Весной 393 г. до н. э., пополнив свой флот большим количеством греческих кораблей с Геллеспонта, Эолии и Ионии и организовав свою основную базу на острове Мелосе, Конон с Фарнабазом двинулись к берегам Пелопоннеса и стали подвергать их опустошению.
Фарнабаз отпустил большие средства коринфянам на постройку новых кораблей и Конону на восстановление Длинных стен и укреплений Пирея: «Конон приплыл с флотом из 80 триер в Пирей... нанял за плату большое число мастеров и, дав им в помощь весь свой экипаж, в короткое время выстроил большую часть стен; фиванцы также прислали 500 мастеров и каменщиков, равно как и некоторые другие государства». По словам Ксенофонта, Фарнабаз даже «причалил к Коринфскому Истму и обратился здесь к союзникам с увещеванием храбро сражаться и выказать себя верными персидскому царю!».
Таким образом, одновременно с ослаблением Спарты можно наблюдать значительное усиление влияния Персии в Греции. Персидское золото играло важную роль не только в войне с недавними «владыками Эллады», но и во всей внутренней жизни объединившихся против Спарты греческих государств. На персидские субсидии Беотия стала чеканить первую в Греции золотую монету, а опустошенная афинская казна с 392 г. до н. э. вдруг оказалась в состоянии выдержать расходы по оплате посещений народного собрания.
В связи с этим следует поставить и замечание Ксенофонта: «С этого времени (т. е. после 392 г. до н. э.) всенародные походы обеих воюющих сторон прекратились... обе стороны продолжали ожесточенную войну, но только при помощи наемников». Спарта это делала за счет громадной персидской добычи Агесилая, союзники — за счет прямых персидских субсидий.