История Древней Греции

Гегемония Спарты. Коринфская война и «царский мир» 386 г. - страница 6

Большинство островов Эгейского моря, освобожденных Кононом от произвола спартанских гармостов, сами искали сближения с Афинами и поддержки с их стороны — среди них Родос, Кос, Хиос, Киклады, Лесбос, Имброс и Скирос, последние даже приглашали прежних клерухов вернуться на их участки. Афинское правительство вошло в тесную связь с крупнейшими городами Малой Азии и Пропонтиды — Эфесом, Кизиком, Византием; боспорский царь Сатир I предоставил афинским хлебным торговцам особые привилегии на вывоз хлеба, правитель Кипра Евагор был личным другом Конона и испытанным союзником Афин.

Это все начинало, однако, уже беспокоить не только Спарту, но и враждебную ей Персию. На этой почве спартанцы, бессильные одолеть своих противников военным путем, начали сложную и длительную дипломатическую игру, которая в конце концов и привела к их полному торжеству. Спартанский наварх Анталкид, оказавшийся очень ловким дипломатом, явился в Сарды к сатрапу Тирибазу и, пугая его растущей мощью Афин, предложил ему содействовать заключению мира между Персией и Спартой.

В Сарды вызваны были представители от союзников (афиняне ввиду важности дела послали во главе своего посольства самого Конона), и под председательством персидского сатрапа состоялся настоящий мирный конгресс (конец 392 г. до н. э.). Анталкид предложил такие условия, от которых, по словам Ксенофонта, «Тирибаз пришел в восторг»: «Лакедемоняне не оспаривают у царя греческих городов, находящихся в Азии, — с них достаточно и того, чтобы прочие города и острова объявлены были автономными; поскольку мы согласны на эти условия, чего ради царь будет воевать с нами и расходовать деньги».

Спарта, таким образом, отказывалась от своих прежних претензий на «освобождение» малоазийских земляков и полностью жертвовала их «варварам»; зато под знакомым уже лозунгом «автономия» скрывалось требование роспуска всех греческих союзов, кроме Пелопоннесского, который трактовался лишь как «содружество», и, следовательно, полное восстановление господства Спарты над всей распыленной Грецией.

Конечно, такое предложение могло вызвать только полное возмущение среди афинян, беотийцев, аргивян, да и сам персидский царь не был согласен на чрезмерное усиление недавно враждебной Персии Спарты. Соглашение не состоялось, и участники переговоров разъехались, но пробный ход со стороны Спарты был уже сделан. Мало того, сатрап Тирибаз велел посадить Конона в тюрьму, «как преступника против царя», а Анталкиду дал денег на организацию лакедемонского флота, который должен был препятствовать дальнейшим успехам Афин на море.

Безрезультатно кончился и другой мирный конгресс, собранный в следующем, 391 г. до н. э. в Спарте: афиняне были представлены на нем оратором Андокидом и др., так как Конон, сумевший бежать из персидской тюрьмы, вскоре умер. Спарта выступила вновь со сходными предложениями, но соглашаясь уже на признание Беотийского союза, а Афинам согласна была разрешить владение тремя островами — Лемносом, Имбросом и Скиросом, где уже вновь появились афинские клерухи, а также постройку флота.

Несмотря на горячую защиту предложений Спарты Андокидом (до нас дошла его речь «О мире»), афинское народное собрание после бурных дебатов эти мирные условия отвергло: афинский демос мечтал о восстановлении своей державы в полном объеме.

Война продолжалась после этого еще целых пять лет, но без особого проявления энергии как с той, так и с другой стороны. Союзники по-прежнему главным образом старались накрепко запереть для спартанцев путь через Истм и тем воспрепятствовать их вторжениям в Беотию и Аттику и блокировать их в Пелопоннесе. Они твердо удерживали Коринф и его Длинные стены: чтобы восстановить разрушенную в 392 г. до н. э. спартанцами часть их, афиняне «прибыли сюда всенародным ополчением с каменщиками и плотниками и в несколько дней выстроили самым тщательным образом западную стену, обращенную к Сикиону (занятому спартанцами), после чего уже гораздо более спокойно сооружали восточную стену».

Из-за этих укреплений Ификрат со своими подвижными отрядами наемников делал удачные вылазки во Флиунтскую область и многие другие местности Аркадии, а один раз ему удалось истребить под самыми стенами Коринфа значительный лакедемонский отряд. Спартанцы тоже ограничивались отдельными набегами на территорию союзников — на Акарнанию, Арголиду, мелкие селения и города Истма: они крепко удерживали гавань Коринфа Лехей, затрудняя тем самым сообщение Коринфа с морем.

Пленных, даже укрывавшихся в храмах, они немедленно продавали в рабство, так же как и захваченный скот и другую добычу, все насаждения беспощадно вырубали и сжигали, так что подвергавшиеся их нашествию территории превращались в пустыню. Когда им удалось захватить остров Эгину, они стали отсюда делать такие же разбойничьи набеги на берега Аттики, захватывали рыболовные суда, а однажды даже ворвались в Пирей и угнали несколько торговых кораблей с их экипажами.

Борьба обратилась в войну на истощение противника. А тем временем спартанские дипломаты во главе с Анталкидом вели усердную агитацию при персидском дворе, стремясь добиться полного разрыва Персии с союзниками, и в особенности с Афинами. И афиняне невольно содействовали спартанской дипломатии своими растущими успехами на море. В 389 г. до н. э. значительная афинская эскадра, в 40 триер, под командой Фрасибула, старого, заслуженного вождя афинских демократов, двинулась к фракийским берегам. Здесь Фрасибул стал энергично восстанавливать афинское влияние.

Острова Фасос, Самофракия, Тенедос, города Херсоне-са Фракийского, также Византий, Калхедон, где уже были восстановлены демократические порядки, приняли афинян с распростертыми объятиями. Затем с помощью Митилены, где также был восстановлен демократический строй, и многочисленных демократов-изгнанников Фрасибул очистил от спартанских гармостов и лаконофильских олигархий большинство городов Лесбоса, причем изгнание олигархов и возвращение демократов сопровождалось конфискациями и распределениями имуществ олигархов между беднейшими гражданами.

Отсюда афинский флот направился к Родосу, где продолжалась яростная борьба с переменным успехом между демократами и олигархами, которых усиленно поддерживала Спарта. «Лакедемоняне понимали, — откровенно признается Ксенофонт, — что если верх возьмет демократия, то весь Родос попадет в руки афинян, если же богачи, то он достанется им».

Несмотря на то, что демократы здесь имели явный перевес и уже захватили в свои руки власть, значительная пелопоннесская эскадра под начальством брата царя Агесилая — Теле-втия старалась помешать сношениям афинян с Родосом, а также с Кипром, где у афинян был верный союзник в лице старого друга Конона — кипрского тирана Евагора. Афиняне уже настолько были уверены в своих силах, что не только продолжали сохранять дружеские и союзные отношения с Евагором, несмотря на то, что он в это время поднял открытое восстание против персидского царя, но даже заключили союз и с Египтом (389-388 гг. до н. э.).

Однако такая широкая великодержавная политика афинской демократической партии была далеко не по средствам Афинскому государству. С прекращением персидских субсидий афинская касса оказалась совершенно пуста. Богатые афиняне всемерно и под всякими предлогами уклонялись от обложения, чему можно найти многочисленные примеры в речах Лисия. Прямой военный налог (эйсфора), который собирали в эти годы, давал лишь незначительные суммы, так же как и пошлина на соль.

MaxBooks.Ru 2007-2023