Спарта, Фивы и Афины в 380-370-х гг. до н. э. - страница 3
Сделано это было при прямом содействии фиванских аристократических гетерий (объединений «богатых людей, олигархического образа мыслей и необузданного характера»), которые заблаговременно, очевидно под нажимом той же Спарты, сумели провести своих представителей в фиванский совет, а одного из них, наиболее решительного лаконофила Леонтиада, даже сделать полемархом: он взял на себя роль проводника для спартанского отряда, передал Фебиду ключи от ворот Кадмеи, арестовал другого полемарха, демократа Исмения, и разгромил всю демократическую партию, имевшую до этого в Фивах преобладание; Исмений был казнен «как опасный бунтовщик и злоумышленник», «как главный виновник охватившей Грецию смуты».
Другие видные деятели фиванской демократии, в числе около 300 человек, с Андроклидом и Пелопидом во главе успели бежать и нашли убежище в Афинах. Управлением завладели крайние олигархи, даже, по словам Ксенофонта, «оказывавшие лакедемонянам еще больше услуг, чем те от них требовали».
Чтобы успокоить всеобщее возмущение, вызванное в Греции этим насилием, спартанские вдохновители Фебида наложили на него, как на совершившего «самовольный» поступок, неслыханный по размерам штраф — 1 млн драхм (очевидно, фиктивный), но гарнизон в Кадмее оставили. Агесилай же «высказал даже мнение, что если Фебид действовал во вред Лакедемону, то он достоин наказания, если же его поступок принес пользу государству, то древний закон разрешает в таких случаях действовать на собственный страх и риск».
Однако поход на Олинф оказался настолько тяжелым, что потребовал от Спарты напряжения всех ее сил и задержал приведение в исполнение подобных же захватнических планов, которые, как покажет дальнейшее, несомненно, уже в это время имелись в виду. Олинф и его союзники мужественно защищались против крупных военных сил Спарты, пополненных еще к тому же фиванским ополчением и отрядами македонцев.
Весной 381 г. до н. э. под стенами Олинфа произошла жестокая битва, и спартанская армия была полностью разгромлена и рассеяна, причем погиб и ее предводитель, брат царя Агесилая Телевтий, прославившийся своими военными успехами в Коринфскую войну. Спарте пришлось собирать вторую армию, еще более многочисленную, которой предводительствовал уже сам царь Агесиполид, окруженный блестящей свитой из аристократов-добровольцев различных городов и государств, находившихся в орбите спартанского влияния, и сопровождаемый почетным отрядом из 30 высокопоставленных спартиатов, как Агесилай во время его похода в Малую Азию.
Но и эта помпезная экспедиция закончилась незначительным успехом, несмотря на усердное содействие ей македонского царя Аминты: удалось взять лишь небольшой союзный с Олинфом город Торону да по установившейся у спартанских предводителей традиции основательно разграбить и опустошить окрестности непокорного Олинфа.
Царь Агесиполид вскоре заболел лихорадкой и умер: тело его положили в мед и отправили в Спарту для погребения, а его преемник по командованию гармост Полибиад предпочел перейти к медленной и утомительной тактике осады. Олинф удалось взять лишь через два года, летом 379 г. до н. э., когда в осажденном городе вышло все продовольствие. Халкидская лига была распущена, македонские города возвращены под власть Аминты, Олинф и другие города Халкидики были принуждены войти в Спартанский союз.
Летом 379 г. до н. э. могущество Спарты достигло апогея: почти вся Греция вновь склонялась перед ней. Свой рассказ о событиях, последовавших за Анталкидовым миром до капитуляции Олинфа, наблюдатель и современник их Ксенофонт заканчивает совершенно правильно сделанным выводом: «Итак, лакедемоняне достигли того, что фиванцы и прочие беотийцы всецело им подчинились, коринфяне стали преданнейшими союзниками, аргивяне смирились, афиняне остались совершенно изолированными, а те из союзников, которые к ним враждебно относились, были укрощены.
Теперь они, наконец были уверены, что их могущество утверждено прочно и нерушимо». Одно лишь Ксенофонт не договаривает — что для полного триумфа оставалось нанести последний решительный удар его родному городу, «изолированным Афинам», и что такой удар, несомненно, готовился. Однако неожиданные события показали, что он уже запоздал и превратился в смехотворный путч, повлекший за собой совсем иные последствия.
Поздней осенью того же 379 г. до н. э. (ноябрь-декабрь) вспыхнуло восстание в Фивах, ставшее поворотным моментом в истории спартанского господства в Греции. Восстание было подготовлено фиванскими изгнанниками-демократами в Афинах и не без ведома, по крайней мере части, афинских властей. Горсть смельчаков во главе с Пелопидом, Мелоном, Дамоклидом и Феопомпом, будто бы всего в количестве семи человек, тайком пробралась в Фивы, где у заговорщиков были соумышленники даже среди служащих при коллегии полемархов, и ночью перебила заправил правящей олигархической партии — «кучу тиранов», во главе которой стояли Филипп, полемарх Архий, полемархи Леонтиад и Гипат.
Одни убиты были во время пира, на который заговорщики пробрались переодетые женщинами, другие — в своих домах. Затем заговорщики ворвались в тюрьму, выпустили и вооружили заключенных демократов, призвали к восстанию граждан и дали знать через конных гонцов о происшедшем двум афинским стратегам, которые со своими отрядами и несколькими сотнями вооруженных фиванских эмигрантов уже стояли в ожидании этих событий на границе Беотии.
Соединившись с этими быстро подоспевшими войсками, фиванцы начали штурм Кадмеи, куда, как рассказывает Плутарх, под защиту спартанского гарнизона скрылись «приверженцы лаконофильской партии вместе с так называемыми лучшими людьми», т. е. богатой фиванской знатью. Спартанцы (их было около 1500 человек) вскоре принуждены были сдаться на условиях свободного пропуска на родину, укрывавшиеся же с ними сторонники олигархов были беспощадно перебиты.
На созванном затем народном собрании «тираноубийцы» по предложению Эпаминонда, тоже одного из участников переворота, объявлены были «спасителями и благодетелями», восстановлен был демократический строй, а Пелопид, Мелон и Харон назначены были даже беотархами, т. е. декларировалось также восстановление Беотийского союза.
Спарта, конечно, не могла допустить такого пренебрежения к своему авторитету. Немедленно, несмотря на весьма миролюбивые и даже униженные обращения к ней нового фиванского правительства, была организована карательная экспедиция во главе с молодым царем Клеомбротом, преемником умершего Агесиполида. Но афинские войска под командой Хабрия уже преградили главную дорогу в Беотию через Элевфры, и спартанской армии пришлось пробираться в суровую зимнюю пору по горным тропам Мегариды через хребет Киферон.
Клеомброт, лишенный таким образом твердой связи со своим тылом, не решился напасть на самые Фивы и, ограничившись усилением спартанских гарнизонов в Платеях и Феспиях, вскоре принужден был вернуться в Пелопоннес (январь — февраль 348 г. до н. э.). Ксенофонт, в оправдание спартанцев старательно подчеркивает исключительные трудности этой зимней кампании, помешавшей Спарте произвести немедленную расправу с мятежным городом, что позволило противникам Спарты собраться с силами для длительной войны.