Второй Афинский союз. Его победа над Спартой и мир 371 г. до н. э. - страница 3
Поэтому он прекратил преследование и занялся спасением граждан, еще державшихся на воде: живых он взял на борт, а умерших предал погребению. Если бы он не должен был думать об этом, он без труда уничтожил бы весь вражеский флот». Но победа при Наксосе и без того имела решающее значение. Афинский союз стал полным хозяином во всем Эгейском море, и к нему стали присоединяться один за другим острова и автономные города побережья.
В 375 г. до н. э. членами его уже состояли Киклады с Наксосом и Паросом, Тенедос, Фасос и Самофракия, возродившийся союз халкидских городов, Абдера и ряд других более мелких полисов, имена которых, за отсутствием уже места на стеле с текстом договора, стали записывать на ее краях. Хабрия, возвратившегося из своего похода с 49 вражескими триерами, 3000 пленных и добычей в 160 талантов, в Афинах встретили с чрезвычайными почестями — ему воздвигли статую и поднесли золотой венок.
Афиняне теперь уже не довольствовались одним Эгейским морем. В 375 г. до н. э. их флот в составе 60 кораблей под начальством стратега Тимофея обогнул Пелопоннес и склонил к присоединению к Афинскому союзу Кефаллению, Керкиру и акарнанские города. Ксенофонт с удивлением отмечает необычные для того времени методы, применявшиеся афинскими стратегами: «Тимофей никого не порабощал, не удалял в изгнание и не изменял государственного устройства; поэтому ему удалось расположить к себе города, находящиеся в этих местах».
После того как он разбил близ Левкады, у Ализии, высланную против него пелопоннесскую эскадру спартанского наварха Николоха и соединился с керкирским флотом, одним из самых крупных во всей Греции (он, по словам Ксенофонта, насчитывал до 90 кораблей), у Афин не было больше соперников и в западной части Балканского побережья. Естественно, что теперь пожелали присоединиться к Афинскому союзу даже царь молоссов Ал-кет и могущественный правитель (тагос) Фессалии Язон из Фер, который один в состоянии был выставить армию большую чем весь Афинский союз в целом. Общее число членов союза выросло до 52.
Положение Спарты стало настолько критическим, что она заговорила о мире и обратилась с просьбой о посредничестве к персидскому царю Артаксерксу и сиракузскому тирану Дионисию. На состоявшемся в 374 г. до н. э. в Спарте конгрессе с участием персидских и сиракузских послов она соглашалась на признание Афинского союза, на вывод своих гарнизонов из беотийских городов (Феспий, Платей и др.), т. е. на фактическое признание Беотийского союза.
По-видимому, мира желали и противники Спарты. Афины были крайне истощены громадными военными расходами, и афинская казна была совершенно пуста: Тимофей, например, на свою керкирскую экспедицию смог получить всего 13 талантов и находился потому «в крайней нужде с самого начала войны»; «он настоятельно требовал денег из Афин — такой большой флот требовал больших издержек»,— подтверждает и Ксенофонт. К тому же и внешнее положение Афин настолько стало прочным, что война уже потеряла для них свой смысл.
Поэтому спартанские предложения признаны были удовлетворительными: послы афинян и союзников (среди них и фиванцы) подписали мирный договор. В Афинах уже происходили большие торжества по случаю заключения мира; награждали победоносных полководцев (Тимофей был почтен статуей, поставленной рядом со статуей его отца), был воздвигнут пышный алтарь мира и скульптору Кефисодоту заказана статуя богини Ирены с младенцем «Изобилием» на руках.
В Фивах тоже, по-видимому, были довольны — с выводом спартанских гарнизонов из Феспий и Платей легко уже было сломить последние оплоты олигархий и завершить объединение Беотии. Перед греческими демократическими государствами открывался свободный путь к дальнейшему развитию и столь уже назревшему объединению их, притом на началах равноправия и автономии, общего интереса и общей пользы, или, как выражались греки, на принципах койнонии.
Однако мирный договор 374 г. до н. э. остался на бумаге, и договорившиеся было стороны, по выражению источника Диодора, «лишь короткое время соблюдали мир, а затем стали воевать... совершенно не считаясь с заключенным ими всеобщим миром».
Диодор, по-видимому, правильно определяет и причину крушения этих общих надежд на наступление наконец мирной поры. Социальные проблемы, естественно, отодвинутые на второй план во время долгого периода войн, теперь, обостренные еще более невзгодами военного времени, сразу поднялись во всей своей силе.
«Во всех государствах Греции, — пишет Диодор,— вследствие необычайного положения вещей начались волнения: общая анархия послужила причиной для многочисленных переворотов. При этом лакедемоняне оказывали вооруженную поддержку олигархическому строю, а афиняне сторонникам демократии».
По-видимому, в связи с падением авторитета Спарты движение охватило и Пелопоннес: так, даже Ксенофонт упоминает о резких нападках на спартанских заправил делегатов конгресса пелопоннесских союзников уже в 376 г. до н. э. — они жаловались на бедствия, причиненные войной, и на «нерадивость спартанских полководцев», очевидно царей Агесилая и Клеомброта.
Диодор в качестве примера, подтверждающего его замечание о наступившем в Греции периоде волнений, переворотов и анархии, описывает лишь ожесточенную борьбу между демосом и олигархами на острове Закинфе, в которую вмешался возвращавшийся из своего похода в Ионийское море Тимофей.
Это побудило и Спарту послать на помощь закинфским олигархам 25 кораблей; другая такая же эскадра была отправлена ею на поддержку олигархического восстания на союзной с Афинами Керкире. Несколько позднее (373 г. до н. э.) для осады Керкиры был послан весь пелопоннесский флот (60 кораблей) с навархом Мнасиппом, который принялся самым варварским образом опустошать весь остров: «Высадившись на Керкире, Мнасипп завладел территорией и принялся опустошать прекрасно обработанную и культивированную страну, разрушать образцово построенные жилища и расположенные на полях винные погреба... так что его воины не хотели пить никаких вин, кроме старых, отборных. На полях Мнасиппом было захвачено очень много рабов и скота». Затем он подверг осаде с суши и с моря и сам город, в котором шла ожесточенная борьба партий.
Афиняне принуждены были срочно направить на выручку столь важного для них пункта, опять с флотом из 60 триер, Тимофея. Так как он, несомненно в связи с теми же денежными затруднениями, не мог быстро выступить в поход, афинское народное собрание не только сместило, но и отдало под суд недавно столь пышно чествовавшегося стратега.