Второй Афинский союз. Его победа над Спартой и мир 371 г. до н. э. - страница 4
Сменивший его Ификрат сумел в срочном порядке закончить приготовления и, обучая на ходу команды своих судов, своевременно прибыть на Керкиру. Какое важное значение афиняне придавали этой экспедиции, показывает то обстоятельство, что помощниками ему были назначены Хабрий и Каллистрат, игравшие в это время главную роль в афинском правительстве и бывшие, по-видимому, виновниками опалы Тимофея.
Впрочем, к этому времени (372 г. до н. э.) керкирцы с помощью небольшого передового афинского отряда сумели справиться и со своими олигархами, и с их спартанскими радетелями. Мнасипп был убит, а его деморализованное грабежами войско, состоявшее преимущественно из наемников, бежало на кораблях, «наполнив трюмы их рабами и вещами».
Ификрату оставалось лишь захватить опоздавшие приплыть на подмогу пелопоннесскому флоту 10 сиракузских триер, так как и сиракузский тиран Дионисий тоже был заинтересован, чтобы столь важный транзитный в Италию пункт, как Керкира, не оставался в руках афинян. При этом опять Ксенофонт находит нужным отметить разницу в поведении афинян и пелопоннесцев. «Сиракузские корабли были взяты все в плен с экипажами... и приведены в керкирскую бухту.
Пленным было разрешено выкупиться на свободу, причем для каждого был установлен особый размер выкупа. Только начальнику их Криниппу не была предоставлена эта льгота: его оставили под стражей, имея в виду либо получить с него очень крупный выкуп, либо продать его в рабство. В отчаянии Кринипп покончил жизнь самоубийством. Остальных Ификрат отпустил на волю, причем он позволил керкирцам выступить поручителями в том, что деньги будут уплачены. Заставив своих матросов обрабатывать [опустошенные] поля керкирцев, он таким образом доставил им пропитание».
Затем со своими пельтастами и гоплитами он переправился в Акарнанию, чтобы оказать помощь союзным городам против теснивших их врагов. Так как присоединение мощного керкирского флота более чем вдвое увеличивало его силы, он стал готовиться уже к нападению на саму лакедемонскую область. Причем и здесь «он имел в виду подчинить себе смежные с этой областью города, враждебные афинянам, по возможности добровольно, если же они не подчинятся, то пойти на них войной».
По-видимому, от дальнейших военных операций Ификрату пришлось воздержаться опять-таки в связи с отсутствием денежных средств. 60 талантов, полученных от выкупа сиракузских пленных, были истрачены тотчас же на жалованье войску. На то же, несомненно, пошли и собранные с Кефаллении союзные взносы, которые собирать пришлось в некоторых случаях силой (почему Ксенофонт и называет их данью).
Но так как и этого было недостаточно, то Ификрат принужден был после некоторых колебаний употребить на то же и захваченные на сицилийских кораблях ценные дары, которые Дионисий посылал в Дельфы и Олимпию. «Не зная, как поступить с захваченной добычей, — красочно рассказывает об этом Диодор, — Ификрат отправил запрос в афинское народное собрание. Афиняне приказали ему оставить сомнения и подумать о том, как бы накормить воинов.
Вняв решению своих соотечественников, Ификрат продал с публичного торга драгоценности, принадлежавшие богам. Дионисий же был крайне разгневан на афинян и написал им такое письмо: «Дионисий афинскому совету и народу, с пожеланием здравствовать. Нет! Так писать грешно, после того как вы оказались святотатцами и на суше и на море, после того как вы захватили и изрубили [золотые] статуи, посланные нами для посвящения богам, и кощунственно оскорбили Аполлона Дельфийского и Зевса Олимпийского...».
Между тем в Спарте под влиянием тягот затянувшейся войны начали жалеть о нарушении мирного договора 374 г. до н. э. и желать возобновления мирных переговоров. В Персию был даже отправлен Анталкид ходатайствовать о помощи персидского царя.
Летом 371 г. до н. э. в Спарте вновь собрался мирный конгресс, на котором кроме делегатов воюющих греческих государств присутствовали также послы Персии, Дионисия Сиракузского и македонского царя Аминты. Ксенофонт, стремясь прикрыть поражение Спарты, старается изобразить инициаторами его афинян.
На самом деле афинские уполномоченные как представители победившей стороны держались очень независимо и твердо, даже осыпали спартанцев резкими упреками. «Получается впечатление, — заявлял один из них — Авдокл, обращаясь к спартанцам, — что вам больше по душе тирания, чем свободное государственное устройство... Взгляните на положение дел на море или киньте взор на нынешнее взаимоотношение сил на суше, — говорил и глава афинского посольства Каллистрат, — и вы увидите, что наш приход [на мирное совещание] отнюдь не вызван военными затруднениями».
На мир афиняне соглашались лишь под условием признания Афинского союза и сумели настоять на этом, несмотря на то что этим явно нарушались условия Царского мира 387-386 г. до н. э. Персия слишком занята была затяжной борьбой с отпавшим Египтом, чтобы серьезно вмешиваться в греческие дела. Принцип автономии был, правда, подтвержден, но он оборачивался на этот раз против Спарты, так как ей пришлось дать обязательство вывести свои гарнизоны из занятых ею городов и вместе с тем признать крушение всех ее стремлений к господству. «Вы проучены, — говорил Каллистрат. — Насилье не приносит желанной выгоды». Эпаминонд же, прибывший в составе фиванских послов, открыто заявил, что было бы справедливым предоставить автономию и городам Лаконики.
Мир 371 г. до н. э., положивший конец претензиям спартанской олигархии на владычество в Греции, был вместе с тем и концом упований на ее помощь со стороны «лучших» и «порядочных» людей в их борьбе с социальными требованиями низов. Освобожденная от спартанского террора и гнета Греция вступала в период бурных социальных потрясений.