Скульптура - страница 2
Женскую красоту Пракситель всего чаще представлял в образе Афродиты. В Афродите Книдской, пользовавшейся в древности громкой славой, Пракситель, впервые в истории греческой пластики, изобразил богиню совершенно нагой. Афродита готовится к купанию, уже сняла одежду и положила ее на большой сосуд. Легкий ветерок обвевает ее нагое тело, и Афродита предается сладкой истоме, не решаясь войти в прохладную воду.
Творчество Праксителя с его ярко выраженным уклоном в сторону чистого эстетизма нашло широкий отклик в усталом от внешних и внутренних потрясений, разочарованном в общественной жизни высшем слое греческого рабовладельческого общества. Длинный ряд статуй IV в. до н. э., отмеченных близким сходством со стилем Праксителя, приписывается или ему самому, или художникам его круга.
Пассивность, охватившая ту общественную прослойку, к которой принадлежал Пракситель, не характерна, конечно, для всего греческого общества. Кризис античного полиса втягивал в водоворот борьбы огромное число людей, настроение которых было далеко от душевного спокойствия.
Эта часть общества также нашла своего идеолога в лице Скопаса, художественное направление которого противоположно направлению Праксителя. Скопас, происходивший с острова Пароса, был, по-видимому, старшим современником Праксителя. Из его биографии мы знаем только, что он руководил постройкой храма Афины Алеи в Тегее (в Аркадии), что около 350 г.
до н. э. он работал над скульптурами мавсолея и, кроме того, изваял ряд преимущественно мраморных статуй в ряде городов Греции и Малой Азии. Древние говорили о Скопасе, что он «вдохнул жизнь в мрамор», изречение, которое должно быть понимаемо в том смысле, что Скопас был первым скульптором, решившимся изображать бурное движение и сильное душевное волнение, то напряжение душевных и физических сил, которое греки обозначали словом «пафос» в отличие от «этоса» — постоянной, неизменной основы характера, преимущественно привлекавшей к себе внимание художников V в. до н. э. Уцелевшие произведения Скопаса всецело подтверждают суждения древних об их авторе и рисуют художника как смелого новатора.
Из произведений, приписываемых Скопасу, особенно интересны фрагменты фронтонных композиций храма Афины в Тегее, так как они происходят от статуй, сделанных самим мастером. Головы статуй шаровидны и сильно отличаются от овальных голов Праксителя не только своей формой, но и резкими, смелыми поворотами. Голова юноши закинута назад и одновременно повернута в сторону.
Сильному движению соответствует напряженность душевных переживаний, выраженная в чертах лица и главным образом в глазах. Брови сдвинуты и несколько приподняты. Верхние веки нависают на глазное яблоко и частично прикрывают его внешний угол, придавая взору интенсивную сосредоточенность. Рот приоткрыт, и между губами виднеется верхний ряд зубов.
Так нарушена была Скопасом традиционная в греческой пластике неподвижность лица.
Описанные приемы передачи сосредоточенного внутреннего напряжения являются основными признаками стиля Скопаса, на основании которых удалось, с большой долей вероятности, приписать мастеру ряд статуй и голов, дошедших до нас в копиях. Среди них имеются как спокойно стоящие фигуры, у которых душевный подъем сказывается главным образом в выражении глаз, так и фигуры, находящиеся в движении.
В мраморной статуэтке, копии со знаменитой статуи Скопаса — Менада, убивающая козленка, пафос вакхического экстаза доведен до высшей точки. Фигура скомпонована таким образом, что она как бы вращается вокруг своей оси, торс склоняется назад, голова запрокинута, а лицо находится в почти горизонтальном положении.
В священном неистовстве Менада забыла все окружающее: волосы ее в беспорядке ниспадают на спину, хитон сбился на одну сторону, обнажив левую половину тела; в опущенной правой руке Менада держала нож, в поднятой левой руке — убитого козленка. До Скопаса подобные «поэмы экстаза» доступны были только живописи. Он первый воплотил вакхическое неистовство в мраморе.
Имя Скопаса связано и со скульптурными украшениями Галикарнасского мавсолея. Согласно наиболее надежной античной традиции, над скульптурами его работали четыре выдающихся мастера IV в. до н. э.: Скопас, Леохар, Бриаксис и Тимофей, причем каждый из них взял на себя исполнение статуй и рельефов одной стороны грандиозного памятника. Мавсолей имел три пояса фризов и ряд круглых скульптур (портретные статуи Мавсола и Артемиссии и др.).
Стилистический анализ не оставляет сомнений, что над фризами работало несколько мастеров, но попытки распределить отдельные части фриза между определенными мастерами разбивались о недостаточность наших знаний в области индивидуальных стилей отдельных художников и не привели еще к бесспорным выводам.
Два противоположных направления греческой пластики IV в. до н. э. — идиллическое направление Праксителя и патетическое направление Скопаса — далеко не исчерпывают содержания этой разбившейся тогда на ряд течений отрасли искусства. Явственно вырисовывается, например, ретроспективное течение, обратившееся лицом к прошлому и сознательно игнорирующее современность.
К статуям, изваянным сторонником этого течения, относится пользующийся громкой известностью Аполлон Бельведерский — работа мастера Леохара. В настоящее время ореол, окружавший это произведение, значительно померк. Его внешняя эффектность не может заглушить присущей ему холодности и театральности. Для IV в. до н. э. характерно также скрещение различных манер. Но то были явления эфемерные.
Определяющее значение для дальнейшей эволюции скульптуры имели лишь Пракситель и в особенности Скопас, который справедливо рассматривается как предтеча Лисиппа, завершителя формального развития классической пластики и родоначальника пластики эллинистической, создавшего новую, созвучную эпохе, систему художественного мировоззрения.