Фукидид - страница 2
Наконец, в речах ярче всего отражается собственное мировоззрение историка, его симпатии и антипатии. Фукидид по своему рождению и положению до изгнания принадлежал к верхнему, наиболее состоятельному слою афинских граждан. Хотя о Перикле он пишет с явной симпатией, но по своим политическим воззрениям он был больше на стороне умеренно-олигархического течения.
Это совершенно определенным образом сказывается в целом ряде его оценок и характеристик, в частности в его резко отрицательном отношении к таким деятелям, как Клеон, которого он называет «наглейшим из граждан», и, наоборот, весьма положительном отношении к программе и деятельности Ферамена. При оценке политических воззрений Фукидида, конечно, следует учесть и его личную судьбу — изгнание из Афин.
История Фукидида распадается на 8 книг. Первая книга является как бы введением к последующему изложению. Здесь Фукидид проводит строгое различие между поводами к Пелопоннесской войне и причинами, вызвавшими ее. Истинная причина войны, по словам Фукидида, состояла в том, что «афиняне своим усилением стали внушать опасение лакедемонянам».
Чтобы показать, почему эта вражда возникла, Фукидид дает краткую, но содержательную историю развития могущества Афин в эпоху пентеконтаэтии и тем самым заполняет пробел в наших сведениях по истории периода между концом греко-персидских войн и началом Пелопоннесской войны, так называемой Архидамовой войны, закончившейся Никиевым миром.
Пятая книга, излагающая события 421-415 гг. до н. э., может быть рассматриваема как своего рода пролог к двум последующим книгам, шестой и седьмой, содержащим рассказ о Сицилийской экспедиции; седьмая книга по тонкости наблюдений, меткости и глубине характеристики является одним из лучших образцов античного исторического повествования. Наконец, восьмая книга описывает первые годы Декелейской войны и содержит подробный рассказ об олигархическом перевороте в Афинах в 411 г. до н. э., которому, как уже указывалось, Фукидид сочувствовал.
На переднем плане у Фукидида военная история, которую он излагает в хронологической последовательности, по зимним и летним кампаниям. Походы, состояние войск, ход военных действий описаны у него с большим знанием дела, а в иных случаях и с исчерпывающей полнотой. Вопросы внутренней истории, так же как и истории дипломатической, Фукидид рассматривает лишь в той мере, в какой это необходимо ему для описания военных действий.
Нужно заметить, что и Фукидиду присущ тот недостаток, который характерен для всей античной историографии. Он мало интересуется экономической жизнью, в тени остаются у него и события социальной истории, упоминаемые Фукидидом лишь в связи с военной и политической историей.
Фукидиду свойственно представление о закономерности исторических явлений, убеждение в том, что одинаковые причины вызывают и одинаковые следствия. Но в объяснениях исторических явлений большую роль играют у Фукидида психологические мотивы. В тех случаях, когда исчезают сдерживающие начала, утверждает он, господство страстей нарушает основы общественного порядка.
Если сравнивать Фукидида со старшим его современником Геродотом, нетрудно заметить, какой шаг вперед был сделан Фукидидом, у которого нет и намека на наивные суждения Геродота, его веру в чудеса и предсказания. Строгая деловитость, трезвая критика, отсутствие сознательной тенденциозности — вот основные свойства истории Фукидида. Стиль Фукидида соответствует общему характеру его труда. Каждое слово, каждая фраза обдуманны и содержательны.
Может быть, потому, что Фукидид писал не на ионийском, как его предшественники, а на только вырабатывавшемся в ту пору для греческой прозы аттическом наречии, читать Фукидида далеко не так легко и просто, как Геродота.
Интерес к прошлому во времена Фукидида и в последующий период приобрел особую политическую актуальность. Борьба между олигархией и демократией принимала чрезвычайно острые формы. Даже в Афинах, где рабовладельческая демократия имела большие успехи, чем в других государствах, дважды — в 411 и 404 гг. до н. э. — власть переходила в руки олигархов. Идеологическим оправданием аристократов, стремящихся к захвату власти, было возвращение к «отеческой конституции» (... ).
В этой связи прошлое не только изучалось, но и фальсифицировалось. Так, например, четвертая глава «Афинской политии» Аристотеля приписывает законодательству Драконта олигархические установления, безусловно возникшие в значительно более позднее время, чтобы таким путем освятить их авторитетом старины.