Исследование серебряной пластинки - страница 2
Уже эти аналогии вынуждают нас все более склоняться к мысли о Передней Азии, нежели о Месопотамии или Персии, и отнести печать к времени, предшествующему эпохе Ахеменидов. К тому же есть и прямые указания для локализации нашей печати в Киликии».
Мордтманн привлекает Геродота, который в 91-й главе V книги описывает киликийских воинов, служивших в войсках Ксеркса:
«Киликияне... имели на головах туземные шлемы, вместо щитов имели тарчи из сырой бычачьей кожи и одеты были в шерстяные хитоны. Каждый из них вооружен был двумя дротиками и мечом, очень похожим на египетский нож».
Это описание, поясняет Мордтманн, «во всех отношениях согласуется с костюмом Таркудимми».
В добавление к вышесказанному он ссылается на частое упоминание этого имени в Киликии и выделяет имя, приведенное у Плутарха в форме «Таркондемос». Последнее обстоятельство свидетельствует, по мнению Мордтманна, что имя «Таркудимми» на его печати, зафиксированное в искаженной форме у греческого писателя, должно было хотя бы в этой форме сохраниться до недавнего прошлого.
Но затем Мордтманн впадает в ту самую ошибку, о которой речь была выше. Стремясь предупредить возможные возражения в связи со слабой аргументацией его собственного чтения имени Тарсун, он уже заранее допускает справедливость этих возражений и предлагает в виде альтернативы «Цусун», рассматривая его как первоначальную форму «хорошо известного имени Сиеннес. Один такой Сиеннес объединился в 600 году до нашей эры с Лабинетом, царем Вавилона... и очень легко допустить, что Таркудимми нашей печати и был как раз этим Сиеннесом».
Он «как раз» им и не был, хотя так считали в течение десятилетий, а именно до 1932 года!
Но вернемся к печати. Сейс, в 1880 году вспомнивший об этой «серебряной пластинке», немедленно же запросил Британский музей. Там выяснили, что такая пластинка, кажется, и в самом деле предлагалась для продажи, но была возвращена владельцу как возможная подделка — ведь никто никогда не видел подобных вещиц! При всем том с нее не преминули «на всякий случай» изготовить гальванопластическую копию! И к счастью. Последняя и была передана Сейсу для исследования.
При ее помощи Сейс сделал то блестящее открытие, которое уже одно навсегда связало его имя с хеттологией.
Как и Мордтманн, он указал на головной убор центральной фигуры и на ее обувь с загнутыми носками. То и другое тем временем уже стали считать предметами «хеттского» туалета. Клинописный текст, однако, он читал несколько иначе: «Tar-rik-tim-me sar mat Er-me-е» «Тарик-тимме, правитель страны Эрме». Сегодня это имя повсюду читают, как «Таркумува», а весь текст — так, как показано на рис.
Здесь мы должны установить строгое различие между заслугами Мордтманна и тем, что сделано Сейсом. Указание на Малую Азию, точная локализация в Киликии, верно прочитанная (по крайней мере, в отношении строя и характера надписи) клинописная легенда — все это уже удалось сделать немецкому ученому. Но он не заметил самого важного, открытие чего является неоспоримой заслугой Сейса.
Знакомый с ранее найденными хеттскими надписями и их своеобразными письменными знаками, а также в равной мере и с клинописью, Сейс сначала заподозрил, а затем и ясно понял, что те «символы», о которых говорил Мордтманн, были письменными знаками — хеттскими иероглифами и что текст, составленный этими знаками, должен был соответствовать клинописной легенде.
В самом деле, символы и 
уже встречались в Каркемыше и Хамате, и если предположить, что иероглифический текст печати представляет собой параллель к клинописной легенде, то эти символы должны соответствовать словам «страна» и «царь» за ними, вне всякого сомнения, стоял знак для «tar». Итак, были получены идеограммы и слоговой знак — первый проблеск, который к тому же осветил нечто весьма важное в характере новой письменности!
Можно было бы спросить: неужели Мордтманн не заметил иероглифы? Нет, он их видел и даже объяснял, причем объяснение звучало в то время очень убедительно, как, впрочем, убедительно оно звучит и сейчас... правда, для дилетантов.
«Изображенные на печати символы указывают нам на Киликию, козлиные головы осведомляют нас относительно того, чем в первую очередь богата горная часть Киликии, тогда как следующий знак, равно как и пшеничные зерна, намекает на необычайное плодородие киликийских равнин обелиски являются точным рисунком жилищ в местности западнее Цезареи в Каппадокии, которая тогда... принадлежала Киликии... а пальмовая ветвь в таком случае могла бы служить гербом этого же сирийского округа.
Таким образом, вся печать — это интересный образец древнейшей геральдики, аллегорически изображающей земли, подвластные скипетру монарха».
Только взглянув на это, казалось бы, столь убедительное объяснение, можно измерить всю величину первого шага, сделанного Сейсом, и оценить значение его толкования печати, решающее для последующей дешифровки.
Правда, эта надпись оказалась более чем скудной для того, чтобы служить билингвой. Почти ничем не помогала она и в установлении звуковых значений — идеограммы, как известно, не дают никаких разъяснений по этому поводу.