Открытие новых памятников

Между тем были открыты новые памятники: печать из Ниневии, покрытая надписями базальтовая чаша, надпись из мечети в Алеппо. Но прежде всего следует отметить два особенно прекрасных образца: врезанную в камень надпись из Бота в Анатолии и начертанный рельефными буквами текст, который покрывал спину и бока одного из львов, украшавших ворота северосирийского города Мараша.

Вначале эти находки не очень способствовали дальнейшей дешифровке, хотя в совокупности и создали основу для написания Уильямом Райтом известной книги «Империя хеттов», куда Сейс дал главу о языке. В этой главе он раз и навсегда отвергает предположение о том, что язык хеттов — семитский, и устанавливает, что хетты пришли в Сирию из Анатолии с целью завоевать эту страну, над которой они затем, согласно египетским и месопотамским источникам, господствовали в XV и X веках до нашей эры.

И далее Сейс делает новый вклад в дешифровку, опознав окончание именительного падежа «s» в знаке , окончание винительного падежа –«n» в знаке и детерминатив для «города» . Здесь он уже указывает и на одно имя, имя бога «Зандес», почитаемого некогда в Тарсе (в Киликии). Впоследствии этот бог под именем Шанташ будет играть известную роль в истории дешифровки.

Сенсационные находки этих лет, которые мы в общих чертах перечислили выше, а также все яснее выявляющаяся тесная связь между ассирийскими древностями и новонайденными памятниками вызвали целое нашествие путешественников и экспедиций в Малую Азию, а это, в свою очередь привело к новым ценнейшим находкам.

Англичанин сэр Уильям Рамсей, немцы Карл Хуманн и Отто Пухштейн, австрийцы Феликс фон Люшаи и граф Ланкоронски, француз Шантр и американец Вольф нашли новые скульптуры в надписи. Прошло всего лишь 30 лет со времени открытия Хаматского камня, но оно казалось уже таким далеким.

И когда немецкий ученый Леопольд Мессершмидт выпустил в 1900 году свой «Соrpus nscrptonum Hetttcamm», он уже смог собрать, тщательно просмотреть и образцово издать в нем около ста надписей, в том числе 37 больших текстов из Малой Азии и северной Сирии (благодаря последующим дополнениям и восстановлениям число их было доведено до 42).

Это собрание надписей вызвало среди представителей ученого мира подлинное соревнование за более глубокое проникновение в тайны памятников, дешифровку письменности и объяснение языка.

По сравнению с изящными и элегантными формами египетских рисуночных знаков хеттские знаки имеют подчас грубый и неуклюжий вид, но зато они сохраняют сходство с предметами, которые изображают.

Однако как раз у наиболее часто употребляющихся знаков их рисуночный характер вследствие стилизации сплошь и рядом оказывается неясным. Кто бы, например, предположил, что знаки, изображенные на рис. представляют собой рисунки дома (план дома, как в египетском), солнца (стилизованное изображение солнечного диска с лучами), города (стилизованное изображение городского холма), страны (двойной городской холм), бога (вероятно, священный символ) и царя (остроконечная царская шапка)?

Как и в египетском письме, все головы повернуты к началу строки, в том же направлении шагают ноги. Это помогает установить, что направление письма меняется от строки к строке, т. е. идет то справа налево, то слева направо (бустрофедон). Считается, что число хеттских иероглифических знаков превышает 400, однако во многих случаях нельзя точно сказать, имеем ли мы дело с самостоятельным знаком или с вариантом другого знака.

Впрочем, следует отметить некоторый прогресс в данной области и в период, предшествующий этому всеобщему натиску. Так, французский исследователь Ж. Менан в 1890 году открыл, что рисуночный знак, которым начинались многие надписи и который изображает человека, указывающего на самого себя, означает «я» и соответствует подобному же египетскому иероглифическому знаку. Сейс, между прочим, полагал, что изображенный в знаке человек показывает на свой рот и сам знак означает «я говорю» или, в третьем лице, «он говорит».

Немецкий ассириолог Пайзер в 1892 году также внес свою лепту в общее дело дешифровки, сообщив в своей вообще довольно неудачной книге, что им опознаны словоразделитель и знак, который мог указывать на наличие идеограммы.

Но еще прежде чем появился мессершмидтовский «Corpus», на великий призыв к совместному наступлению на всю письменность хеттов и к раскрытию ее тайны в Германии горячо откликнулся один человек, большое влияние которого скажется на всех дальнейших исследованиях, и скажется в двояком смысле.

В ранние годы он сообщил этим исследованиям импульс самого решающего значения, но зато его более поздние работы стали помехой, на десятилетия затормозившей дешифровку. Его высказывания о коллегах и их трудах, изобиловавшие личными выпадами, привели к ученому спору, по ожесточению и запальчивости участников сравнимому, пожалуй, с учеными распрями XX века.