Знаки и чудеса

Исследования Хельмута Теодора Боссерта - страница 2


Особым стимулом в его занятиях служили недешифрованные письменности, и среди них... нет, вначале отнюдь не хеттские иероглифы, а критское рисуночное письмо. В 1929 и 1931 годах он трудится над прочтением этой «минойской» письменности и в ряде статей указывает путь к чтению древнекритских личных имен.

Как и другие ученые, он еще придерживался убеждения, что существовали определенные связи между письмом древнего Крита и хеттским иероглифическим письмом, и надеялся при помощи последнего, располагавшего большим числом надписей, хотя бы частично разгадать крито-микенскую письменность. Эту попытку он предпринял в своей книге «Шанташ и Купапа. К новой постановке вопроса о дешифровке критского и хеттского рисуночного письма», которую он посвятил Мериджи и Сундваллю.

Пьеро Мериджи приветствовал ее появление и в одной рецензии утверждал, что она чрезвычайно расширяет наши знания о хеттском рисуночном письме, благодаря чему проблема этой письменности достигла, наконец, поворотного пункта, а на это едва ли кто отважился бы так скоро надеяться.

Если предшественники Боссерта отталкивались или от звукового чтения, или от толкования надписи по существу, то он шел от... заклинания, дошедшего до нас из египетской письменности, с которой, как известно, он познакомился еще в гимназии.

Речь идет об одном медицинском папирусе, хранящемся в Британском музее. Этот папирус содержит весьма интересное место — заговор от болезни азиаток, составленный на языке «кефтиу», под которыми, как предполагали, скрывались древние критяне. Формула читается: sa-n-ti ka-pu-pu wa-i-ia-im-an ti-re-ka-ka-ra.

Боссерт опознал в ней обращение к богу Шанташу (Сандон, Сандес) и богине Купапе и занялся поисками этих имен в хеттских иероглифических текстах. Здесь ему и пригодились его обширные знания в области археологии и палеографическая выучка. Он смог, исходя из критической оценки стиля той отдаленной эпохи, расположить иероглифические памятники в хронологическом порядке и сделал вклад решающего значения в науку о развитии письма — палеографию.

Эту работу Р. Д. Барнетт назвал «неоценимым палеографическим исследованием формы знаков». Что же касается чтений, то Боссерт поступал с предложенными ранее сугубо осторожно и сам не давал переводов крупных текстов. Он признал уже полученные чтения названий городов Каркемыш, Гургум (= Мараш), Хамата. Вместе с тем он первый правильно прочел название города Тиана в Малой Азии — Tu-wa-na-wa, в полном согласии с его клинописной формой, и, наконец, устранил ошибку, допущенную Иенсеном, которая так долго мешала работе и сдерживала прогресс в дешифровке: имя царя Тианы было не «Сиеннес», как у Иенсена, a Wa-r-pa-la-wa-s.

Разрешение этого вопроса имело большое значение и для истории, и для дешифровки. В Варпалавасе Боссерт сразу же опознал того самого царя Тианы, которого клинописные ассирийские источники называли Ирбалла и который был врагом и данником Тиглатпаласара. Едва ли можно лучше пояснить, какой богатый трофей захватила в результате этого наука об истории Древнего Востока. Немало сулила эта добыча и той области науки, которая занималась исследованием звуковых значений.

В итоге на 88 печатных страницах своей работы Боссерт уже смог издать значительное число вновь установленных иероглифических знаков, лишь немногие из них были прочитаны неверно и впоследствии вновь подвергнуты коррективам. Его труд в области дешифровки имел огромный успех, и вскоре со стороны берлинского ассириолога Бруно Мейснера последовало предложение Боссерту взять на себя, по поручению Прусской Академии наук, руководство при составлении нового собрания текстов «Корпуса иероглифических хеттских надписей».

Летом 1933 года Боссерт предпринял путешествие в Турцию, чтобы сфотографировать хеттские наскальные надписи. Там, по приглашению Курта Биттеля, руководителя раскопок, он в качестве гостя участвовал в раскопках в Богазкее. Несмотря на то что уже в 1922 году Боссерт бывал в Стамбуле и Измире и был знаком также с иероглифическими надписями берлинского, парижского и лондонского музеев, он только теперь, работая над надписями Нишанташа в Богазкее и текстами, сопровождавшими изображения богов в Язылыкая, на собственном опыте убедился в том, какие трудности представляет обработка наскальных надписей.

Однако вопрос о дальнейшей работе Боссерта решился не столько в ходе практической учебы, сколько в результате одной встречи на обратном пути в Анкару. Он был представлен министру просвещения доктору Рашиду Галипу, который тогда занимался реорганизацией Стамбульского университета, осуществляемой по европейскому образцу самим Кемалем Ататюрком. Министр предложил успешно работающему в своей области ученому, не связанному к тому же с каким-либо учебным заведением, профессуру в новом университете, и Боссерт согласился.

С апреля 1934 года он является профессором древнемалоазиатских языков и культур на литературном факультете Стамбульского университета и одновременно директором Института по исследованию древних переднеазиатских культур.

MaxBooks.Ru 2007-2023