Угарит и его письменность
Бросается в глаза, что в угаритской письменности представлены сразу три алефа. Как видно из обзорной таблицы, здесь различается алеф перед «a», перед «e» или «i» и перед «u». На основании этого довольно странного явления был выдвинут целый ряд гипотез относительно происхождения угаритского алфавита.
Еще в 1935 году проблема происхождения угаритской клинописи была охарактеризована Гансом Иенсеном как полностью не решенная. Приходится признать, что за прошедшее со дня этого утверждения время решение проблемы далеко вперед не продвинулось. Отдельные исследователи пытались объяснить угаритский алфавит самым различным образом: как подражание северосемитскому алфавиту или его дальнейшее развитие, как продукт влияния так называемого синайского письма и даже как письменность, возникшую путем упрощения и деления вавилонских слоговых знаков на две части!
Все эти попытки могут рассматриваться ныне как неудачные. Более вероятной кажется другая теория, пользующаяся сегодня весьма широким признанием, а именно, что клинопись из Рас-Шамры является не перенятой у кого-то и каким-то образом переработанной системой, а результатом свободного творчества и самостоятельным изобретением: человека, знавшего северосемитский алфавит отсюда и принцип письма, не употреблявшего гласные.
Вместе с тем, будучи приучен писать палочкой на глине, что, разумеется, не способствовало воспроизведению линейных букв, этот человек вынужден был прибегнуть к спасительному клину. Ганс Бауэр даже склонялся к выводу, что письменность Угарита была первоначально изобретена вообще для несемитского языка.
При этом он исходил из того обстоятельства, что это письмо знает три знака для алефа и что в Рас-Шамре были найдены таблички, составленные точно такой же письменностью, но на почти совершенно недоступном хурритском языке.
Находки и открытия, сделанные в Рас-Шамре, принесли обильные новые сведения об истории угаритского государства, его искусстве, экономике, письме и языке.
При помощи обнаруженного материала можно уже было нарисовать наглядную картину жизни северосирийского города-государства в XV веке до нашей эры. Находясь под верховной властью Египта, Угарит тем не менее сохранил относительно большую самостоятельность и являлся богатой и цветущей общиной. В X веке до нашей эры это государство пало в борьбе со вторгшимися с северо-запада «морскими народами». Мы уже упоминали, что ценные произведения искусства, найденные здесь и свидетельствующие о довольно высоком развитии местной культуры, обнаруживают наряду с этим характерные черты, свойственные египетской, кипрской, микенской, хеттской и вавилонской культурам. Город был важным пунктом на торговом пути Восток — Запад, ведущем из эгейского мира через Кипр на восток, к Евфрату и дальше.
Новый клинописный алфавит, загадочного еще и по сегодняшний день происхождения, был открыт ему соответствовал новый, дотоле неизвестный, семитский язык, который, хотя и был родствен остальным, уже известным, имел свои характерные особенности.
Едва ли можно переоценить значение этих находок для истории религии. Были обнаружены культовые тексты, где речь шла о богах и жертвоприношениях, предписаниях относительно очищения от грехов, а также различные списки из святилищ.
Другая группа табличек содержала более длинные эпические тексты, повествующие о битвах богов, рождении их детей и т.п. Раскопки представили в совершенно новом свете финикийско-арамейскую религию тысячелетия до нашей эры и до конца обнажили ту ханаанскую почву, на которой была взращена религия древних израильтян. Ее предпосылки никогда еще не были раскрыты так глубоко и с такой полнотой. Эпитеты богов, известные нам из Ветхого Завета, оказались их подлинными именами. Здесь рассказывалось об умирающих и вновь возрождающихся богах растительности и плодородия — совсем так, как в греческой мифологии.
Некоторые сведения позволяли даже прийти к новым выводам относительно происхождения недели и субботы. И наконец выявились поразительные соответствия между миром богов Рас-Шамры и гомеровским пантеоном. Так неожиданно подтвердилась древняя традиция, говорящая об исключительно сильном влиянии финикийского учения о возникновении мира и богов на мифологию греков.
Но особенно дорого было для историков религии открытие в текстах настойчивых и страстных поисков возвышенного понятия божества, иначе говоря — общечеловеческой идеи «божественного». Кто знает, может быть, это уже почувствовал умирающий Сейс, когда накануне своей смерти воскликнул: «Когда же Виролло издаст новые тексты из Рас-Шамры!»
С чисто внешней стороны угаритское письмо представляет собой особую форму клинописи, потому что содержит элементы в виде клиньев, и знаки, как в вавилонской клинописи, пишутся на глиняных табличках слева направо. Но внутренняя форма угаритской клинописи и вавилонской совершенно различна.
В последней насчитываются сотни иногда довольно сложных знаков, идеограмм, слоговых знаков и детерминативов. В угаритском же письме только тридцать довольно простых по форме знаков, в основном это обозначения для согласных нет ни идеограмм, ни детерминативов, только вместо одного «алефа» западносемитского письма здесь имеется три значка: для обозначения сочетания «алефа» с основными гласными a, i, u.
Таким образом, угаритское письмо представляет собой письмо, развивавшееся параллельно семитскому консонантному письму, но под влиянием всесильной вавилонской традиции приобретшее клинообразную форму и использовавшее глиняные таблички в качестве писчего материала.
Отрывок текста из мифа о Моте и Алийон Ваале, который мы предлагаем вниманию читателя как пример угаритской «литературы», правда, не содержит никаких намеков на эти извечные поиски «божественного», но исполнен покоряющей власти слова, выразительности и бесспорного поэтического очарования. Этот образец древнейшего культурного наследия познакомит нас с религиозной этикой древних северо-западных семитов:
«День прошел, и дни прошли, любовь переполнила сердце Анат. Подобно сердцу коровы, тоскующей по теленку, подобно материнскому сердцу овцы, тоскующей по детенышу ее, так тосковало оно по Ваалу. И схватила она Мота... и возвысила она голос и воскликнула: "Ты, Мот, верни мне брата моего!" И отвечал сын богов Мот: "Что хочешь ты, о дева Анат?"
День прошел, и дни прошли после дней, после месяцев переполнила любовь сердце Анат. Подобно сердцу коровы, тоскующей по теленку, подобно материнскому сердцу овцы, тоскующей по детенышу ее, так тосковало оно по Ваалу. Она схватила сына богов Мота мечом она рассекла его, лопатой она молотила его, огнем она жгла его, в муку она смолола его, по полю разбросала она плоть его, чтобы пожрали ее птицы и свершилась судьба его».
На этом месте текст испорчен и с трудом поддается чтению. Из следующих же столбцов можно установить, что Алийон Ваал появился вновь, однако и противник его, Мот, несмотря на свой ужасный конец, также пробудился к новой жизни.
«И стали друг против друга, пылая подобно углям, сильный Мот и сильный Ваал и сшиблись, подобно диким зверям, сильный Мот и сильный Ваал и кусали друг друга, подобно змеям, сильный Мот и сильный Ваал, и бились, подобно коням, проворный Мот и проворный Ваал... И воззвал к Моту: "Слушай, о сын богов Мот, как мог биться ты с Алийон Ваалом, как! Да не услышит тебя бык Эл, отец твой!.. Он низвергнет трон владычества твоего, он сломает жезл приговора твоего"».