Международные отношения в древней Европе

Отношения между угнетенными массами Северной Африки и вандалами

В конце XIX и до середины 40-х годов XX в., когда Германия стремилась захватить французские колонии в Африке, немецкие буржуазные историки, ставя историю на службу буржуазии, пытались внушить народам мысль об освободительной миссии вандалов (и других германцев). По существу, это было попыткой исторической реабилитации милитаризма. В свою очередь французские историки оказались заинтересованными в поисках отрицательных последствий вандальского завоевания.

После второй мировой войны, когда народы Африки поднялись на освободительную войну, европейская буржуазия потребовала от своих историков создания трудов, оправдывающих европейское господство в Африке во все времена. Поэтому во Франции сначала появились заявления о том, что после вандальского завоевания «у крестьян не было оснований сожалеть о римском строе», а затем и высказывания о положительной роли вандалов в укреплении и расширении владельческих прав колонов.

Французские историки лишь упрекали вандалов в том, что они мало заботились о сохранении римского влияния и не мешали мавритано-берберам расширять свои владения. Таким образом, острие новых работ оказалось направленным против мавритано-берберов и арабов, обвиняемых в экономическом упадке Северной Африки и превращении ее в зону кочевья.

Восторженный возглас в адрес вандалов и других германцев раздался и со страниц еженедельника неонацистской НДП «Дойче нахрихтен», восхваляющего решающую роль германцев в развитии романизованных народов и Европы, культ грубой силы и «твердость характера» вандалов. Поэтому объективная оценка вандальского завоевания Африки стала актуальной задачей исторической науки.

Теория «спасительной миссии», варваров была выдвинута еще христианскими апологетами (Августин, Орозий, Сальвиан), которые утверждали, что варвары лучше донатистов, пелагианцев, присцилиан, манихеев и других недовольных римской церковью и римскими порядками. Эту теорию пропагандировали многие хронисты и панегиристы V-VI вв., которые восхваляли завоевателей своей страны за подачки от новых повелителей или из страха перед ними.

Хотя Августин сам толкал Бонифация на союз с вандалами, чтобы противопоставить их донатистам, циркумцел-лионам и мавритано-берберам, позже, стремясь оправдать Бонифация, призвавшего вандалов в Африку, он предпринял завуалированную попытку обвинить в этом донатистов. В пылу религиозной полемики Августин и Феодорит обвинили донатистов в сочувствии арианам, на которых опирался Гензейрих. Это должно было скомпрометировать донатистов среди широких народных масс, пострадавших от вандалов. Но доказательств существования союза между донатистами и арианами не приводится.

Поскольку донатизм был распространен среди оппозиционной и революционной частей африкано-римского населения, буржуазные историки использовали утверждения Августина и Феодорита для того, чтобы возложить вину за вандальское вторжение в Африку на народные массы. Так как подобное истолкование событий согласовывалось с господствовавшей теорией Фюстель де Куланжа, оно сделалось общепризнанным.

Отсутствие точных и бесспорных фактов, подтверждающих такое обвинение, и анализ условий, предшествовавших появлению вандалов в Африке, дает основание пересмотреть этот взгляд.

Как уже говорилось, угнетенные массы Африки не могли видеть своих освободителей в вандалах, призванных для их подавления и отличавшихся от них языком, обычаями, религией и образом жизни. Главным же, что вызвало ненависть местных жителей, был военно-арианский террор завоевателей.

Отношение к вандалам угнетенных масс Галлии, Испании и Африки было одинаково враждебным.

По рассказу Виктора Витенского, вандалы «уничтожили все пожарами и убийствами людей. Они не щадили плодовых деревьев и нарочно рубили их, чтобы лишить пропитания: всех тех, кто бежал и прятался в горах и пещерах. Ни одна местность не избежала их жестокости».

Современник и очевидец вандальского вторжения, Посидий Каламенский рассказывает, что вандалы разоряли города и села, обращая в рабов их жителей. «Тех, которые убегали в леса, пещеры, скалы или крепости, они хватали и убивали или беглецы сами умирали там от голода».

Вандалы пытали людей, требуя от них драгоценностей причем, «ни старость, ни слабый пол, ни грудные младенцы, которых они отнимали от материнской груди и бросали на землю, не вызывали у них жалости». Часть истязаемых «соглашалась отдать все свое имущество за сохранение им жизни, купив ее ценой своего добра». Но не всегда это вело к спасению.

По рассказу Виктора Витенского, вандалы подвергали невероятным пыткам добровольных жертвователей, подозревая, что те принесли только часть имевшегося у них золота. Самим вандалам было безразлично социальное положение местных жителей. Однако имущие могли откупиться или их выкупали родственники, тогда как бедняки умирали под пытками или становились рабами.

Дороги были переполнены беженцами, спасавшимися от погрома и неволи. Капреол, епископ Карфагена, сообщал своему корреспонденту: «В настоящий момент все пути к городу перерезаны. Масса врага обрушилась на нас. Повсюду безграничное ограбление провинций. Жители убиты или бежали. Всюду, куда ни посмотришь, картина полного отчаяния».

Положение народных масс Африки оказалось печальным еще и потому, что здесь не было городов, которые могли бы стать центрами народного сопротивления вандалам, как это было в Галлии и Испании. Разрушив Карфаген, римляне запретили восстанавливать его укрепления и стены из опасения, что город вновь станет центром антиримской борьбы. И только в 425 г. во времена мавритано-берберских вторжений и народных восстаний в селах Карфаген был окружен стеной.

MaxBooks.Ru 2007-2023