Международные отношения в древней Европе

Гунны и Западная Римская империя в 20-30-х годах V века - страница 2

Развитию мирных отношений способствовал и рост варварской прослойки среди жителей римских провинций. Она возникла еще в те времена, когда Империя начала создавать пограничные поселения из варваров. До V в. численность поселенцев регулировалась правительством, но в условиях массовых варварских вторжений начала V в. их количество уже не зависело от воли Равеннского двора, который был вынужден санкционировать переселение варваров, если помешать им было невыгодно или для этого не хватало сил.

Основная масса переселенцев была оседлыми земледельцами, что являлось важным экономическим фактором, способствовавшим их сближению с местными жителями. Определенную роль сыграло и христианство, запрещавшее, как и варварские, обычаи, брачные связи между родственниками. Браки стали заключаться между галло-римлянами и варварами.

Способствовала сближению и угроза вторжения новых племен. По рассказу Григория Турского, новые нашествия оказались настоящим бедствием для жителей Галлии, в том числе и для переселенцев. Поэтому все они были вынуждены объединяться для отпора новым захватчикам.

В 20-х гг. V в. варварские племена, поселившиеся в римских провинциях, начали расширять свои территории. Вестготы предприняли попытку захватить Нарбоннскую провинцию с г. Арль, являвшимся центром Галльской префектуры, В 427 г. они уже были под стенами города. В 425 г. франки дошли до Камбре и Турне и продвинулись вдоль римской дороги до Тонгр и Баваи.

Если варвары встречали упорное сопротивление и соотношение сил складывалось не в их пользу, они шли на союз с определенными группами местных жителей и, не считаясь с интересами Империи, пытались закрепиться в данной провинции.

Равеннскому двору было необходимо приостановить это переселение. Там, где варвары не имели поддержки местных жителей, выполнить эту задачу было легче. Так, в 20-х годах V в. не имели поддержки многие германские племена и среди них франки, надеявшиеся на свою силу и не прибегавшие к союзу с местными жителями. Вероятно, это было связано с тем, что после 406 г. в Галлию нахлынули более отдаленные и отсталые франкские племена, не имевшие связей с галло-римлянами и не понимавшие необходимости их установления.

Если 31 декабря 406 г. франки преградили путь вандалам в Галлию и защищали ее, то в 20-х годах VB. они сами оказались в роли жестоких завоевателей, не считавшихся ни с местными жителями, ни с Равеннским двором. Вероятно, салические франки, являвшиеся федератами, попали под влияние многочисленных германских племен, хлынувших в Галлию, и были вынуждены примкнуть к ним. Именно этим можно объяснить описанное Сальвианом страшное разрушение Трира франками в 420-428 гг.3.

Последствия этого разрушения обернулись против самих франков. Равеннскому двору было легко организовать сопротивление жителей других городов.

Труднее было бороться с варварами, заключавшими союзы с определенными группами местных жителей, или с теми, в ком видели защитников от новых вторжений. В подобных случаях, как и при возникновении сопротивления римскому господству, нужна была военная сила таких племен, которые враждовали как с жителями римских провинций, так и с варварами, сблизившимися с ними.

В конце IV и начале V в. такими племенами были гунны, вандалы, аланы и отчасти остготы, причем первые оказались наиболее надежными, поскольку у них не было исконных связей с местными жителями и соплеменниками их соседей. Гунны резко отличались от них по языку, образу жизни, обычаям и религии.

Они занимались кочевым скотоводством и охотой. Это требовало обширных пространств земли. Рост численности населения приводил к сокращению территории, необходимой для пастьбы и охоты. Давление избытка населения на производительные силы заставляло гуннов вторгаться на территорию оседлых земледельцев, что приводило к кровавым столкновениям и войнам.

В 377 г. гунны ворвались в Паннонию. По пути продвижения они действовали в соответствии со своим способом производства, для которого были необходимы большие безлюдные пространства, используемые как пастбища. Поэтому гунны разрушали города и села и, истребляя их жителей, превращали культурные области в безлюдные пустыни, о чем свидетельствуют позднеантичные писатели и материалы археологических раскопок.

Завоевание Паннонии открывало перед гуннами путь в Западную Европу. Однако их сдерживала внутренняя слабость. Гунны остались в Паннонии, а в 427 г. даже были частично вытеснены оттуда.

Причина их слабости заключалась во все возраставших внутренних противоречиях и характере отношений с покоренными и соседними племенами и народностями.

Гунны победили ряд племен (аланы, остготы, гепиды, схиры и др.), которых включили в свой военно-племенной союз.

Однако при родовом строе было невозможно объединить племена, говорившие на разных языках, и они не могли слиться в один народ. Управлять ими можно было только через родовую организацию. Поэтому гунны, обложив покоренные племена данью, были вынуждены оставлять эти племена под управлением их вождей. Гунны не были настолько развиты, чтобы ассимилировать покоренные племена, даже переселив их в Паннонию и включив их в свой состав. Поэтому включение в гуннский военно-племеной союз новых племен делало его еще слабее.

В таких условиях гунны пытались извлечь из своих побед максимум возможной выгоды. Приск свидетельствует, что, не занимаясь земледелием, они получали продовольствие, «хватая его, подобно волкам, так что готы находились на положении рабов и выбивались из сил для пропитания гуннов».

Уровень производства того времени ограничивал количество продукта, который можно было отчуждать без ущерба для воспроизводства. А поскольку гунны отбирали у покоренных племен не только прибавочный продукт, но и значительную часть необходимого, они тормозили развитие производительных сил.

Гунны постоянно грабили и покоренные, и соседние племена и народности, не только облагая их данью, но и захватывали их скот, вытаптывали посевы. Это вынуждало земледельцев каждый раз начинать воспроизводство с самого низкого уровня. Следствием были постоянные столкновения между местными жителями и гуннами, установившими кровавый военный террор.

Так, Приск отмечает войну Руа (Рутилы), гуннского предводителя, «против амилзуров, итимаров, тоносуров, воисков и других народов, поселившихся на Истре и прибегавших к союзу с римлянами», и войну гуннов со всеми «скифами и саросгами».

Все это давало обоим дворам возможность использовать гуннов против своих врагов внутри государства и вне его. Подкупая гуннскую знать, оба правительства натравливали гуннов на соседние племена и сеяли межплеменные раздоры.

Особенности общественно-экономического развития Западной и Восточной частей Империи, резкие противоречия между находившимися у власти группировками, вмешательство правительства одной части во внутреннюю и внешнюю политику другой — все это влияло на взаимоотношения господствующего класса и угнетенных масс с гуннами. Несмотря на сложность и противоречивость, в истории их отношений можно усмотреть три периода. В первый (со времени появления гуннов в Паннонии до 439 г.) гунны выступали в качестве наемников римлян.

С 425 г. их вспомогательные войска стали основной ударной силой римской армии и направлялись против народных движений внутри Западной Римской империи и против наседавших на нее соседних варварских или поселившихся в ее пределах племен. В этот период возросло могущество гуннов.

В течение второго периода (440-452 гг.) гунны предприняли попытку установить свое господство на Балканах и в Западной Европе, что вызвало освободительную борьбу народных масс.

Третий период приходится на 454-469 гг., когда вследствие освободительной борьбы гунны были разбиты и перестали играть политическую роль в Европе.

MaxBooks.Ru 2007-2023