Западная Римская империя в начале второй половины V века
Процесс феодализации стран Западной Европы делал излишним существование единого централизованного государства с его бюрократическим аппаратом. Прежде правительство Империи выполняло функцию обеспечения рабочей силой, чем гарантировалась организация общественного труда. Когда же рабский труд сделался невыгодным, а рабочая сила стала пополняться за счет внутренних людских ресурсов, эта функция стала осуществляться самими владельцами крупных поместий.
По мере того как в отдельных частях Западной Европы укреплялись варварские королевства, бравшие на себя функции подавления сопротивления закрепощаемых и эксплуатируемых масс и защиту от внешней опасности, их социальная верхушка переставала нуждаться в существовании централизованного бюрократического государства, обходившегося слишком дорого. Однако в начале второй половины V в. необходимое в административном единстве римских провинций еще сохранялась.
Крупные землевладельцы были заинтересованы в возвращении им рабов и колонов, бежавших во время гуннского наступления и оказавшихся далеко от их владений. Здесь требовалась помощь центральной власти. К тому же стремление крупных землевладельцев к увеличению своих поместий и нужда в рабочей силе приводили к столкновению между ними, что также вызывало необходимость в центральной власти как арбитре в этих конфликтах.
В Тарраконской провинции продолжалось движение багаудов. Местной и варварской знати было понятно, что для подавления багаудов, служивших примером рабам и колонам, возвращенным после Каталаунской битвы в прежнее положение, нужны совместные усилия, координируемые центральным правительством.
Кроме того, центральное правительство выступало в качестве силы, охраняющей общие интересы, поскольку императорская власть занимала независимое положение по отношению к варварским племенам, боровшимся между собой.
Сохранилась и внешняя опасность со стороны гуннов (до 469 г.) и вандалов (до 475 г.).
Наряду с факторами, содействовавшими сохранению Империи, складывались условия, ускоряющие ее разрушение. Постоянные набеги варваров приводили к упадку городов, являвшихся центрами превращения натурально-хозяйственных продуктов в товары, к распаду экономических связей между отдельными провинциями, к ликвидации путей сообщения и натурализации хозяйства. Человеческие потребности постепенно сводились к самым минимальным.
Изменился и характер крупной земельной собственности, что вело к ослаблению связей земледельцев с центральным правительством. Если до конца IV в. их имения были разбросаны во всех частях Империи, и они были заинтересованы в ее существовании, то во второй половине V в. таких собственников осталось мало. Их класс пополнился за счет варварской знати, получившей землю только в тех провинциях, в которых водворились их племена.
Свои земельные владения собственники могли сохранить только благодаря союзу с варварской знатью, ценой уступки части имений и ключевых позиций в политической жизни. Держась этого союза, они были вынуждены принимать участие в борьбе с новыми захватчиками. Оказавшись во враждебных отношениях со знатью других племен, местная знать теряла свою земельную собственность в провинциях, находившихся под их контролем. Ее имения продавались за бесценок или конфисковывались местными королями. Поэтому земельные собственники больше тяготели к королевской власти данной провинции, чем к императорской, необходимой только в исключительных случаях.
В свою очередь, знать варварских племен, опираясь на союз с местной, добивалась определенной самостоятельности своих королевств и расширения их территорий.
В Британии, на юго-востоке страны, утвердились саксы, не признававшие правительства Западной Римской империи.
В Галисии обосновались свевы, распространившие свою власть на Бетику, Картахенскую провинцию и до среднего течения Эбро. Правда, основная масса местных жителей продолжала оказывать им сопротивление. Поскольку свевы не имели войск для оккупации всей ими захваченной территории, после покорения одной провинции им приходилось уводить свои войска в другую. С уходом войск кончалось и господство свевов.
Оставленную провинцию приходилось завоевывать снова. Так было с Картахенской провинцией, которую свевы завоевали в 446 г. и потеряли, как только вывели оттуда войска. Не имея сил вновь завоевать ее, свевы в 453 г уступили Картахену Западной Римской империи, которая также не имела военных сил для утверждения там римской администрации. Поэтому в Испании за Империей сохранилась только Тарраконская провинция. Однако ее народные массы настолько сплотились в борьбе против варварских племен, что сумели дать отпор и римским чиновникам, и карательным экспедициям вестготов в 441, 443 и 449 гг. В начале второй половины V в. движение тарраконских багаудов возобновилось.
В Галлии различные провинциальные группировки знати, теряя надежду на поддержку Равеннского двора, все больше сближались с варварскими королями, надеясь ценой уступки части земельной собственности и рабов сохранить остальную и существующие социальные порядки. Это благоприятствовало политическим успехам франков, бургундов и вестготов. Иначе сложилась судьба той части аланов,.которые, оставаясь на юге Галлии, участвовали в карательной экспедиции против армориканцев и получили еще в 441-442 гг. от Аэция земли возле Валенции, отобрав их у прежних владельцев.
Вестготы и местные жители, соседствующие с аланами, видели в аланах наемников Равеннского двора, готовых обрушиться на них по его приказу. Поэтому в 453 г. жители Третьей Лионской провинции разрушили аланские поселения возле Орлеанаа вестготы завоевали долины Изеры и Дюрансы. В 463 г. аланы, оставившие эти местности, перешли в Италию, где их истребили войска Рецимера.
Дальнейшее сближение между местной и варварской знатью превращало королевскую власть в ее открытую диктатуру, направленную против основной массы местных жителей и варваров. Это вело к усилению классовой борьбы, отражением которой явилась политическая и междоусобная борьба. Так произошло и в вестготском королевстве, где часть знати противопоставила Торисмунду его брата Теодориха, имевшего тесные связи с местной знатью и ее видным представителем Авитом.