Выступление галло-римской знати против Рима
Известие о свержении Авита усилило оппозиционность галло-римской знати, надеявшейся с его помощью занять ключевые позиции в политической жизни Империи и привело к выступлениям против Рима в Арле, Лионе и Нарбоннской провинции.
Аполлинарий Сидоний так характеризует положение галло-римской знати, приведшее к восстанию против Рима: «Для нас эта жизнь среди бедствий, среди похорон мира была хуже смерти. Мы, однако, следуя примеру предков, еще чтили бессильные законы. Мы считали священным долгом следовать за старым порядком в его падении. Мы терпели этот призрак власти. Более по привычке, чем по праву, мы терпели зависимость от дряхлого народа, исполненного пороков, терпели эту породу людей, привыкших облекаться в пурпур».
Выступления галло-римской знати были разрозненными и не имели единой программы. Если в 455 г., после захвата власти Петронием Максимом, она готовилась поднять восстание жителей Бельгики и Арморики, то теперь надеялась на свои силы и на поддержку тех соседних варварских племен, знать которых также добивалась установления своего господства в Южной Галлии.
В Арле и Нарбоннской провинции местная знать создала вооруженные отряды и захватила власть в префектуре, поставив во главе ее Пеония, происходившего из богатых муниципалов. Пеоний завязал переговоры с крупным землевладельцем Марцеллином, сподвижником Аэция, предложив ему помощь в захвате императорской власти. Эта группировка знати стремилась не к отделению от Империи, а к установлению в ней своего политического господства, в чем не была заинтересована вестготская знать, на помощь которой она рассчитывала.
У галло-римской знати Лиона таких великодержавных планов не было. Она стремилась лишь избавиться от римских чиновников и судей. Не располагая собственными военными силами, она обратилась за помощью к бургундам, которые с разрешения Аэция в 443 г. переселились в Сабаудию и получили земли между Женевой и Греноблем. По одним подсчетам их численность достигала от 33 до 48 тысяч человек (как полагает французский историк Рене Гуйхард), по другим — 281 700 человек.
Около двухсот лет они жили по соседству с галло-римлянами в долинах Майна и Рейна, а в 451 г. воевали на стороне антигуннской коалиции, что способствовало их сближению с романизованным населением. Вероятно, поэтому галло-римская знать Лионской провинции предпочла их другим варварам.
Как следует из записи Фредегара, в 456 г. «галло-римляне Лионской провинции, Волосатой и Цизальпинской Галлии, чтобы избавиться от римских налогов, пригласили бургундов, которые утвердились среди них с женами и детьми».
Пользуясь создавшейся обстановкой и поддержкой местной знати, бургунды стали господами в Юго-Восточной Галлии и перестали считаться с теми, кто их призвал.
Прежде, когда Империя предоставляла провинции для постоя варварам, соблюдались утвержденные Аркадием и Гонорием 6 февраля 398 г. определенные правила их расквартирования. Дома сенаторов, как правило, освобождались от постоя. Когда вестготы поселились в Аквитании, они не нарушили этой привилегии.
Из рассказов Паулина Пелейского известно, что у него не было постояльца. Лионская же знать была вынуждена впустить бургундов и в свои дома. Аполлинарий Сидоний жаловался Катулину: «Я живу среди мохнатых орд. Я слышу только германскую речь. Я слушаю с мрачным видом то, что поют опьяневшие бургунды, намазавшие свои шевелюры тухлым маслом... Каждое утро я слышу запах десяти туш защитников, благоухающих чесноком и луком».
Однако местная знать не оказалась в проигрыше, поскольку бургунды были ее союзниками и считались с нею. Захватив императорские поместья, пришельцы поделились и с галло-римскими сенаторами. Марий Авентик свидетельствует: «В этом году бургунды заняли часть Галлии и поделили земли с галльскими сенаторами».
Правда, ухудшилось положение духовной знати. Бургунды были арианами и ущемляли ее интересы. Поэтому в записях церковных писателей постоянно говорится о насилиях бургундов.
Так, неизвестный автор «Жития Сигизмунда» утверждает, что «бургунды, вступив в Галлию, по обычаю варваров, опустошили страну, подчиненную императорской власти. Выбрав себе королем Гундиоха, они перебили всех проживающих в Галлии римлян, которые не могли спастись бегством. Небольшое же число римлян, которым удалось избежать меча, стало жить под их владычеством». По словам Люпицина, аббата из Кандата, «судьба невинных и правосудие оказались в руках судьи, одетого в шкуру».
Католические епископы, добившиеся большого влияния в городах, пытались сохранить его, что вело к частым столкновениям между ними и бургундскими властями. Так, епископ Лиона Низье послал священника к графу Арментарию с письмом по поводу одной тяжбы, в котором просил его не вмешиваться, на что разгневанный граф ответил: «Иди и скажи епископу, что большинство тяжб, которые он ведет, должны окончательно решаться мною».
Не удивительно, что именно епископы стремились к восстановлению римского господства и оказывали поддержку Римским военачальникам.
В 457 г. магистр римской армии в Галлии Эгидий, опираясь на франкские вспомогательные войска, выбил бургундов из Лиона. Оставляя город, бургунды ограбили его. Как писал Аполлинарий Сидоний, «Лион лишен стад, запасов, колонов, граждан». В одной молитве, составленной в те дни, отразилось отчаяние простых людей и их мечта о лучших днях: «Мы молим бога положить конец нашему бессилию, нашим мукам, эпидемиям, градам, засухам и послать нам тихие времена, простив грехи наши... Много уже то, что мы сохранили жизнь, которая дороже всех земных благ».
Однако франки оказались не лучше бургундов. В той же молитве говорится: «Вся страна дрожит от более сильного народа... Варвары расположились на римской земле».
Бургунды попали в сложные условия. Потеряв Лион, они могли лишиться и остальной территории. Франки продолжали их теснить.
Стало очевидным, что нужно заручиться поддержкой местной знати и местных жителей,
Об этом свидетельствуют все основные статьи бургундского сборника законов, изданного на латинском языке во второй половине V в.
В отличие от Салической правды, проявлявшей основную заботу о свободном франкском крестьянине, Бургундская правда регулировала отношения и между бургундами, и галло-римлянами. Она предписывала местным властям обуздывать бургундов, которые, получив поле с рабами, еще требовали, земельный надел в той местности, где они были расквартированы. Продавая свой участок земли, бургунд обязан был отдать предпочтение землевладельцу, которому он принадлежал до раздела.
Законы бургундов, не устанавливая различия между бургундами и галло-римлянами, защищали свободного человека независимо от его происхождения («из нашего народа — какого бы он ни был происхождения») и были составлены так, чтобы не оскорблять чувств коренного населения. Все это помогло бургундам удержаться в Юго-Восточной Галлии.
Вестготы, которых призвала нарбоннская знать, не скоро» откликнулись на ее призывы о помощи и союзе. Их войска продолжали войну в Испании.
После Галисии они овладели Лузитанией.
Пользуясь своим положением союзников императора и утверждая, что выступают против непокорных ему свевов, вестготы беспрепятственно вступали в Испанские города, которые затем грабили. Они ограбили Астурию и Палентину,. а жителей этих городов увели в плен.
В ответ против вестготов поднялись жители ряда городов и крепостей. Жители Ковиаценской крепости, находившейся в 45 км к юго-востоку от Астурии, не только противостояли вестготам, но и одолели их. Часть вестготов была перебита, остальные поспешно отступили в Галлию.
После ухода вестготов из Испании борьба среди свевов усилилась. Одна их часть избрала королем Фрамтана, другая — Мальдра. Одни были за союз с местными жителями, другие, надеясь на свою силу, выступили за продолжение войн.
В течение последующих десяти лет свевы то заключали мир с испано-римлянами, то нарушали договор и грабили их. Только с 468 г., когда вновь возникла опасность вестготского завоевания, возобладала тенденция установления мирных отношений.
События 456-457 гг. доказали Равеннскому двору, что из наемных карателей варвары всегда превращаются в господ занятых ими провинций.
Поскольку варварская знать устанавливала свое господство в римских провинциях, опираясь на местную знать, Равеннскому двору предстояло разрушить их союз. Для этого нужно было создать правительство, способное мобилизовать все силы на борьбу против внутренней и внешней опасности и предоставить провинциальной знати такие привилегии, которых она не могла получить от варварских королей.
Равеннский двор оказался перед необходимостью проведения реформ, направленных на стабилизацию положения в государстве, на поддержку провинциальной знати и, отчасти, остальных жителей. Этим и были продиктованы реформы Майориана, являвшиеся результатом той сложной классовой и политической борьбы, которая велась в Западной Римской империи.